Прошло три дня, а звездолет еще не появился — Ната заранее присмотрела место для посадки на острове, где мы собрали урожай злаковых. На четвертый день я уже забеспокоился, не случилось ли беды. Появление «Руси» было воспринято с воодушевлением, видимо у звездолета проблемы, по-другому трудно было объяснить задержку. На палубе парохода ее не было видно, хотя фигура Тиландера сразу бросалась в глаза.

— Макс, — сойдя с парохода, американец поинтересовался, оглядываясь:

— А где Ната посадила крейсер?

— Какой крейсер? — почувствовал как пополз холодок по спине.

— «Романо», другого же нет, -засмеялся американец, но замолк, увидев мое лицо.

— Макс, что случилось?

— Она не прилетала, — слова давались с трудом. Воображение рисовало страшную катастрофу, в которой погибает моя жена и сын.

— Мы взяли на борт Шольца у Ранаати, Ната передала твое указание, чтобы Ульрих шел сюда. Два дня назад я доставил их к крейсеру, подождал, пока они не взлетели и полетели на юг в направлении Форт — Росс, — Тиландер сглотнул, — думаешь они упали?

— Не знаю, Герман, — мысленно прокручивал в голове последние дни общения с Натой. Ее назойливую просьбу слетать на тот темный прямоугольник в небе, маниакальное желание вернуться в свой мир, ее странное прощание. Она взяла Ивана, ну конечно, какая мать оставит сына навсегда? Точно не Ната! Почувствовал как кровь бьет в голову, перед глазами все поплыло и меня накрыло темнотой.

— Макс, Макс, — кто-то назойливо звал меня по имени. С усилием приподнял веки: встревоженное лицо Тиландера, который тормошит меня с такой силой, что голова болтается.

— Герман, прекрати меня трясти, — сделал попытку сесть, обнаружив, что лежу на шкуре в своей хижине. Сквозь встревоженный гул голосов, фальцетом пробивался женский плач — Труди.

— Ты потерял сознание, мы перенесли тебя в хижину. Прости, я не подумал, сказав о катастрофе. Может были неполадки и Ната приземлилась где-то на полпути. Бер и Урр собирают отряды, чтобы выйти на поиски.

— Пусть подождут пока, — пульсирующая боль в голове стала утихать. — Прекрати плач, — прикрикнул на зареванную Труди, выскочившую из хижины с ревом после моих слов.

— Герман, пусть все выйдут, ты останься, — американец был единственным, кому я мог довериться. Когда мы остались вдвоем. Коротко пересказал события последних дней, связанных с желанием Наты найти рубиннаду.

— Ты думаешь она.

— Уверен, — перебил, не давая ему досказать, — все сходится, каким же слепцом я оказался.

— Макс, давай не делать поспешных выводов, могло случиться что угодно, — мягко, но настойчиво американец попытался уложить меня на шкуры. — Тебе надо отдохнуть, полежать. Выкинь все из головы — Бер и Урр с двумя отрядами пойдут вверх по реке, если они аварийно сели, их найдут. А до тех пор постарайся отдохнуть и ни о чем не думать, нельзя обвинять человека, не получив доказательств его вины.

— Ничего они не найдут, но пусть идут. Предупреди. Чтобы долго не искали — такой огромный звездолет трудно не заметить, это не потерявшаяся свинья в лесу. Пусть зайдут ко мне до выхода в дорогу, сам скажу. И не вздумай мне перечить, — добавил, видя, что американец собирается возразить.

Беседу с сыновьями не стал затягивать: им предстояло пройти до бывшего лагеря Маркози и вернуться другим маршрутом. Площадь поиска таким образом увеличивалась.

— Если звездолет упал, должны быть следы — пожар, поваленные деревья и прочее. У вас пять дней, чтобы дойти до места и вернуться, потому что мы скоро уходим.

После их ухода, заглянула заплаканная Труди.

— Приготовь мне еду, — есть не хотелось, надо было чем-то занять немку, чтобы снова не ударилась в плач. Пришел Мал с Белоярой — слух о возможном падении звездолета распространился по городку с невероятной быстротой. После их ухода, стало невмоготу находиться в тесной и опустевшей хижине. Прогуливаясь вдоль берега реки, пытался понять, что именно сподвигло ее так поступить? Ответ был очевиден — Ната не смогла ужиться в этом времени и тосковала по своему миру. Оставался второй вопрос — была ли это рубиннада, то, что мы видели на небе. Или она, надеясь на чудо, вылетела в космос в попытках найти червоточину.

