Повозка была просторной, с высоким тентом, а ее дно устилал толстый слой соломы, чтобы детям было удобно лежать. Этни, правда, была расстроена тем, что ей пришлось ехать с малышами, и настояла на том, чтобы самой править повозкой. Вместе с ней на козлах сидел Витнир. Завидев Аркониэля, он помахал рукой. Рядом шагали солдаты-пехотинцы, восторгавшиеся мелкими чарами, которые демонстрировали им дети. Воины уважительно кивнули Аркониэлю и расступились, чтобы он мог подъехать к повозке. Волшебник видел, что после победы солдаты стали куда лучше относиться к магии.

Когда Аркониэль приблизился к ним, дети радостно вскочили, держась за борта повозки.

— Как тут у вас дела? — спросил Аркониэль.

— Мне надо пописать! — тут же заявил Дэнил.

— Он уже два раза писал с тех пор, как мы выехали! — наябедничала Рала, округлив глаза.

— С такими делами вы должны справляться сами, — сказал Аркониэль. — А ты как? — Он посмотрел на Витнира.

Мальчик в ответ лишь пожал плечами.

— Ну-ка, в чем дело? — поддразнил его Аркониэль, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Ни в чем, — пробурчал мальчик.

— Твое кислое лицо говорит о другом.

Витнир опустил голову и неохотно заговорил:

— Я думал, ты опять уехал. Как в прошлый раз.

— Когда я оставил вас в горах, да? Ты об этом?

Малыш кивнул.

— И когда ты отправился воевать, — добавил он.

Этни уже рассказывала Аркониэлю, как тосковал в те дни мальчик, но тут уж ему ничем нельзя было помочь. Он должен понять, что долг Аркониэля перед Тамир всегда будет на первом месте.

И все равно Аркониэль делал для мальчика все, что было в его силах. Он ведь мог лишь догадываться о том, какой была жизнь ребенка до того, как он попал к Колину в качестве уплаты долга. Конечно, насколько знал Аркониэль, Колин не был жесток с малышом, просто обращался с ним немногим лучше, чем с охотничьей собакой, прежде чем передал Витнира Аркониэлю.

Аркониэль подвинул висевшую на седле сумку и протянул Витниру руку; подняв мальчика, он посадил его в седло перед собой.

— Но ты же видишь, — сказал он, обнимая Витнира одной рукой за талию, — в этот раз я взял тебя с собой, и мы едем в тот большой город, о котором я рассказывал. Теперь мы все будем жить в крепости, в замке.

— Лорд Нианис говорит, там полным-полно кошек и котят, — сообщила из повозки Рала. — А королева Тамир позволит нам играть с ними?

Аркониэль хихикнул.

— Кошки Атийона живут по собственным правилам, — сообщил он. — И играют только с теми, кто им нравится.

— А ты останешься там с нами, учитель? — спросил Витнир.

— Конечно. Если только королеве не понадобится моя помощь, как это было в день сражения. Но я же вернулся, правда?

Витнир кивнул.

— Да. Теперь вернулся.

Когда несколько дней спустя Тамир увидела вдали Атийон, ярко светило солнце и величественные башни сверкали ослепительной белизной.

— На этот раз они все-таки вывесили твои цвета, — заметил Ки.

На башнях и стенах крепости и над крышами городских домов развевались яркие знамена, как в дни больших праздников.

Лития встречала их с целой толпой слуг перед городской стеной. Седовласая экономка остановила свою лошадь рядом с боевым жеребцом Тамир.

— Добро пожаловать домой, твое величество! Твой замок в полном порядке, а к вечеру мы готовим пир. Я рассчитала на две сотни гостей. Я не ошиблась?

— Да, прекрасно! — ответила Тамир, как всегда изумленная деловитостью этой женщины. — Ты отлично заботишься о моих владениях и замечательно справилась со снабжением Эро. Я надеюсь, мои люди, прибывшие сюда, не оказались для тебя слишком тяжкой обузой?

— Атийон богат и могуществен, — заверила ее Лития. — Здесь есть все, и для нас честь — поделиться с теми, кому не повезло в Эро. А правда, что ты собираешься сжечь столицу?

— Другого выхода нет.

