— Нас такому не учили, даже в тайге.

— Вас учили фронтовой разведке, обычная военная разведка. Вы ушли, нашли, зафиксировали и тихо ушли. Или взяли языка и пришли. Работа тоже не сахар, тяжелая, но там есть тыл. А здесь спецназ. Вас будут учить выживать в любых условиях. Воевать в любых условиях.

— Прямо рембов из нас делать будут.

— Нет, рембов из вас делать не будут, будут делать бойцов спецназа ГРУ РФ. А это одна из самых лучших школ. Ну, Северная Корея может похвастаться своей подготовкой, больше даже не знаю, кого привести в пример.

— А США?

— А что США? Там готовят машин для убийств: мускулы, выносливость, но все это не важно, если нет мозгов. А у нас учат думать. Вот смотрите пример, мы пошли в Афган, как мы пошли? Налегке, мы не взяли ни бронники, ни каски, вообще защиты никакой, только самое необходимое. И мы сами выбирали маршрут. Вы думаете американский спецназовец так пойдет? Нет, он не получит денег, его оштрафуют. У них все держится на деньгах, на страховках. Они их одели в панцирь, потому что в случае ранения придется большие деньги платить. Представьте себе тридцать градусов жары, а они в этом панцире, и еще мешок за спиной, какой из него боец?

— Никакой.

— Вот, поэтому их и гоняют, качают, мозги мышцами зарастают, и они думать перестают. А если сделает что-то не по плану Пентагона, его накажут деньгами. Они даже засаду толком организовать не смогли. Так что, девочки, тута вам не там. Всё, кажется, был отбой, пойду проверю, что там.

— Только больше не пей, — сказала Марина.

— Ну, я же не совсем дура. Хотела бы, уже напилась. Всё, спокойной ночи!

В понедельник с утра нагрянуло начальство. Нас всех выстроили на плацу, произнесли речи. В здание вернулось знамя части. Потом обошли помещения, осмотрели все. И когда уже собирались уезжать, мне впервые стало обидно за женщин. В том смысле, что никто не обратил внимания, что тут присутствуют три девушки. И я задала вопрос:

— Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться!

— Слушаю.

— Вот, обратите внимание, что проходят обучение три девушки, но у них нет никаких условий для быта. Я понимаю — тяготы и лишения. Но элементарно — туалет и душ. Они общие, и им приходится проводить много времени в ожидании. Я все понимаю, но не до такой же степени!

Терехов посмотрел на полковника, начальника этой школы.

— А что, в офицерском крыле нет?

— Есть, но не работают. Там трубы менять надо.

— Когда поменяете? Через три дня чтобы исправили.

— Есть!

Когда все разъехались, Мурзин отвел меня в сторону:

— Ну, в общем так: проверили мы этого полковника из ГУВД, даже пообщались. Он не знает, кто заказал ему следить за тобой, заплатили аванс. Общался через интернет, это мы тоже проверили. Даже нашли, откуда уходили письма. Каждый сеанс проводился с разных интернет-клубов. Одним словом, установить не удается, и если честно, навряд ли получится. Похоже, кому-то ты все же насолила.

— Ну, не братве, это точно, — я задумалась.

— Почему так думаешь? Может, как раз ей. Или, думаешь, они действовали бы по другому?

— Да, те привыкли все и сразу. Они не станут вести, наблюдать, зачем им это? Тут пахнет спецслужбой. Вы говорили, что дело во Владике тянет нити в ФСБ?

— Но он арестован и под следствием. Думаешь, месть?

— Ну, не знаю. Может, у него сообщник был, который не светился, а этот полковник не сдает его.

— Послал бы киллера.

— Нет, может, со своей структуры боится привлекать, а может, информация нужна уже для киллера. Я думаю, он присматривался, но, может, какие другие планы.

— Ну, в любом случае тебе пока домой нельзя. Вот, выбил тебе путевку в санаторий, тут недалеко. Съезди, отдохни, а потом нагонишь ребят.

— Вы так и заталкиваете меня в очередную разборку. В любом случае нужно будет домой за одеждой заезжать, я же не буду каждый день в одном и том же. И если я собираюсь проходить курс подготовки с начала, вместе со всеми, то и сюда нужны вещи.

— А сюда-то зачем? Тут не до нарядов.

— Евгений Юрьевич…

Он махнул рукой.

