У Жака контракт тоже кончался, но он принял решение остаться. Войной он, конечно, был сыт по горло, удерживали его здесь лишь чувство долга и восхищение Эндрю Джэксоном. Жак понимал, что сейчас он находится рядом с человеком, который войдет в историю как национальный герой.

Только теперь Джэксон смог перейти к осуществлению своей мечты, которую вынашивал двадцать лет, – захватить Пенсаколу. Испанцы уже открыто вступили в союз с Великобританией, и в городе располагался английский гарнизон. Ходили слухи, что они собираются штурмовать Мобил и Новый Орлеан.

Это был самый критический момент во всей военной кампании. Англичане захватили Вашингтон, столица была оккупирована, и Джэксону просто некому было докладывать, поскольку местопребывание правительства было не известно. В создавшихся условиях генерал Джэксон единолично принял решение совершить бросок на Пенсаколу.

Второго ноября с тремя тысячами человек генерал Джэксон двинулся на Флориду и шестого уже был у Пенсаколы. В бухте базировалось семь английских военных кораблей.

Вначале генерал совершил жест доброй воли, послав под белым флагом парламентера с требованием: «если испанцы хотят подтвердить свой нейтралитет», три форта, расположенные в этом районе, – Барранкас, Санта-Роса и Сан-Мигель – должны быть сданы американцам. Но белый флаг был сожжен, а парламентер не вернулся.

На следующее утро войска Джэксона штурмовали город. Сражение было ожесточенным, но недолгим, после чего Пенсакола и форт Сан-Мигель перешли в руки Джэксона. Испанцы оказали яростное сопротивление; на овладение этими двумя населенными пунктами ушло так много сил, что атаку на форт Барранкас (он находился отсюда на расстоянии четырнадцати миль и был под властью англичан) Джэксон решил отложить до утра.

В три часа утра перед боем Джэксон собрал офицеров. Жак, разумеется, был рядом. С момента начала военных действий ему не удалось поспать ни минуты. Неожиданно земля содрогнулась от сильнейшего взрыва. Вскоре пришло сообщение, что британцы взорвали форт Барранкас и перебрались на свои корабли.

Понимая, что его план находится под угрозой срыва, и опасаясь нападения англичан на Мобил, Джэксон немедленно направил туда часть своих людей.

Но целью англичан был не Мобил, а Новый Орлеан. С точки зрения тактики захватить Мобил было проще, но они предпочли другой вариант и направились в Луизиану. К Новому Орлеану плыла британская армада: десять тысяч моряков, пятнадцать сотен морской пехоты и девяносто шесть сотен сухопутных пехотинцев. На кораблях находились также жены офицеров со своими юбками, тряпками и прочим. Надо полагать, англичане собирались обосноваться в Новом Орлеане надолго. Тем временем генерал Джэксон, не имея сведений о размерах британских сил, также двигался к Новому Орлеану.

Ему удалось добраться туда первым. Вечером седьмого января Жак находился в штабе Джэксона. Штаб располагался у канала Родригес, по которому проходила их главная линия обороны. Это было накануне сражения, которое вошло в историю как Битва при Новом Орлеане.

Следует заметить, что большую часть времени пребывания в городе генерал Джэксон болел дизентерией, но, несмотря на это, был одержим мыслью о победе. Он приказал пройтись по улицам Нового Орлеана и рекрутировать всех более или менее годных мужчин, включая негров и пиратов из района Жан-Лафитт. И вот сейчас новобранцы вместе с опытными стрелками из Теннесси и Кентукки занимали окопы, вырытые вдоль канала. Их было около четырех с половиной тысяч. Генерал Джэксон только что получил сообщение, что командующий британскими силами, генерал сэр Эдвард Пакенхем, рано утром атаковал позиции американцев силами семидесяти пяти сотен солдат-ветеранов, направив их через тростниковые поля.

Первое реальное столкновение произошло как раз на Рождество. Войска Джэксона отбросили англичан. До сих пор были лишь стычки, но Жак, соглашаясь с Джэксоном, понимал, что приближается решающий бой.

Половину своих людей Джэксон отправил немного поспать, другим же приказал оставаться на опорных позициях. Генерал с помощниками, включая Жака, лег около полуночи. Спали они на полу, положив рядом пистолеты и вытащив из ножен сабли.

