— Не думаю, он может наверняка знает, где спрятали груз, но идти — не думаю. Я только сейчас вспомнил, что у него проблемы с ногами.

— Но он же как-то шел в эти горы. Он ведь не знал, что идти не придется, но готов был.

— Такой он человек, делает всегда через не могу.

— Хорошо, готовьте группу, к вечеру должно быть все готово. Будем надеяться, что он…а помнит место и сможет показать на карте точку.

Практически весь полет я спала, проснулась только тогда, когда услышала, что гул турбин изменился — мы заходили на посадку в подмосковном Чкаловском.

— Верка, Димка, просыпаемся, прилетели, — глядя в иллюминатор, произнесла я.

«Блин, сейчас мочевой лопнет», — я бросилась в туалет. Когда приземлились и начали открываться стапель, вышел штурман.

— Слушайте, там не по вашу душу менты приехали? — спросил он.

— Может быть, — задумавшись ответила я. — Где они?

— Передали, что у КПП, ждут наш борт.

— Ясно, — доставая телефон, произнесла я. Но он вдруг зазвонил сам.

— Ну, как долетели? — сразу спросил Дед.

— Как вы узнали, что мы уже приземлились?

— Разведка, — засмеялся он. — В общем так, свою машину оставите, ею займутся, перегонят, куда скажешь, а я за вами послал машину, тебя срочно хочет видеть Терехов.

Я посмотрела на часы, время уже девятый час.

— А не поздно?

— Ждет. Подругу или сестру тоже с собой бери. Диму моего не замучили?

— В каком смысле? Живой, вроде, — в тон ему ответила я.

— Ну, тогда ждем вас в управлении.

— Тут это… По-моему, органы нас встречают.

— Разберемся, точно вас? Ну, ничего, машину Терехова они не остановят, а завтра решим вопрос, отстанут. Все, ждем.

Действительно, менты только проводили взглядом черный «мерседес» с включенной мигалкой, но ехать следом не решились. Машины с такими номерами им не по зубам. Пусть теперь между собой разбираются… Не смотря на то, что время уже подходило к девяти вечера, Москва стояла. Но наш водитель, где сиреной, где крякалкой разгоняя поток, а кое-где по встречной довез нас минут за сорок.

В управлении также еще кипела работа, по коридорам сновали девушки в военной форме, и каждая прижимала к груди какие-то бумаги. Я даже засмотрелась на одну из них. Она шла перед нами с Верой, Дима сразу исчез, сказав, что к себе в отдел. На Веру тоже был выписан пропуск. Девушка, видимо, чувствуя взгляд на своей попе, начала вилять бедрами и, в конце концов, обернулась. Улыбка с лица не исчезла, но бедра вилять перестали.

Да, видок у нас был еще тот: помятые, немытые. «Вот черт, даже помыться не дали, вот как я в таком виде предстану перед ними?» А с каких пор меня стали вдруг посещать такие мысли? Раньше, помню, мог и с передовой завалиться, в камуфляже и в разгрузке, еще и в бандане. Я опять посмотрела на девушку. «А я что, хуже?» — мелькнула мысль. И машинально поправила волосы, распушив хвост и перекинув его через плечо на грудь. Выпрямила плечи, попыталась приподнять грудь.

— Ты спинку выгни, — услышала я голос Веры и посмотрела на нее. Она с улыбкой смотрела на меня.

Девушка тоже вошла в приемную Терехова. Сидевший за столом подполковник сразу доложил и пригласил ее в кабинет, после чего вопросительно и как-то недоуменно осмотрел нас.

— Старлей Самбурова, доложите, — спокойно сказала я.

Он неуверенно нажал селектор и доложил.

— Пусть заходит, она одна?

— Нет.

— Остальные пусть подождут, и вызовите ко мне полковника Соколова.

— Есть! Проходите, а вы присядьте, подождите.

Тут вновь раздался селектор.

— Напоите девушку чаем.

— Есть! — услышала я, уже открывая тяжелую дубовую дверь.

Терехов сидел за столом и просматривал папки, которые ему подавала вошедшая передо мной девушка в погонах старлея. Мурзин сидел в кресле у стены.

— Разрешите, товарищ генерал-полковник. Старший лейтенант Самбурова по Вашему приказанию прибыла.