— Что-то совсем, думаю черт знает о чем. Ну, в общем, смотри, ты не мальчик уже. Если домой надумаешь, будь внимательней.

— Это точно, не мальчик уже.

— Не цепляйся к словам, что за привычка! Извини. Не девочка. Какая разница, — раздраженно сказал он. — Я за него волнуюсь, а он, она к словам придирается! — и увидев, что я отвернулась, он, видимо, понял, что я улыбаюсь. — Ну, я тебя предупредил, думай сама. А мы со своей стороны работаем. Если будут новости, я сообщу. Ну все, удачи тебе.

— Вам тоже. И спасибо, товарищ генерал!

— Иди ты, — улыбнувшись, он махнул рукой и направился к черной «Волге».

Я обернулась и посмотрела на строй. Перед ним ходил инструктор общей подготовки и, видимо, объяснял правила, которые будут действовать в этом заведении на протяжении всего учебного процесса.

Если этот след тянется из Владика, то и Вера под ударом. Нужно разбираться. А значит, опять упустить в подготовке группу. А вообще, при чем тут я? Их разработала ФСБ, я тут так, косвенно. И накрыло ФСБ. Нет, это что-то другое. А кто еще может на меня зуб точить? Так, начнем с начала. С того момента, как я очнулся в этом теле. Стоп! А не Тихомиров ли решил поквитаться? Вот ему я больше всех насолил. Ну, еще в Эмиратах есть, кто желает отомстить. Вот тут и надо копать. Только вот с какой стороны ветер дует? Сидя тут, ничего не узнаешь. Как всегда, ловля на живца.

Я посмотрела на ребят, стоявших на плацу, повернула голову и посмотрела на полосу препятствий, видневшуюся вдалеке. Если сейчас упущу, потом не догоню. Вернее, трудно догнать будет. А если не разберусь, то пострадает Верочка. У меня сердце сжалось при воспоминании о ней. Как я ее сейчас хотела, всю и без остатка. Думая о ней, вспоминая ночи, проведенные с ней, я даже не заметила, как начался дождь, и я уже вся промокла. На плацу уже никого не было. Осмотревшись и вздохнув, я направилась вовнутрь. Достала телефон и набрала Деда.

— Слушаю!

— У меня возникла мысль. Но по телефону…

— Я еще здесь, могу подъехать. Серьезное?

— Догадка, имеющая основание.

— Хорошо, заеду.

Минут через десять «Волга» вернулась. Села к нему в машину. Водитель, сказав, что пойдет покурит, вышел. А я рассказала ему свои догадки.

— Думаешь, Тихомиров объявился?

— Ну, больше, чем ему, я никому не насолил. Ну, возможно еще Пантера, она тоже имеет ко мне что-то, за мужа.

— Ну, Пантера сейчас активных действий не предпринимает. Сидит тихо. А вот Тихомирова мы действительно упустили из виду. А что? Вполне возможно: бывший ФСБ-шник, знаком с методами работы. Своих топтунов нет, вот и нанял с ментовки.

— А попробуйте пробить связи этого полковника из ГУВД, может, что и всплывет. Может, Тихомиров не случайно вышел на него, а по знакомству. Ведь у него остались тут связи в силовых структурах. Я не думаю, что он обратился к первому попавшему менту. Возможно, есть связь. Я тоже хочу заняться, со своей стороны, так скажем в частном порядке этим делом.

— А что, версия вполне жизнеспособна. И действительно имеет основания.

— Но и Пантеру, я думаю, не стоит сбрасывать со счетов, у нее более чем весомые основание уничтожить меня. Это кровная месть. Она, как никак, была женой Шаха. И я не думаю, что она до сих пор православная, а значит будет действовать по законам ислама. Вот это я и хотела сказать. Если это она, то тогда Вера не попадает под раздачу, а вот если Тихомиров, то ей угрожает большая опасность.

— Я не думаю, что тебе стоит заниматься этим.

— Не люблю, когда на меня ведут охоту, а я не знаю кто.

— Я против твоего вмешательства. Занимайся тут.

— Но без меня они залягут, и проблема останется. Я им нужен, и поэтому только через меня они раскроются.

— Хотя ты прав. Мы соберем информацию об обоих клиентах. Ты ее тоже получишь, привезет Соколов. И только тогда будешь решать как поступать, а пока — не высовывайся. Хотя кому я говорю! Будь осторожней.