В начале второго прибыл разведчик с донесением, что большие силы противника начали форсировать реку.

– Подъем, джентльмены! – крикнул Джэксон. – Отдых закончен.

Она вышли на бодрящий ночной холод, чтобы в последний раз проверить линию обороны. Жак неотступно следовал за генералом. Они переходили от группы к группе, и Жака поразило, как много солдат Джэксон знает по имени.

У тлеющего костра собралась группа пиратов из Лафитта. На красные угольки капал кофе, сваренный по старому креольскому рецепту.

– Запах у этого кофе много лучше, чем у того, что пьем мы, – заметил Джэксон, обращаясь к их предводителю по прозвищу Ты-Доминик. – Контрабандное?

– Возможно, и так, генерал, – ответил Ты-Доминик, налил чашку и передал Джэксону.

В шесть утра сквозь поднимающийся туман пробился молочный свет. Пикеты разведчиков рапортовали, что меньше чем в полумиле отсюда англичане начали формировать колонны. Джэксон с Жаком и двумя другими помощниками стоял у бруствера, внимательно осматривая в подзорную трубу местность. Где-то из середины тростникового поля поднялась ракета, с шипением поливая землю голубым и серебряным дождем.

– Надо понимать, что это их сигнал к наступлению, – сказал Джэксон. И, повернувшись к Жаку, тихо добавил: – Я чувствую себя так, словно вся моя прежняя жизнь была только прелюдией к этому моменту.

И тут поднялся ветер, спасительный ветер. Он разогнал туман и открыл колонны наступающих англичан. Этого Жаку не забыть никогда. Англичане были прямо перед ним, примерно в шестистах метрах. Ночной мороз превратил тростник в изящные серебряные стебли. И через этот серебряный ковер двигалась грозная масса в красных мундирах, перекрещенных белыми ремнями, ощетинившись частоколом штыков.

Ружья американцев действовали эффективно на расстоянии не больше трехсот шестидесяти пяти метров, поэтому следовало набраться терпения и ждать. Генерал Джэксон передал по линии: «Каждому наметить цель».

И вот наконец последовал приказ:

– Огонь!

Со стороны бруствера полыхнуло оранжевое пламя. Первая цепь солдат Джэксона сделала несколько шагов назад, чтобы перезарядить ружья, а ее место заняла вторая. И снова был дан приказ начать огонь, а затем вперед выступила третья цепь.

И вот уже ряды наступающих начали редеть. Люди падали, земля становилась красной от английских мундиров и от крови. Но они продолжали идти, не соблюдая строя и спотыкаясь о трупы. Жак увидел, как вдоль цепи скачут верховые офицеры, понукая солдат двигаться вперед. По ним ударил еще один залп мушкетов, и лошади поднялись на дыбы, сбрасывая седоков. Потом стало известно, что среди этих офицеров находился и командующий, генерал Пакенхем. Он тоже погиб.

Казалось, атака англичан отбита. Нападающие были в панике и смятении. Но Жак увидел, что снова появились офицеры, на этот раз пешие. Они шли позади солдат, били их плашмя саблями по спинам, заставляя идти в атаку. Впереди, размахивая саблей, прямо в направлении канала бежал офицер. За ним следовало около сотни английских солдат, половина которых полезли в канал. Из ледяной воды смогли выбраться лишь человек двадцать. Они ринулись на бруствер недалеко от того места, где находился Жак.

Он выхватил саблю и вступил в бой. Это была страшная рукопашная схватка, уже без пистолетов – сабля против штыка. Жак схватился с одним, одетым в красное. Выпад, затем еще один, звон сабли о сталь штыка, сдавленный стон, и англичанин начал оседать набок. Но справа появился еще один.

Жак дрался как сумасшедший, чувствуя в себе невероятную, неизвестно откуда взявшуюся сверхчеловеческую силу. Солдаты валились один за другим, а он не ощущал ничего, кроме радостного торжества. Сбоку ему кто-то крикнул, предупреждая. Жак развернулся и… напоролся на штык. Он угодил ему прямо в пах. Мозг пронзила яркая вспышка острой боли, и Жак упал.