Он тут же оторвался от папок и посмотрел на меня:

— Проходи, Алина, присаживайся.

Я прошла к приставному столу и, выдвинув кресло, села. Девушка оценивающе осмотрела меня, я одарила ее таким же взглядом и безразлично отвернулась, вдруг поняв, что смотрю на нее не как на женщину, а как на конкурентку.

— Спасибо, Света, можете быть свободны, отдыхайте.

— Есть, — ответила она, вздернув брови, вновь одарила меня изучающим взглядом и направилась на выход. Я же медленно поворачивал голову вслед за ней, любуясь, как у нее ходят бедра, и за ее попой, затянутой узкой юбкой чуть выше колен.

— Ну и? — спросил Терехов, когда закрылась дверь.

— Налюбовался… лась.

— Наверное, горбатого только могила исправит, — произнес Мурзин, вставая с кресла и направляясь ко мне. — Ну, здравствуй, дочка, — он приобнял меня. — Извини, что так все вышло.

— Как, товарищ генерал?

— С корабля на бал, даже отдохнуть не дали. Я смотрю, ты уже без каблуков?

Я вздохнула и посмотрела на ноги.

— Да, помогли. Тоже магия.

— Ладно, хватит вам, — произнес Терехов и, встав, подошел к нам.

Я стояла между ними, чувствуя себя маленькой девочкой… Да-да, не мальчиком, а девочкой. Без каблуков я стала, по сравнению с ними, еще ниже.

— Ладно, давайте к делу. Скажи, ты помнишь бой в Панджшерском ущелье, когда груз в ящиках захватили?

Я посмотрела Мурзину в глаза.

— А что вдруг вспомнили?

— Вот что за привычка отвечать вопросом на вопрос?

Тут открылась дверь, и на пороге появился подполковник с подносом в руках:

— Разрешите?

— Поставь на стол, — сказал Терехов и, дождавшись, пока он выйдет, продолжил: — Нас интересует место, где вы спрятали груз. Это важно, — глядя мне в глаза, произнес он.

— Карту можно? Километровку.

Взяв пульт, Терехов раскрыл большой экран и, перебрав меню, вывел на экран карту Панджшерского ущелья.

— Разрешите, — я протянула руку и, взяв пульт, начала приближать изображение, пытаясь вспомнить координаты. — Я помню каждый бой в мелочах, рада бы забыть, но не могу, особенно, где теряли друзей. А тогда был не один бой, нас гоняли как дичь. Вырываясь из одного боя, практически сразу попадали под новую раздачу. Жали нас тогда хорошо. И это были не духи. Духи так не воевали, больше было похоже на спецназ, грамотно, они всегда опережали нас, как будто кто-то их вел. Я почти уверена, это были американцы, их морские котики.

— Почему так думаешь? — они переглянулись.

Я тяжело вздохнула, вспомнив местность.

— Потому что у нас была проблема с боезапасом. Духи с удовольствием использовали стингеры, ПТУР, «базуки». И то предпочитая наши РПГ-семерки. Но вот стрелковое оружие… я редко видела М16, в основном «Калаш» 7,62. Мы тоже их использовали. А тут у всех убитых М16, приходилось бросать свое и подбирать эту… скажем так, винтовку. Это первое. Второе, лица в основном европейские, попадались негры, но то, что обучены и тренированные, сомнений не было. Все как на подбор. И самое главное, говор не восточный, английский. Мы вышли впятером, десять человек потеряли, трое трехсотых, в том числе и командир. И я тогда первое ранение получил, но отделался медсанбатом. А командира и Славика Ищенко отправили в Ташкент. Ящики и документы спрятали в пещере. Вот она, — я показала лазерной точкой на место в скале. — Там разветвленная система ходов, мы их закопали, Эдик Долгушин минировал, ставил на неизвлекаемость, как обычно делали духи, но он еще свое придумал. Я пару раз с такой системой сталкивалась в Чечне. Сложная система. Нужен спец, чтобы снять заряд. Подходы тоже минированные. Несколько ловушек. Тоже неизвлекаемость, нужен спец и такой, кто знаком с такой системой. Системой духов. Даже немцы так не минировали. В общем, если вы хотите забрать сейчас груз, вам нужен Эдик Долгушин, это его система, он спец.

— Нет Долгушина, в девяностых сгинул, — сказал Мурзин.