Ее бегство было сильным ударом: вначале Урр, захотевший жить с Нуахили, теперь Ната, сделавшая попытку вернуться в свое время. В катастрофу со звездолетом я не верил — до Форт-Росс ей лететь всего минуту, случись катастрофа, мы бы наверняка услышали или увидели.

— И ты предала, Ната, — вспомнил ее обещание не предавать меня, — ты как все, не хуже и не лучше. После этой мысли стало спокойно: в жизни случается только то, чему суждено произойти.

— Удар за ударом, может хватит? — Я поднял голову, всматриваясь в темнеющее небо. На секунду показалось, что сверкнула маленькая звездочка. Но это была всего лишь иллюзия — всегда хочется верить в лучшее.

— Будь счастлив, Иван, а тебя прощаю, Ната, — нельзя вечно сожалеть, надо похоронить своих мертвых и жить дальше.

Прошло три года с момента возвращения в Максель, оставив гостеприимный, но неудачный для меня континент. Именно там исчезла Ната вместе с Иваном, и именно там Урр проявил свой характер, оставшись с племенем Нуахили. Возвращение из Африки домой прошло без приключений — маршрут был знакомым, были учтены ошибки первого плавания.

Русы, остававшиеся в Макселе, готовились к нашему прибытию. Терс загонял жителей Макселе, едва наступила весна: город чистили, восстанавливали, прохудившиеся за три годы, крыши. Мой дворец буквально вылизали — такой чистоты я нем не помнил. Шхуна, раздавленная льдами в порту Макселя, за три года была разобрана жителями на дрова. При этом известии Тиландера едва не хватил удар — все эти балки, шпангоуты и прочий деревянный остов пошел в топку, хотя требовались большие усилия при их создании.

Сразу после возвращения, засеяли поля под озимый урожай. Со слов максельцев, высота снежного покрова иногда доходила до полуметра, что позволяло надеяться на хороший урожай. Понемногу восстановили дороги, связывавшие Максель с Портбоу и Будилихой. Берлин пережил зимы, хотя от населения осталась всего десятая часть.

На второй год после возвращения, небольшая группа поселенцев обосновалась в Мехике, на очереди было восстановление Штатенгартена и Регенсбурга. В окрестностях Будилихи появились новые племена, вытесненные с севера холодами. Немногочисленные и довольно замкнутые, в самом они избегали контактов, но уже на третий год поняли выгоду от сотрудничества. Северные племена, называвшие себя сноргами, являлись хорошими охотниками. Первые обмены пушнины на продукты и железные ножи произошли в Будилихе. Спустя время, наиболее любопытные снорги появились и в самом Макселе.

После подлого бегства Наты, отвечавшей за культурное наследие Русов, пришлось заново создавать новую структуру. Заведовать всем этим поставил Баска и младшего брата Богдана Лутова, внезапно проявившего интерес к знаниям. Первоочередной задачей для них являлось восстановление школ, где дети Русов обучались правописанию и простой математике. Я не стал заново создавать университет, посудив, что Русы должны к этому прийти сами. Слишком быстрый прогресс был чреват непониманием сути и цели учебного заведения. Нельзя требовать от людей перескока с первобытнообщинного строя в строй развитого капитализма. Именно капитализм, а не социализм был движущей силой эволюции. В Макселе вновь открылся блошиный рынок, по улице ремесленников бойко работали мастерские. Прядильные мастерские, гончарные, скобяные лавки, кожевенные производства росли с каждым месяцем. Проходя по ремесленной улице, можно было увидеть, что заброшенное здание ожило, оттуда несутся звуки работы и людской говор. Пережив суровые зимы, люди, с наступление потепления, включились в работу всей энергией.

За эти три года я дважды предпринимал экспедиции к Гибралтару, где окончательно обосновалось племя неандертальцев, потомков Санчо. Следов инородцев, я не забыл про Маркози, мы не смогли обнаружить. Оба раза предупредил Пансо, праправнука моего приемного сына, чтобы не вступали с галлами в бой. Ему надлежало предупредить меня телепатически — он уступал в силе своему предку, но мы с ним могли так общаться. До Данка я так и не достучался, вероятно гигант не пережил вулканическую зиму.