— Среди моих людей есть потомки экипажа «Аталанты», — это было правдой, но после покорения Ондона прошло больше ста шестидесяти лет и вряд ли кто из Русов помнил и знал о своих предках из города на Ниле.

— Но я сам, как и большинство моих людей, не являемся потомками людей с корабля, оставившего вас здесь.

— Граф Тиландер, — следуя правилам саксов, произвел американца в графы, — является американцем. А граф Бер, — жест в сторону сына, — прямой потомок кроманьонского вождя. Для ваших предков оставалось загадкой, как они попали в дикие времена?

— Это загадка и для нас? — Альфред привстал на своем стуле, — вы знаете ответ?

— Есть такие кротовые норы во времени, — лица собеседников выражали недоумение.

— Лазейки во времени, когда человек, корабль или группа людей может попасть в прошлое. Это случилось с вашим кораблем, это случилось с самолетом графа Тиландера и со мной, — не стал уточнять, чтобы не перегружать собеседников.

— Что такое самолет? — не утерпел граф Кокрейн, не проронивший до этого ни единого слова.

— Это такой тип парусника с восемью мачтами, — не имело смысла объяснять, что такое самолет. Для них это будет выглядеть ложью. Но даже упоминание о восьми мачтах заставило саксов нервно вскрикнуть.

О России и русских Альфред не имел понятия: видимо предки тоже мало знали и не оставили об этом записей. Сбежавшие матросы, спустя годы проживания в этом месте, умышленно отказались от самоназвания «британцы или англичане», вернувшись к историческому «саксы». Рассказывал я долго, но дозированно. Из моих слов получалось, что есть империя Русов, занимающая практически всю территории Европы. О Европе у саксов были довольно посредственные знания: предки оставили им записи, где призывали опасаться французов и испанцев. Для них Европа располагалась очень далеко и была населена опасными дикарями французами и испанцами. Тиландеру не очень понравились слова о его предках, но американец сдержался.

— Мы все же один народ, — радостно выделил момент Альфред, когда я повторно упомянул о том. Что среди Русов есть потомки с корабля «Аталанта».

— Мы разные народы, но мы можем быть союзниками, торговать, обмениваться опытом.

Мое предложение саксы встретили с горячей радостью. Долгое время живя на острове изолированно, не видя серьезного соперника, саксы потеряли бдительность. После разговора Альфред пригласил нас прогуляться по Фалмуту: количество кузнецов и прочих ремесленников удивляло. Бер, едва потрогав лезвие меча и ножей в первой кузне, тихо шепнул мне, что качество стали у саксов значительно лучше. Вторым моментом удивившим меня, оказался строительный цемент. Каменные дома и сам дворец Альфреда были очень крепкими, камни скреплялись цементом. О прочности последнего стало понятно после пары ударов по цементу — нож высек искры. Технологию изготовления цемента стоило узнать любой ценой. И третье, что особенно обрадовало Тиландера — превосходный антрацитовый уголь, которым саксы отапливали дома. Месторождение угля находилось совсем недалеко, количество по словам саксов, было неисчислимое. Наше месторождение на полпути между Макселем и Берлином давно иссякло. Горняки искали, но найти месторождение не удавалось. Если наладить морское общение с саксами, после их детской наивности. Я не видел в них врагов, можно получать первоклассный уголь с доставкой на дом.

Саксы остались верны традициям английского лука — большинство воинов было вооружено именно таким лонгбоу. Наши ружья саксы изначально приняли за оружие с «Аталанты». Их удивлению не было предела, когда осознали, что оружие было создано заново.

— Наши предки, их сыновья, внуки и мы сами пытались, но у нас не получается, — пожаловался Альфред, восхищенно гладя приклад ружья Бера.

Взяв ружье сына, протянул его королю:

— Это подарок от меня, — глаза Альфреда сверкнули. По его указанию, граф Кокрейн принес ржавое ружье времен начала девятнадцатого века. У ружья был сломан приклад и отсутствовал боек.

— Это все, что осталось от предков, — посетовал король, — мы не смогли его починить.

Отсыпав королю два десятка патронов, показал, как пользоваться ружьем. Альфред радовался как ребенок, прижимая оружие к груди. Моих воинов, оставшихся у дворца, накормили сытно — даже не зная языка, с молодыми русами заигрывали местные девушки. На фоне довольно бледных саксов, мои смуглые и высокорослые воины смотрелись предпочтительнее.

