Уильям Бантлинг продолжал смотреть прямо перед собой, не выражая никаких эмоций.

— Я знаю, кто вы, агент Фальконетти, и, уверяю, нам нечего обсуждать в управлении или где-либо еще тоже. Я имею право молчать. Я хочу поговорить со своим адвокатом.

Марисол Альфонсо нетерпеливо ждала свою начальницу на площадке перед лифтом на втором этаже в прокуратуре штата, расположенной в округе Майами-Дейд. Она была невысокой и пухленькой и ходила взад-вперед по коридору, держа в руках розовый блокнот с записями сообщений. Было только 9.02, и считалось, что Марисол проработала уже час и две минуты, хотя фактически появилась в здании только в 8.15. Марисол была выведена из себя — она не собиралась больше терпеть это безобразие. Ей недостаточно платят за такую работу.

Двери раскрылись, и Марисол осмотрела выходящих из лифта. Среди полицейских в форме она заметила ту, которую ждала, — в темных солнцезащитных очках и строгом сером костюме.

— Где вы были? — возмутилась Марисол. — Вы знаете, что мне пришлось принять тридцать сообщений с тех пор, как я пришла? — Она демонстративно пролистала розовый блокнот и продолжала в том же духе, пока они проходили через дверь с кодовым замком и следовали по коридору к небольшому кабинету в подразделении тяжких преступлений, где на двери висела табличка «Си-Джей Таунсенд, помощник прокурора». Теперь Марисол размахивала блокнотом над головой. — И все эти послания для вас!

Последним человеком, которого Си-Джей Таунсенд хотела видеть утром, была ее гнусная секретарша Марисол. Это сразу разбивало все надежды Си-Джей на то, что день будет хорошим. И сегодняшний не являлся исключением. Она раскрыла портфель, положив его на стол, сняла черные очки и посмотрела на раздраженную полную девушку, которая стояла перед ней. Руки Марисол с накрашенными переливающимся лаком ногтями были уперты в бока. Сегодня секретарша оделась в ярко-розовую футболку из лайкры и цветастую юбку на два размера меньше и на пять дюймов короче, чем следовало бы.

— Когда я в последний раз проверяла перечень должностных обязанностей, Марисол, ответы на телефонные звонки и прием сообщений входили в число наших задач.

— Но не в таком количестве! Я только этим и занималась! Почему вы не позвонили и не сказали мне, что говорить всем этим журналистам?

Си-Джей сухо улыбнулась:

— Говорите им, что я не даю комментариев, и просто продолжайте записывать сообщения. Я потом сама свяжусь с кем следует, но на десять назначено слушание дела, и мне нужно к нему подготовиться. Пожалуйста, проверьте, чтобы меня не беспокоили.

Сказав это, Си-Джей начала доставать папки из портфеля.

Марисол громко зашипела, бросила блокнот с сообщениями на стол Си-Джей, развернулась на высоких розовых каблуках и вылетела из кабинета, гневно бормоча себе под нос что-то по-испански.

Си-Джей не сомневалась, что Марисол следующие два часа проведет, общаясь с другими секретаршами, обмениваясь сплетнями об утренних событиях и обсуждая, какая сука у нее начальница. Си-Джей закрыла дверь и вздохнула. Пусть это станет ее последним профессиональным успехом, но она добьется, чтобы Марисол перевели в другой отдел или на другой этаж, а лучше в здание, расположенное в другом конце города, где рассматриваются дела об алиментах. Нелегкая задача. После десяти лет работы Марисол была «бессрочницей». Ее можно было бы вытащить отсюда только в большом розовом мешке для трупов, если, конечно, прокурор штата наберется смелости и на самом деле ее уволит.

Си-Джей просмотрела блокнот с посланиями. Шестой канал Эн-би-си, второй канал Си-би-эс, «Сегодня», «Доброе утро, Америка!», «Телемундо», «Майами гералд», «Нью-Йорк таймс», «Чикаго трибюн», даже «Дейли мейл» из Лондона. Список казался нескончаемым.

Новость об аресте подозреваемого в серии убийств Купидона распространилась по средствам массовой информации подобно лесному пожару, и началось безумие. Все хотели получить информацию. Из окна кабинета Си-Джей уже заметила «лагеря», устроенные журналистами на ступенях здания суда, где слушаются уголовные дела, расположенного через улицу. Репортеры уже приготовились к работе, и ее результаты тут же будут передаваться по спутниковой связи в их филиалы в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.

