Мы уже двигались по МКАДу. Движение было плотным, кое-где вообще останавливалось. Сзади кто-то посигналил, я посмотрела в зеркало. На хвосте висел «ландкрузер». Моргая фарами, он сигналил, требуя уступить дорогу.

— Да пошел ты в жопу!

— Что? — спросил он.

— Да вон, спешит козел! — сказала я, глядя в зеркало. — Все нервные, все спешат…

«Крузер», видимо, понял, что уступать дорогу я не собираюсь, ушел вправо, подрезав машины на соседней полосе, и вскоре оказался рядом с нами.

— Сейчас кого-то в больницу повезут, — сказала я спокойно.

— Думаешь?

— А ты что, не знаешь, что такие типы только силу понимают.

— Ну что, я только «за» и с удовольствием отправлю кого-нибудь.

— Без проблем, у меня это обычно «женщина» делает.

Они не видели, кто в салоне (мои стекла напрочь тонированные), но с «крузера» что-то махали.

— Ого, абреки! — сказал Седой. — А ну тормозни, я ему сейчас этот ствол в очко запихаю.

Справа раздался выстрел, Седой дернулся. Пуля, щелкнув по стеклу, куда-то улетела.

— Не очкуй, Седой, стекла «калаш» держат. Вот, смотри, что сейчас будет. Ну, ты же видишь, что стекла бронированные, ну и езжай ты дальше. Нет, он сейчас нас подрежет, и выйдут разбираться, всем табором.

— Нет, командир, честно, не могу я в городе. Мне на войне спокойней.

— Мне тоже.

«Крузер», зацепив мой кенгурятник, втиснулся в нашу полосу и остановился. Из дверей посыпались абреки.

— Седой, твои справа, мои слева, — дала я команду, и мы бросились из машины.

Первый летел ко мне пассажир с заднего сидения, он вытянул руку, видимо, хотел схватить меня за одежду. Я во встречном движении увела корпус влево и, схватив правой рукой его за пальцы, сильно заломила их вверх и начала опускать руку, одновременно прямой ногой нанесла удар второму в пах, вогнав туда острую шпильку каблука. Он ойкнул, раскрыл рот, глаза полезли из орбит.

Обведя первого вокруг себя в неудобной для него позе и завалив его на асфальт, не отпуская его руки, наступила на спину, силой надавив острым каблуком и подняв его вывернутую руку вверх. Левой рукой обхватив локоть, крутанула за ладонь, выворачивая плечевой сустав, и услышала характерный звук. Он заорал и тут же затих. Отпустив его, я подошла у водителю, который стоял на коленях, схватившись за пах, и, взяв его ухо, с силой припечатала к крылу его же машины. Плюнув на него, я посмотрела на Седого. Он тоже, расправившись со своим вторым, посмотрел на меня:

— Чисто!

— Чисто! — коротко перебросились мы словами.

Я включила поворот, и нас сразу впустили в ряд. Видимо, ни у кого не было желания нам мешать. Проезжая мимо тех, кого вырубил Седой, я увидела, что один лежит с голой задницей, а из нее торчит пистолет. Я, засмеявшись, посмотрела на него.

— Не люблю, когда меня оружием пугают, — улыбнулся он.

— Тебя домой? — спросила я.

— Знаешь, что мне дома делать? Пустишь переночевать? — с улыбкой спросил он.

— А приставать не будешь? — в тон ему спросила я и улыбнулась.

— А, к тебе пристанешь… Не хочу оказаться на месте того, кому ты шпильку в пах вогнала. — Мы засмеялись.

— Хорошее оружие, между прочим. Я поначалу носила широкий каблук, думала устойчивее, но когда научилась ходить и уверенно стала держаться, стала носить тонкие. Правда, сломать можно, но зато при правильном применении превращаются в смертельное оружие. Как и многие женские штучки.

— Но это-то я и сам знаю.

Сейчас опять на поверхность вышла женщина. Опять все казалось цветным, душа летала. Не смотря на то, что застряли в пробке.

Осмотрев двор, мы поднялись в квартиру.

— Ну что, проходи, располагайся, — сказала я и пошла переодеваться.