Когда мы вернулись во дворец, навстречу выбежала девочка лет семи и кинулась королю в объятия. Следом вышел парнишка старше на пару лет:

— Мои дети, принцесса Эвелина и принц Эдуард. Кстати, Макс Са, у тебя есть дети?

— Трое сыновей, — я не сразу понял к чему клонит Альфред.

— Я отдам свою дочь за твоего сына, — девочка освободилась из рук отца и слегка присела, обозначая поклон.

— Я буду хорошей женой вашему сыну чужеземный король, — Эвелина снова бросилась в объятия отца, зарываясь с головой в его парчовой накидке.

«Династический брак, — пронеслось в моей голове, — а ведь это решение многих проблем, главное, чтобы Кинг оказался не глупее этой девчушки, она явно неглупа», — я протянул руку Альфреду:

— Почту за честь породниться с Великим Домом Уэссекса!

— Объявим помолвку и вечером закатим пир, — пожав мою руку Альфред похлопал герцога Фалмута по плечу:

— Полноте, дорогой друг, ведь мы не можем всю жизнь родниться между собой, так и выродиться можно. Об этом в «Завещании» писали наши предки-основатели.

— Как скажете, сир, — Фалмут поклонился, но взгляд, брошенный на меня не предвещал ничего хорошего.

«Нажил себе врага», — пронеслось в голове. Саксов я не боялся — во время прогулки по городу, оценивал численность воинов, оружие, физические данные населения. Одних воинов со мной, хватило бы играючи завоевать весь Фалмут и Уэссекс, если королевство состоит из этого одного города. Словно прочитав мои мысли, Альфред обратился к графу Кокрейну:

— Пошли гонцов во все дворянские семьи Уэссекса — в Бристоль, Глазго, Ньюпорт, пусть немедленно прибудут на королевскую помолвку.

— Сир, куда мы всех разместим? — Кокрейн выглядел смущенным.

— Накроем столы снаружи, рассчитывай на двести гостей, а ты Эвелина беги к маме и сообщи ей новость.

Сияющий король повернулся ко мне:

— Жаль мало времени, придется проигнорировать дворян Ньюкасла и Эдинбурга, им добираться несколько дней.

Даже не задав вопрос, я получил приблизительный ответ, что королевство саксов не уступает по численности населения моей империи. Следовало быть осторожнее с подарками и технологиями — саксов больше всего интересовало огнестрельное оружие. Это мы сегодня друзья, даже собираемся породниться. Кто знает, что будет спустя сто лет или еще больше. Никогда не вооружай своего друга, если не хочешь, чтобы он стал врагом. Что-то типа этого я слышал во время обучения в Звездном, жаль был невнимательный, мог бы запомнить больше полезной информации.

— Герман, я не шучу, это самый лучший вариант по-крайней мере для меня, кто не как ты меня должен понять? — американец вскинул седую голову. Время безжалостно состарило нас, напротив меня сидел семидесятилетний старик. Поседели даже его брови, не говоря о жидкой бороде. Я и сам выглядел не лучше — каждое утро начиналось с болей в спине, пояснице. Последние два месяца стал стремительно терять в весе, появилось отвращение к мясу, вкус еды изменился, часто отдавая ржавчиной или хлоркой. Трудно было не увидеть в этом группу симптомов Савицкого, сигнализировавшем о раке желудка.

— Макс, я не могу решиться на такое, это самоубийство, — высохшая рука американца легла на мое колено, — если твое решение бесповоротно, мы сделаем это вместе. Накрыв своей ладонью старческую руку друга, я молчал. Решение далось мне нелегко — я еще мог ходить, выполнять легкую работу, но финал был неизбежен. Еще задолго до первых симптомов рака думал как уйти из жизни когда придет это неизбежное время. За тридцать три года, прошедших после возвращения с Африки, Русы сделали громадный рывок в развитии. Империя теперь называлась Русь, у нас были развиты торговые отношения с Уэссексом, территория раскинулась от Гибралтара до северо-восточных границ бывших земель Дойчей. Два года назад мой сын Мал, превратившийся в пятидесятилетнего крепкого мужчину, попросил разрешения уйти с частью Русов на восток.