– Возьми все, что осталось, – произнес воин. – Еда гораздо нужнее тебе, чем мне.

– Это шутка, Лев? Ты не видишь своей внешности, а я – очень даже хорошо. Посмотри же на себя: одна кожа да кости. Пропали почти все мускулы – организм использовал их, чтобы не умереть. А вместо человеческого лица я вижу один только череп.

– Тем не менее я нахожусь в полном здравии. Толбакай проворчал.

– Действительно здоровый человек никогда не будет утверждать об этом с подобным жаром. Неужели на нас так влияет Рараку? «Сумасшествие – это просто состояние сознания».

– Поговорки глупцов – весьма подходящее название для этого бреда, – пробормотал Лев глухим голосом. В горячем неподвижном воздухе застыла напряженность. Воин почувствовал, как его сердце забилось сильнее и чаще.

Толбакай поднялся на ноги; его огромные кисти рук были покрыты кровью.

Двое мужчин медленно повернулись лицом к древним вратам. Из-за обернутого в полотно тела показались черные волосы, пряди которых медленно поднимались в воздух. Между колоннами начала кружить взвешенная в воздухе пыль. В центре ее показались искры – подобно блеску драгоценностей среди желтого одеяния.

– Что происходит? – спросил Толбакай.

Лев обернулся и посмотрел на священную книгу. Кожаная обложка блестела так, будто была покрыта потом. Воин сделал шаг по направлению к вратам.

Внезапно в пыльном облаке показался какой-то объект. Это были две человеческие фигуры, которые держали друг друга за руки. Покачиваясь, они двинулись по направлению к колоннам и мертвому телу, которое лежало между ними.

«Мечи в руках у глупцов. Мудрецы всегда безоружны…»

Один из них был пожилым мужчиной, другой – молодой девушкой. Сердце забилось как паровой молот, когда Лев увидел ее лицо. «Так непохожа. От нее исходит темная угроза. Боль, которая порождает ярость».

За спиной воина послышался глухой удар, а за ним – грохот камней. Обернувшись, он увидел Толбакая, который стоял на коленях. Юноша опустил голову, в почтении взирая на пришествие.

Подняв голову, девушка обнаружила тело Ша'ики, а затем взглянула на Льва и стоящего на коленях гиганта. Она остановилась, склонившись над телом. Ее длинные черные волосы развивались, словно у немой куклы.

«Слишком молода… Однако явственно ощущается огонь внутри… О, моя судьба…»

Лев решил сам опуститься на колени.

– Наконец-то ты воскресла, – произнес он. Низкий смех женщины продемонстрировал ее триумф.

– Именно так, – ответила она.

Схватившись за тело старика, чья голова свешивалась вниз, а одежда превратилась в лохмотья, она повелительно произнесла:

– Помоги мне с этим человеком. Однако опасайся его рук…

– Цепь Псов, – проворчал моряк. Его голос был столь же густым, что и жаркий воздух трюма. – Сейчас над ней висит проклятье, которого ни один человек не пожелает даже злейшему врагу. Тридцать тысяч умирающих с голоду беженцев… Нет, сорок. Кроме того, среди них есть, конечно, сладкоречивая знать, своими речами постоянно действующая на нервы. Держу пари, время песочных часов Колтайна уже истекает.

Калам пожал в темноте плечами. Его пальцы продолжали ощупывать влажный корпус лодки. «Назвать корабль „Тряпичной Пробкой“, а затем переживать, сможет ли она выдержать вес якоря».

– А она многое повидала на своем веку, – пробормотал убийца.

Руки моряка замедлили однообразные движения, которыми он связывал тюки.

