– Дыхание Худа! – пробормотал капрал Лист. – Этот ублюдок восстановил мост Гелор. А посмотрите на юг, сэр! Видите там столбы сизого дыма? Это же разрушенный гарнизон Мельма.
Посмотрев в этом направлении, Антилопа, наконец, понял, что их ожидает. На самой вершине юго-восточного берега озера располагалась крепость.
– Кому же она принадлежит? – громко поинтересовался историк.
– Из карты понятно, что она является монастырем, – ответил Лист.
– Какому всевышнему там поклоняются? Лист пожал плечами.
– Возможно, одному из Семи Святых.
– Если там еще кто-то остался, то они прекрасно видят, какая здесь готовится заваруха.
Камист Рело расположил войска с каждой стороны от своего элитного подразделения, блокировав северный и южный подступы к огромному котловану. Штандарты сиалка, халафана, дебрахлов и титанси возвышались на южных порядках, убарийцев – на северных. Каждая из трех армий значительно превосходила Колтайна по численности. Внезапно армия Апокалипсиса разразилась громким шумом; стал слышен стук оружия о щиты.
Моряки двинулись в сторону переправы в полном молчании. Устрашающие звуки противника перекатывались через них, словно волны. Однако Седьмые не дрогнули.
«Боги, что же выйдет из этого?»
Река П'ата представляла из себя грязный ручеек с теплой водой, шириной не более дюжины шагов. Галька, лежащая на дне, была густо покрыта водорослями. Небольшие скалы, поднимающиеся над поверхностью воды, белели под слоем птичьего помета. В воздухе висело огромное количество насекомых. Прохладное дыхание реки пропало, как только они ступили на противоположный берег; котлован был похож на раскаленную сковороду, и жар, словно покрывало, вновь накрыл солдат.
Пот струился по стеганому нижнему белью, которое располагалось под кольчугой; он тек вниз грязными потоками и скапливался на ладонях. Антилопа укрепил ремень, прикрепляющий щит, противоположная рука покоилась на рукоятке короткого меча. Горло превратилось в наждачную бумагу, и историку приходилось сдерживать свое нечеловеческое желание припасть руками к железной фляге. Воздух начал вонять солдатским потом, к нему примешивался запах страха. Однако это было не все. Над войском ощущалась какая-то меланхолия, которая сопровождала его неуклонное движение вперед.
Антилопа ощущал подобное гораздо раньше, несколько десятилетий назад. Тогда они не потерпели поражения, не было и отчаянья. Эта грусть носила практически физическую природу, и ее чувствовал каждый солдат.
«Мы идем принять участие в своей собственной резне. И как раз в этот момент, когда мечи еще не обнажены, когда земля не окрасилась цветом крови, а воздух не наполнился предсмертными криками, на людей нападает апатия. Благодаря своему защитному снаряжению мы проживем на несколько минут больше. Как же иначе можно трактовать несоизмеримое превышение противника в силе?»
– Наши мечи получат сегодня не одну зарубку, – произнес Лист сухим, прерывающимся голосом. – Согласно вашему опыту, что лучше – пыль или грязь?
– Пыль начинает душить, – проворчал Антилопа. – Пыль ослепляет. Однако грязь уводит мир прямо из-под ног. – «Ас грязью мы очень скоро столкнемся – когда кровь, желчь и моча насытят землю. Это одно и то же проклятье, но только выраженное по-разному». – Это твоя первая битва?
– Меня же приписали к вам, сэр, – поморщился юноша, – поэтому я так и не попал ни в одну серьезную передрягу.
– Твои слова звучат как возмущение.
Капрал ничего не ответил, но Антилопа все прекрасно понял. Все одногодки капрала уже прошли через серьезные испытания и видели кровь, в то время как для Листа эта битва была порогом страха. Воображение рисовало ему диковинные события, и для того, чтобы это побороть, требовался только опыт.
Тем не менее Антилопа предпочитал более отдаленные места для наблюдения. Маршируя в толпе людей, он не видел всей полноты картины. «Но почему Колтайн поместил меня именно сюда? Он же лишил меня глаз, черт бы его побрал».