Прокурор штата включил Си-Джей в группу, занимающуюся расследованием дела Купидона, и она появлялась на местах преступлений, присутствовала на некоторых вскрытиях, готовила различные документы, приказы и распоряжения, выслушивала отчеты патологоанатомов, тщательно просматривала полицейские отчеты и отчеты лаборатории, записывала показания свидетелей. Она также подвергалась критике, которая, как казалось, ежедневно порционно выдавалась прессой из-за отсутствия прогресса в деле. Но теперь преданность ребятам в голубой форме позволила ей получить самый главный из всех призов: она будет вести дело самого ужасного серийного убийцы в истории Майами. Одно это теперь, очевидно, делало Си-Джей героиней в глазах представителей средств массовой информации, а этого она совершенно не хотела.

Она десять лет работала в прокуратуре штата и вела самые разные дела, начиная от дела рыбаков, вылавливающих лангустов в период запрещения ловли, до тройного убийства, совершенного бандой семнадцатилетних юношей. Она требовала от судей штрафов, общественно-полезных работ, передачи на поруки, тюремного заключения и смертной казни. Пять лет назад начальство оценило почти идеальные результаты ее работы при подготовке обвинительных заключений, и Си-Джей перевели в отдел тяжких преступлений, небольшое специализированное подразделение, состоявшее из десяти лучших государственных обвинителей прокуратуры. Работающие там получали гораздо меньше дел, чем остальные сотрудники заваленной делами прокуратуры, но их дела считались самыми трудными. Большинство назывались убийствами первой степени[6]. Все были гнусными и ужасными, но журналисты считали эти преступления своего рода сенсацией. Все подсудимые ожидали смертного приговора. Взрывы и массовые убийства, совершенные представителями организованной преступности, детоубийства, казни в преступном мире, бытовые убийства, когда уничтожались целые семьи отчаявшимся человеком, разозленным из-за потери работы, — каждое дело по самой своей природе являлось лакомым куском для средств массовой информации; об одних рассказывалось на первых полосах, другим посвящалась пара предложений на последней странице местного издания; третьи совсем не попадали в прессу, потому что их затеняло другое преступление, гораздо более зверское, или надвигающийся ураган, или проигрыш «Долфинс».

За пять лет работы в этом подразделении имя Си-Джей много раз упоминалось в средствах массовой информации. Это внимание всегда вызывало у нее определенный дискомфорт, и она все еще ненавидела давать интервью. Си-Джей выполняла свою работу не ради известности, а ради несчастных жертв, которые больше не могли за себя постоять, лежа под шестью футами земли, и невинных друзей и членов семей, которые неизбежно оставались в тени, задумываясь, почему все так получилось, в особенности после того, как дым из ствола оружия рассеивался и телекамеры выключали. Си-Джей чувствовала, что дает выжившим ощущение торжества справедливости.

Однако в этом случае свет юпитеров окажется еще более угнетающим, поскольку ей впервые придется столкнуться с общенациональными и международными изданиями и телеканалами, а не только с местной прессой. Когда Мэнни Альварес позвонил ей домой вчера вечером и рассказал о задержании подозреваемого по делу Купидона, она поняла: это будет громкий процесс. Вероятно, это самое важное дело всей ее карьеры. Она провела полночи, подготавливая ордера на обыск дома и двух автомобилей, принадлежащих Уильяму Руперту Бантлингу, затем готовилась к первому слушанию по делу Бантлинга, которое должно состояться сегодня в 10.00. Между двумя делами она еще успела осмотреть место задержания подозреваемого на шоссе Макартура и остановилась у морга судебно-медицинской экспертизы, чтобы взглянуть на тело. Си-Джей также три раза разговаривала с обеспокоенным прокурором штата, Джерри Тиглером, который очень расстраивался из-за того, что хотя и присутствовал на благотворительном ужине, организованном губернатором, как и начальник полиции города Майами, и начальник подразделения ФБР, его не пригласили вместе с другими шишками на место задержания. Он звонил Си-Джей и хотел, чтобы она выяснила, почему им пренебрегли.