* * *

С бешено колотящимся сердцем я шла по песку обратно к хижине, сжимая в руках Оникса. Я нашла Дилана скорчившемся у ближайшей пальмы, его лицо было спрятано в ладонях. Мое сердце остановилось. Неужели Джуэл?.. Вдохнув, я изменила курс и направилась к нему. Он не поднял глаз, когда я подошла, и я откашлялась.

— Как там Джуэл?

— Уходи, — прорычал Дилан, все еще не поднимая глаз.

— Нет.

Он вскинул голову, и его красные от слез глаза сузились, когда они остановились на свертке в моих руках.

— Я не хочу видеть это. Я хочу свою жену!

— С ней все в порядке? — я наклонилась вперед.

— Не знаю. — он посмотрел в сторону. — Вождь потеряла ее однажды и смогла вернуть… но сказала, что я должен уйти. Сказала, что я делаю только хуже.

Мое сердце сдалось, и я опустилась перед ним на колени.

— Я знаю, что тебе сейчас страшно, но думаю, что могу спасти твоего сына.

Темные глаза Дилана расширились.

— Это не мой сын…

— Твоя жена отказалась от всего, чтобы сохранить жизнь этому ребенку! Она, вполне возможно, отдала за него жизнь, а ты собираетесь забыть это как пустяк? — моя кровь закипела. Дилан моргнул, выглядя ошеломленным. — Ты — все, что есть у этого ребенка в этом мире сейчас. Пожалуйста, не бросай его.

Дилан выдохнул, и его наполненный слезами взгляд упал на ребенка. Тишина заполнила пустоту между нами, моя надежда угасала с каждой секундой. Оникс захныкал, Дилан сглотнул, но, в конце концов, кивнул.

— Хорошо.

— Спасибо, — сказала я и протянула Оникса ему. — Мне нужно, чтобы ты его подержал.

Дилан заколебался, прежде чем забрать у меня ребенка.

— Что ты собираешься с ним сделать? — он прижал ребенка к себе и вздрогнул, глядя на красноглазого малыша, смотрящего на него.

— Я собираюсь вытянуть тьму.

Дилан посмотрел на меня, его брови выгнулись.

— Ты можешь это сделать?

— Я могу попробовать. Но ничего не обещаю.

Дилан поморщился.

— Это причинит ему боль?

— Этого не произошло, когда я пыталась раньше, но это потребует всех моих сил и концентрации, поэтому мне нужно, чтобы ты присмотрел за ним, пока я буду делать это.

Он кивнул. «Хорошо». Сбросив напряжение с плеч, я положила руки на ребенка и улыбнулась, когда маленькая рука Оникса обвилась вокруг одного из моих пальцев. Я сосредоточилась на своей связи с ним и потянулась к темноте.

Дилан вздохнул. Чернота проникала в мои руки, а по венам распространился холод. Демон радостно рассмеялась, танцуя во тьме, которая продолжала вливаться в меня, как темная лужа. Я боролась с ней, и моя грудь тяжело вздымалась: чем больше тьмы я вбирала в себя, тем труднее становилось дышать. Страх струился по позвоночнику. Может быть, мне не стоит…

— Что происходит? — Дилан уставился на Оникса. Крошечные шишечки на его голове уменьшались.

— Это работает. — стиснув зубы, я закрыла глаза. Нельзя сдаваться, не сейчас. Темнота уходила сквозь мои пальцы, и все больше и больше света заполняло крошечную фигуру ребенка. Каждый вдох превратился в тяжкий труд, словно мои легкие были забиты жидкостью. Мое тело обмякло в изнеможении, но я не останавливалась, вбирая в себя все больше и больше тьмы.

«Да! Пируй!» Голос демона был таким громким, как никогда, и я едва расслышала крик Дилана за его ликованием.

— Его глаза!

Я приоткрыла свои глаза, успев увидеть, как красный цвет в радужной оболочке глаз ребенка исчезает, уступая место яркому голубому.

Крошечное лицо Оникса скривилось, его губы задрожали, прежде чем он открыл рот и начал плакать во всю силу своих легких. Это был самый сладкий звук, который я когда-либо слышала.

— Спасибо! — Дилан вздохнул и прижал ребенка к себе. Слезы текли по его лицу, когда он пытался успокоить своего ребенка.