Лития кивнула, но Тамир видела, как взгляд женщины скользнул по ее прекрасному городу, словно Лития пыталась вообразить, что подобное несчастье случилось здесь. Как экономка, она привыкла распоряжаться делами самостоятельно в отсутствие владельцев. Фарин говорил, что его семья служит семье Тамир с незапамятных времен. Его тетушка относилась к своим обязанностям весьма серьезно и любила город и замок, как будто они и в самом деле принадлежали лично ей.

Горожане тоже вышли навстречу Тамир, встречая ее за городскими стенами. Тамир огляделась вокруг. За винокурнями, на огромном лугу, раскинувшемся вдоль реки, что протекала между Атийоном и морем, появился целый городок из новых деревянных домов на каменных фундаментах — эти земли Тамир отвела для беженцев из Эро.

— Я вижу, вы потрудились на славу.

— Мы уже устроили больше тысячи человек, твое величество. Они назвали свою деревню Королевское Милосердие, в твою честь.

Тамир улыбнулась, услышав это, но когда они приблизились к воротам крепости, ее поразило весьма неприятное, даже наводящее ужас зрелище. Наверху, между зубцами стены по-прежнему висело то, что осталось от тела герцога Солари, — почерневший, наполовину рассыпавшийся скелет в поблекших обрывках желтого шелка.

— Почему его до сих пор не сняли? — резко спросила Тамир.

Скакавший рядом с ней лорд Нианис побледнел, увидев останки своего бывшего друга.

— Он был предателем, и его постигла участь предателя, — ответила Лития. — Таков обычай: оставлять труп подлеца птицам в назидание остальным.

Тамир мрачно кивнула, но ей стало больно за герцога. Да, возможно, он и стал предателем, но ведь она знала его всю свою жизнь.

— А что с леди Савией и детьми?

— Они вернулись в свои владения. Но старший сын, Невус, собрал остатки гвардейцев своего отца и дал клятву верности Корину. Я слышала от леди Савии, что он намерен отомстить тебе за смерть отца.

— Что ты собираешься с ними сделать? — спросил Нианис.

Тамир вздохнула.

— Если леди Савия поклянется мне в верности, она сохранит свои земли, — сказала она.

— Я бы ей не слишком доверял, — предостерег Фарин. — Ее муж был изменник и мерзавец. У его вдовы нет причин питать к тебе добрые чувства.

— Думаю, с этим я разберусь позже. Если ее сын увел с собой все оставшееся войско герцога, она не может представлять для нас серьезную угрозу прямо сейчас, ведь так?

Лужайка между внешней и внутренней стенами крепости была заполнена домашним скотом и птицей. Все дворы были полны солдат, а в садах пышно цвели яркие летние цветы. Огромная толпа слуг, одетых в цвета Тамир, взорвалась приветствиями, когда молодая королева соскочила на землю и передала поводья конюху. Она сказала несколько добрых слов слугам и вошла в замок.

Тамир ненадолго задержалась у домашнего святилища в зале для приемов и вознесла моление Великой Четверке. Когда она бросала перья на жаровню Иллиора, что-то коснулось ее ноги. Тамир посмотрела вниз и увидела Рингтэйла, безмятежно изучавшего ее зелеными глазами. Она подхватила огромного рыжего кота на руки и чуть поморщилась, когда он сильно боднул ее лбом в подбородок. Теребя семипалыми лапами ее руку, кот мурлыкал громким басом.

— Похоже, он тоже рад снова тебя видеть, — хихикнув, сказал Ки.

Тамир опустила кота на пол, и тот потащился следом за ней по галерее к большому холлу. Тут же появилось множество других кошек — они выбирались из-под столов или спрыгивали с полок, как будто ждали ее и теперь спешили поздороваться.

Полуденное солнце проливало лучи в высокие окна, освещая роскошные гобелены и трофеи на стенах, бесчисленное множество серебряных и золотых сосудов в потемневших от времени дубовых буфетах. Длинные столы стояли так, чтобы сидящие за ними видели возвышение с главным столом, и были накрыты белоснежными льняными скатертями и яркими шелковыми дорожками. Слуги в голубых ливреях уже суетились вокруг, расставляя тарелки и кубки.

«Дом», — подумала Тамир, примеряя это слово к тому, что видела вокруг. Но даже после многих лет, проведенных в королевском дворце, она пока не могла от души назвать Атийон домом. Иное дело — Алестун.