Они располагались на расстоянии тысячи шагов от склона. Вдоль вражеских порядков скакало несколько конников, проверяя их готовность к бою. Удары мечей о щиты усилились, а бешеные крики обещали яростное кровопролитие. «Когда мы распределимся по трем направлениям, неприятель приложит все усилия, чтобы отрезать основную массу от пехоты Седьмых. А те будут, в свою очередь, защищать раненых. Да, неприятель сразу попытается обезглавить змею».
Конники клана Ворона приготовили луки и пики; они повернулись в сторону врага и замерли. Звук горна провозгласил приказ поднять щиты, передние ряды сомкнулись, в то время как фланги и тылы подняли щиты над головами. Показались лучники, которые спешили занять позицию на вершине склона.
Воздух казался неподвижным, вокруг не ощущалось ни единого дуновения ветерка.
В сознании людей начало подниматься недоверие. Колтайн, увидев позиции неприятеля, не отдал ни одной команды; Седьмые, достигнув подножия склона, начали без промедления свой подъем.
Почва была мягкая, покрытая галькой и песком. Она предательски проседала под ногами. Солдаты начали постепенно вязнуть.
Внезапно огромное количество стрел затмило небо; они полетели вниз, словно капли дождя. Вселяющий ужас треск достиг ушей Антилопы – это были деревянные щиты, которые едва удерживали стремительный поток стрел. Некоторые из них пробивали древесину, впиваясь в доспехи, шлемы, а иногда и плоть. Из-под панциря начали доноситься неодобрительные возгласы. Под ногами мешались тяжелые валуны. Однако большой щиток, представляющий собой множество сомкнутых ручных доспехов, продолжал двигаться вверх без всякого промедления.
На лбу Антилопы уже красовалась большая шишка – неудачно отраженная стрела задела его своим древком. Три другие, попавшие в него, ушли под ноги.
Воздух под панцирем стал кислым и плотным – испарялись пот, моча, а также возрастающая злоба. Атака, на которую они не могли ответить, была самой страшной для солдата. Приказ о достижении вершины, где ожидали завывающие семки и гураны, жег, словно каленое железо. Антилопа знал, что моряки находятся уже на грани срыва. Первый контакт превратится в яростный взрыв.
Склон, обращенный к противоположной стороне, был куда более крутым; его вершина расширялась в стороны и становилась более ровной. Воинов, принадлежащих к племени, Антилопа никак не мог распознать. «Кто это – кан'елды?» – подумал он. В тот же момент они начали подъем на крутой берег, на ходу готовя к бою свои луки. «Да ведь они откроют по нам огонь с обеих сторон, в то время как семки с гуранами будут препятствовать подъему наверх. Западня».
Булт скакал вместе с конниками из клана Ворона, и историк четко слышал, как тот отдавал приказания. Выпрыгнув из пыльного облака, наездники свернули в сторону и двинулись к берегу. В воздух взмыли стрелы. Кан'елды, испуганные такой прытью со стороны виканов, рассредоточились. Несколько мертвых тел упало на землю. Воины Ворона двинулись вдоль траншеи, осыпая берег смертоносным огнем. В течение нескольких минут ровная поверхность была полностью очищена от представителей неизвестного племени.
Второй крик заставил конников натянуть поводья; их предводители остановились на расстоянии менее дюжины шагов от ощетинившейся линии гуранов и семков. Внезапная остановка спровоцировала семков на бросок вперед. В бой пошли метательные секиры. С противоположной стороны им ответили стрелы.
Увидев расстройство в войске неприятеля, моряки решили двинуться вперед. Конники Ворона развернули лошадей и, поднявшись в стременах, бросились в атаку. Их единственным опасением являлась возможность попасть в тиски своих же войск, где с одной стороны бежала пехота, а с другой – раззадорившиеся моряки.
Клин смешался.
Даже через щит Антилопа ощущал сильные удары, которые отдавались во всем его теле и затихали в костях. Со своей позиции он видел только клочок голубого неба прямо над головой, а также огромное количество стрел. Порой в воздухе мелькал неприятельский шлем, из под которого торчала густая борода. Однако скоро небо скрылось под плотным покровом пыли.