Я кивнула, слишком слабая, чтобы ответить, и рухнула на песок, не в силах больше держаться на ногах. Я посмотрела на черные линии, пересекающие мои вены. Мое зрение помутилось, и я задыхалась, пытаясь избавиться от давления в груди. Энергия, которую я потребляла, всегда рассеивалась, так почему же не рассеивалась тьма?

Дилан поднял голову.

— Ты…

Я закричала, когда острая боль пронзила мое сердце. Мир потемнел, а череп словно раскололся изнутри. Испуганные голоса доносились сквозь хаос, когда я извивалась, пытаясь избавиться от боли.

— Что она сделала? — я узнала испуганный голос Харпер. Вокруг меня раздавались другие голоса, но я не могла сосредоточиться на словах, так как боль усиливалась, и сильная дрожь сотрясала тело.

Руки поддерживали меня, пока хриплый голос Райкера не прошептал мне на ухо успокаивающие слова. Я отчаянно хотела ответить ему, но мое тело продолжало дрожать, а смех демона заглушал почти все остальное.

— Почему ее глаза совсем черные?

Мои глаза открыты? Я ничего не видела, пока боролась за дыхание и содрогалась в крепкой хватке Райкера.

— В ней слишком много тьмы, — ответила Харпер, ее рука скользнула в мою. — Ее тело не может с этим справиться.

— Так сделайте же что-нибудь! — взмолился Райкер. Секунды шли, сердце колотилось в ушах, а боль только усиливалась.

— Я не могу.

— Тогда что с ней будет?

Воцарилось молчание, что само по себе было ответом. Я умирала.

Сильные содрогания сотрясали мое ослабевшее тело, и руки Райкера крепко обхватили меня.

— Калеа, ты должна бороться.

Я хотела ответить ему, дать ему понять, что слышу его, но мое тело отказывалось слушать команды. Давление продолжало нарастать во мне, и я прикусила губу, чтобы не закричать снова. Я не хотела, чтобы это было последним воспоминанием Райкера обо мне… хотя прошлая ночь была ненамного лучше. Боль усилилась, и я прикусила губу еще сильнее, почувствовав вкус крови. Я подавилась, но демон закричала в знак протеста, когда проглотила медный вкус.

— Черт! — Райкер отпустил меня и отпрыгнул в сторону за мгновение до того, как темнота исчезла из моих глаз, а боль начала отступать. Я моргнула, пытаясь осмыслить увиденное. Золотое пламя плясало по моим почерневшим венам, поджигая все тело.

Раздался грохот. Мои глаза распахнулись, и я вскочила, тяжело дыша. Что это было? Я заморгала от тусклого розового света, проникающего через окно в раковине. Я лежала на чердаке, укрытая мягкими белыми одеялами, Тенебрис свернулся калачиком у изножья кровати. Как я сюда попала?

Последнее, что помнила, это… Я ахнула и подняла руку, удивленная отсутствием бинтов. Я вздрогнула. Хотя черная краска все еще оставалась на мне, в моих венах больше не было темноты, а на бледной коже не осталось и следа от ожога. Неужели Харпер меня исцелила?

Сердце все еще бешено колотилось от разбудившего меня звука, я сбросила с себя одеяло и, спотыкаясь, спустилась по лестнице. Переливающаяся всеми цветами радуги комната внизу была тусклой, мягко освещенной первыми лучами восходящего солнца. Я заметила движение и прищурилась, когда с другого конца комнаты на меня посмотрела скорчившаяся фигура.

Райкер. У меня перехватило дыхание, и я сделала шаг вперед, прежде чем остановиться. После последней нашей встречи я старалась его избегать… И что же это нам дало? Последние два дня ада, которые я пережила, потребовали от меня каждую каплю самоконтроля, чтобы не преодолеть небольшое расстояние и не броситься в его объятия. Я не знала, как он это воспримет.

— Прости, что разбудил тебя. — он выпрямился рядом с корзиной, в которой рылся, и осмотрел меня. — Ты в порядке?

Я снова посмотрела на свои руки и кивнула.

— Не знаю как, но я в порядке. Что случилось? Последнее, что помню, как я была в огне.

Райкер выдохнул с явным облегчением и несколькими быстрыми шагами сократил расстояние между нами. Я подпрыгнула, когда его мускулистые руки обхватили меня, но через мгновение расслабилась.

— Я испугался. — его дыхание пошевелило мои волосы, посылая восхитительные маленькие мурашки. — После этого ты потеряла сознание, но даже Харпер не смогла понять, что ты сделала. Огонь, который ты вызвала, поглотил тьму, но не причинил тебе вреда.