«Черт, что одеть?» — встал вопрос. Обычно я одевала либо халат, либо свою старую футболку. Но сейчас это не подходило, и то и то было слишком коротким. Увидев старое Маринино платье, простое х/б, я одела его. Оно хоть до колен доходило. Застегнув пуговицы, посмотрела на себя в зеркало. Завязав пояс, убрала все тряпки с постели, которые прошлый раз так и оставила.

— Слушай, Вить, а мне тебя и накормить нечем, — стоя перед открытым холодильником, громко сказала я. И тяжело вздохнула: — Совсем забыла.

— Это не проблема, сейчас схожу.

— Возьми ключи, я в ванную пойду! — закуривая сигарету, крикнула я. Тут зазвонил телефон. — Слушаю тебя! — звонил Егор.

— Привет, чем занимаешься?

— В ванную собралась, а ты мешаешь. Говори, что хотел?

— Ты дома? Просто хотел увидеться.

— Все, пока! — сказала я и отключила трубку.

У меня внутри все закипело. «Надо же? Это просто наглость: сначала топит, а потом увидеться», — расстегивая платье, негодовала я.

Генерал Мурзин вот уже несколько дней мучился одним вопросом: что происходит с Алиной? Она стала какая-то поникшая. Даже когда она вернулась из Эмиратов, у нее было больше оптимизма, чем сейчас. И это не смотря на все, что с ней случилось. Казалось бы, уже давно пора привыкнуть. Конечно, тот случай в Афгане сказался, но это ведь все поправимо. Он даже говорил на эту тему с супругой. Он вновь пролистал в памяти тот разговор, состоявшийся пару дней назад.

— Женя, оставь его в покое. Если он не хочет быть на этой должности, не заставляй. Сам пойми: он был здоровым сильным мужчиной. И в один момент стал хрупкой девушкой. Дело, скорее всего, не в физической форме, а в анатомии. Находясь в мужском коллективе, он, скорее всего, чувствует себя неполноценным. Ведь мужчинам, в виду их физиологии, всегда легче. У них нет таких проблем как у женщин.

— Но ведь остальные девушки служат и не считают себя неполноценными в этом плане.

— Ты генерал, а тупой. Мы и проблем никаких не видим, так, небольшие неудобства, не более того. Мы выросли с этим. Мы знали, что так будет. Мы учились жить по-женски. Но он-то не жил женской жизнью. И вот даже в туалет сходить для него в мужском коллективе уже проблема. Хотя это для любой женщины проблемка, а для него — вдвойне. А представь, что с ним будет, когда придут эти самые дни?

— Но раньше он был более уверен, не смотря на все, что ты перечислила.

— Он был среди девочек, и у него, видимо, не возникало чувство неполноценности. Он видел, что у них все так же, как и у него. Он делал так, как делали они. Но попав обратно, он понял, чего лишился, вернее, какой жизни лишился. Хотя, повторяю, что для девушек это вовсе не проблема. Я как психолог никогда бы не разрешила бы назначить его не то что командиром, я даже была бы против его участия в такой группе. По крайней мере, года два. А у вас, случайно, чисто женских боевых групп нет? Вот там он чувствовал бы себя отлично.

Возможно, супруга и права. Дед потер виски. Нужно будет поговорить с Сергеем, тьфу ты, с Алиной. Он завтра должен выехать в учебный центр. Но генерал чувствовал, что она не горит желанием возвращаться. Может, вывести ее в резерв? Пусть окончательно привыкнет. Видимо, четыре месяца — не так и много. Нужно будет завтра вызвать ее к себе и поговорить.

Из размышлений его вывел телефонный звонок.

— Мурзин!!!! — взяв трубку, ответил он.

Это звонили со штаб-квартиры. Терехов ждал его к 21–00. Мурзин посмотрел на часы: время 18–10. Он потянулся, нажал кнопку селектора и приказал подогнать машину к служебному входу. Убрал документы в сейф, постоял, осмотрел стол и направился на выход.

— Сегодня можешь отдыхать, — бросил он секретарю.

Пока ехали, он пытался предугадать, о чем будет разговор. Доклад сегодня не планировался, а значит, что-то не штатное. Прибыл он вовремя. Еще прогулялся по аллее и только ровно в 21–00 вошел в кабинет.

— Проходите, Евгений Юрьевич, — не став слушать его доклад, произнес Терехов.

В гостиной, кроме самого хозяина, находился еще один человек в штатском. Мурзин его знал заочно, но лично знаком не был.