Или, может, она ошибается? Может, он положил кольцо в большую коробку, чтобы обмануть ее?

Но нет. Внутри лежал кулон на тонкой золотой цепочке — два переплетающихся сердца, соединенных бриллиантом. Красивая вещица. Но не круглая, и ее нельзя надеть на палец. Хлоя разозлилась на себя за эти мысли и сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Она оглянуться не успела, как Майкл поднялся со своего места и оказался у нее за спиной, отвел ее длинные светлые волосы в сторону и застегнул цепочку на ее шее. Он поцеловал Хлою в шею сзади, очевидно, подумав, что она плачет от счастья. Или просто решив не заметить ее слезы.

— Тебе очень идет, — прошептал он ей в ухо.

Затем Майкл опустился на стул и заказал тирамису[3], которое принесли через пять минут со свечкой трое поющих итальянцев. Скрипачи вскоре поняли, что происходит в их углу, спели на итальянском и сыграли специально для них двоих. Хлоя жалела, что не осталась дома.

Теперь машина шла по автостраде острова Лонг-Айленд к Куинсу, и Майкл все еще не замечал, что Хлоя молчит. Пошел дождь, молния осветила небо. В боковом зеркале Хлоя наблюдала за тем, как здания Манхэттена все уменьшаются и уменьшаются за Лефрак-Сити и Рего-Парком, пока почти совсем не исчезли из виду. Через два года знакомства Майкл знал, что она хочет получить в подарок, и это был вовсе не кулон. Черт бы его побрал! У нее достаточно в жизни стрессов из-за приближающегося экзамена, и ей этот источник постоянного эмоционального напряжения требовался примерно так же, как дырка в голове.

Они приблизились к ответвлявшемуся от автострады шоссе, которое вело к ее дому, и Хлоя наконец решила, что обсуждение их совместного будущего — или отсутствия совместного будущего — должно подождать до того, как она сдаст экзамен. Меньше всего ей хотелось сейчас переживать из-за разрыва отношений. Тем не менее она надеялась, что ледяное молчание поможет передать ее чувства.

— Дело не только в письменных показаниях под присягой, — продолжал говорить Майкл, который, казалось, совершенно не замечал состояния Хлои. — Если мне каждый раз придется бегать к судье, чтобы получить что-то вроде даты рождения или номера полиса социального страхования, то это дело окажется похороненным в горах бумаг, которые я стану выписывать.

Теперь он заехал на Северный бульвар и остановился у светофора. В этот час других машин на улице не было. Наконец Майкл прекратил болтать, поняв, что Хлоя все время молчит, и осторожно взглянул на нее.

— С тобой все в порядке? Ты почти ничего не говорила с тех пор, как мы ушли из «Карминса». Больше не сердишься на меня за опоздание? Я же извинился.

Он схватился за обтянутый кожей руль обеими руками, словно собираясь с силами перед схваткой. Потом Майкл заговорил заносчиво и нагло:

— Ты прекрасно знаешь, в какой фирме я работаю. Я не могу просто встать и уйти — и это на самом деле так. Исход дела зависел от моего присутствия.

Тишина в небольшой машине казалась почти оглушительной. До того как Хлоя успела ответить, Майкл сменили тон, и предмет разговора. Он протянул руку к Хлое, провел пальцем по кулону, который красовался у нее на шее.

— Его сделали на заказ. Он тебе нравится?

Теперь он говорил проникновенно, шепотом, словно предлагал что-то интимное.

Нет, нет, нет. Сегодня он ее не прошибет. Только не сегодня. «Я отказываюсь отвечать, уважаемый адвокат, поскольку ответ может быть вменен мне в вину».

— Я просто отвлеклась. — Хлоя дотронулась до шеи и добавила ровным тоном: — Это красивый кулон.

Черт побери, она не позволит ему считать себя просто эмоциональной дурочкой, которая расстроилась, не получив кольца. Она-то ведь ожидала, что Майкл сегодня сделает ей предложение... Так пусть Майкл подумает о сегодняшнем вечере, поразмыслит о причинах ее молчания. На светофоре появился зеленый, и они поехали дальше в полном молчании.

— Я знаю, в чем дело. Я знаю, что ты думаешь. — Он демонстративно вздохнул, откинулся на спинку водительского сиденья и с силой шлепнул ладонью по рулю. — Все дело в экзамене, не так ли? Боже, Хлоя, ты практически без перерыва готовишься к нему на протяжении двух месяцев, и я все понимаю. Правда! Я попросил тебя провести со мной всего один вечер...