– Осматриваешь эту посудину, да? Мне нужно заполнить три пятых трюма, и только после этого на борт поступят еда и вода. Дон Корболо, объединивший Рело со своей армией, попытался подсчитать собственные силы. И что? Получил пятьдесят тысяч мечей? Или шестьдесят? Изменник легко поймает эту цепь в ловушку при Ватаре, а затем вместе с другими племенами ринется на юг. Хочу позаботиться о том, чтобы виканские псы ничего не смогли им противопоставить, – обернув в парусину еще один тюк, моряк зло продолжил: – Тяжелые, как золото. Клянусь тебе, это не пустые слухи, о да! Эти тюки с китовым жиром заставляют самого верховного кулака идти носом по ветру – посмотри, везде стоит его печать. Однако здесь наверняка находятся все сокровища. Иначе, каким образом имперский казначей оказался на борту вместе с двадцатью солдатами охраны?

– У тебя есть право иметь свою собственную точку зрения, – произнес отвлеченно убийца. Ему никак не удавалось найти хотя бы одну сухую доску.

– А ты, наверное, шпаклевщик, да? В Арене, скорее всего, есть женщина, верно? Бьюсь об заклад: будь твоя воля, взял бы ее с собой, точно? Зачем нам нужны казначеи с двумя благоухающими гостями.

– Благоухающие гости?

– Да. Я видел одного из них, когда он поднимался на борт десять минут назад… Гладкий, как вертел для мяса, утонченный и изысканный. Однако ни одни духи не способны скрыть пафос, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Калам улыбнулся в темноте. «Не точно, старая калоша, но догадаться способен».

– А что по поводу второго гостя?

– Сдается мне, что он точная копия первого. По слухам, этот человек взошел на борт вместе с капитаном. Не знаю, поверишь ли, но в его жилах течет кровь Семи Городов. Однако самому мне его увидеть не довелось – именно в тот момент мы отсиживались в самой грязной тюремной дыре этой гавани. Арестовали нас совсем незаслуженно. Дыханье Худа, когда взвод солдат начинает тебе приказывать – возьми то, принеси это, – то какой матрос сможет сдержаться и не попытается намять им бока? Нас забрали практически у самого трапа, и если бы не капитан, то и не знаю, чем могли бы закончиться наши приключения.

– А какой порт вы посетили перед нами?

– Фалар. В нем живут большие рыжеволосые девицы – грубые и мускулистые, прямо как я. Ох, что это были за времена!

– Ну и каковы ваши трофеи?

– Оружие, в отличие от флота Тавори. Зато он рассекает волны подобно катеру; поверь мне на слово, мы пытались гнаться за ним до самой Унты. Узкие носы и длинные тела – вот там-то ты не искал бы столько времени хотя бы одну сухую доску. Рискну предположить, флот девицы Тавори стоит немало золота.

Калам поднялся на ноги.

– У нас недостаточно времени, чтобы привести лодку в порядок, – произнес он.

– Так бывает всегда. Однако Беру, благословляет нас, поэтому занимайся тем, чем должен, и не рассуждай о будущем.

Убийца прочистил горло.

– Прошу прощения, однако ты принял меня совсем не за того человека. Я вовсе не шпаклевщик.

Моряк застыл над тюком.

– Правда?

Калам вытер мокрые руки о штаны.

– Я и есть тот второй благоухающий гость.

С противоположной стороны трюма в течение длительного времени не доносилось ни звука. Затем послышалось сопенье, среди которого можно было различить слова:

– Умоляю вас простить меня, сэр.

– Никаких проблем, – ответил убийца. – Ты не виноват. Подумай сам: какова вероятность обнаружить капитанского гостя здесь, в мокром трюме? Да и какой господин отважится шарить здесь по стенам… Я считаю себя довольно осторожным парнем, и, увы, мои нервы до сих пор взвинчены.

– Корабль, по правде сказать, действительно неважный, – произнес моряк. – Капитан специально нанял три пары рук ради того, чтобы стоять на насосе и откачивать воду. Вообще-то, эти люди порядочные пропойцы и не пропустят ни одной бутылки с флипом, сэр. Однако нам все равно будет сопутствовать удача, и знаете почему?