Всего один. У меня был ужасный день, и за ужином я ощутил" напряжение. Расслабься, пожалуйста, а? Мне это действительно нужно. Правда. — Судя по тону, он был раздражен тем, что ему пришлось это говорить, и Хлое снова захотелось ему врезать. — Послушай человека, которому уже пришлось через это пройти: прекрати волноваться из-за экзамена! Ты же лучшая в своей группе, тебя ждет прекрасная работа — и ты отлично его сдашь.

— Мне жаль, что мое общество за ужином не помогло тебе расслабиться после трудного дня, Майкл. На самом деле, — сказала Хлоя с сарказмом. — Но ты, вероятно, страдаешь потерей памяти. Позволь мне только напомнить, что мы и прошлый вечер провели вдвоем. Я не стала бы на твоем месте заявлять, что я пренебрегаю тобой. Кроме того, я не хотела праздновать годовщину сегодня и говорила тебе об этом, но ты решил проигнорировать мои желания. А что касается моего настроения, то оно могло быть гораздо лучше, если бы ты не опоздал на два часа.

Отлично. В дополнение к чувству вины, которое ей приходилось переваривать в качестве десерта, теперь у нее еще разболелась голова. Хлоя потерла виски.

Майкл подъехал к ее дому, присматривая место для парковки.

— Здесь и попрощаемся, — резко заявила Хлоя.

Он наконец остановил автомобиль, припарковавшись перед жилым комплексом так, что мимо уже никто проехать бы не смог.

— Что? Ты не хочешь, чтобы я сегодня остался у тебя? — Голос Майка звучал обиженно и удивленно. Хорошо. Значит, не она одна огорчена.

— Я устала, Майкл. И этот разговор только ухудшает дело. Кроме того, сегодня вечером я пропустила занятия по аэробике, поэтому хочу пойти в спортзал с утра.

Салон автомобиля погрузился в тишину. Майкл смотрел в сторону, а Хлоя взяла свой пиджак и сумочку.

— Послушай, Хлоя, мне очень жаль, что сегодня вечером все так сложилось. Правда. Я хотел, чтобы этот вечер стал особенным, а все вышло иначе, за это я прошу прощения. И мне жаль, что ты так переживаешь из-за экзамена. Мне не следовало огрызаться. — Майкл говорил искренне и гораздо мягче, чем раньше. Тактика «чувствительного парня» немного ее удивила.

Он перегнулся через сиденье, провел пальцем по ее шее, затем по лицу. Хлоя уставилась себе в колени и рылась в сумочке в поисках ключей, пытаясь не обращать внимания на его прикосновения. Майкл запустил руку в ее волосы цвета меда и прижал ее к себе.

— Тебе не нужно идти в спортзал, — нежно прошептал он. — Позволь мне потренировать тебя.

Она почувствовала слабость. Майкл заставлял ее терять силы с того самого дня в комнате с ксероксом. И ей очень редко удавалось сказать ему «нет». Хлоя чувствовала сладость его теплого дыхания, чувствовала, как его сильные руки спускаются все ниже по ее спине. Она понимала, что ей не следует мириться с этим, но сердцем... ну, это было совсем другое дело. По каким-то немыслимым причинам она любила его. Но сегодня ночью — ну, сегодня ночью просто ничего не случится. Даже у слабохарактерных людей есть чувство собственного достоинства. Она быстро раскрыла дверцу автомобиля и вышла, переводя дыхание. Снова заглянув внутрь через несколько секунд, Хлоя смогла говорить безразличным тоном:

— Нет, Майкл. Я испытываю искушение, но уже почти час ночи. Мари заедет за мной без пятнадцати девять, и я не могу снова опаздывать.

Хлоя с силой захлопнула дверцу.

Майкл выключил двигатель и вышел из машины.

— Отлично. Отлично. Я все понял. Ну и вечерок получился, черт побери! — угрюмо выдал он и, в свою очередь, с силой хлопнул дверцей.

Хлоя гневно посмотрела на него, развернулась и направилась к двери.

— Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо, — пробормотал Майкл и побежал за ней. Он догнал Хлою на пешеходной дорожке и схватил за руку. — Остановись. Просто постой. Послушай, я все испортил. Я бесчувственный болван. Я это признаю. — Он посмотрел ей в глаза в поисках разрешения продолжить. Очевидно, в них все еще горел предупредительный сигнал, но Хлоя не пошла прочь, и Майкл воспринял это как хороший знак. — Послушай, я это сказал. Я бестолочь, сегодня все пошло прахом, и в этом только моя вина. Пожалуйста, прости меня, — прошептал он. — Не надо сегодня так прощаться.