– Подарки от богов заставляют меня нервничать, – прошептала она. – Особенно этот.

Убийца кивнул, всецело согласившись со словами своей избранницы.

– О. – произнес Повелитель Тени, – только не стоит обижаться. Мои обещания остаются в силе. Постоянное прибежище – вот единственный способ для вас утихомириться. Муж и жена, хи-хи… Нет, отец и мать Но больше всего вашей семейной паре повезло в том, что вам не придется ждать своих собственных детей, – Апт кое-что для вас приготовил.

Тьма, окружающая их, внезапно расступилась, и за спиной Апта с его ношей пара увидела большое пестрое поселение, раскинувшееся на вершине невысокого холма. Между рядами палаток блуждали детские фигурки. От бесчисленных костров в воздух поднимались столбы дыма.

– Ты желал, чтобы они все выжили, – прошептал, ликуя. Повелитель Тени. – По крайней мере, так сказал Апт. Теперь они принадлежат вам. Калам Мекхар и Минала Элтроеб, – все тринадцать тысяч!

Мощный Вихрь, окружавший Рараку, внезапно расступился и образовал длинный тоннель, который открывал выход на равнину. Перед Ша'икой, возглавляющей огромный караван, предстала иссушенная, почерневшая трава. Взглянув вдаль, она придержала коня: то, что сначала казалось ей множеством каменистых пригорков, на самом деле являлось огромным количеством трупов, разлагающихся на солнце. Такие кошмарные свидетельства оставила после себя финальная битва Дона Корболо и Колтайна.

Темный цвет травы оказался обусловлен запекшейся кровью. Там и здесь виднелись большие стаи мотыльков. По распухшим от жары телам ползали мухи, откладывая личинки: вонь, ударившая в нос, не давала свободно дышать.

– Их души превратились в лохмотья, – произнес Гебориец, стоя рядом с девушкой.

Она взглянула на старика и, высоко махнув рукой, подозвала к себе Льва.

– Возьми с собой разведывательный отряд, – произнесла она в сторону пустынного воина, – и посмотри, что находится впереди.

– Впереди – только смерть, – сказал, поежившись, несмотря на жару, Гебориец.

– По-моему, мы уже находимся в центре власти Худа, – пробормотал Лев.

– Нет, это ничего не значит, – бывший священник обернулся невидящим взором к Ша'ике. – Дон Корболо – что же он наделал?

– Ответ на этот вопрос не заставит себя долго ждать, – фыркнула девушка, отправляя Льва со своей командой жестом вперед.

Армия Апокалипсиса вышла из Пути Вихря. Ша'ика ввела своих трех магов в состав батальона – они находились несколько на расстоянии, и армии это было только на руку. Вполне понятно, что подобное распоряжение не очень-то обрадовало магов. В данный момент Ша'ика ощутила, что вся тройка с помощью магических приемов пытается распознать грядущие события: первым шел Л'орик, за ним Бридизал, а замыкал их Фебрил. Передовой фронт магии дрожал, то продвигаясь вперед, то отступая назад, и девушка поняла, что тройка крайне напугана.

«Если бы я была на их месте, то, по всей видимости, занималась бы тем же самым: пыталась пробраться вперед с помощью невидимых пальцев ради того, чтобы ощупать будущее». Однако Ша'ика находилась на своем месте.

– Ты вся дрожишь, девушка, – пробормотал Гебориец. – Неужели решила раскаяться по поводу того выбора, который совершила?

«Раскаяться? О да. Сожаления начинаются с самого начала – ужасное противостояние с собственной сестрой в Унте, которое зашло слишком далеко. Я была похожа на обиженного ребенка, который обвинял сестру в убийстве родителей. Матери, отца… Обиженный ребенок, который потерял способность улыбаться».

– Теперь у меня есть дочь.

Ша'ика почувствовала, как мгновенно все внимание окружающих переключилось на нее. Старик резко обернулся, подняв брови вверх, а затем мучительно медленно начал оседать на землю, терзаясь догадками.

Девушка продолжила:

– И теперь мне нужно ее назвать.

– Мне еще предстоит об этом услышать, – произнес бывший священник так, будто каждое слово катилось по тонкой корочке льда.

Девушка кивнула. К этому моменту Лев со своим отрядом скрылся за ближайшим возвышением. Внезапно оттуда начала подниматься слабая струйка дыма. Ша'ика удивилась этому предзнаменованию.

– Богиня редко говорит. Однако когда подобное происходит… это же целый праздник, Гебориец. Просто поэзия. Когда-нибудь мне удастся дать свободу…

– Ты сказала, целый праздник… То, что для Ша'ики является подарком, для нее может стать проклятьем. Здесь не поможет никакая свобода. Некоторые люди, нравится им это или нет, начинают внушать страх. Впоследствии они становятся очень одинокими, даже внутри себя, Ша'ика.

В этот момент в поле зрения появился Лев, остановившись на вершине пригорка. Он не давал войску никаких знаков ускориться, а просто наблюдал за продвижением огромной армии вперед.

Мгновение спустя рядом с пустынным воином появилась еще одна группа конников. Над головой они держали племенные знамена, природа которых девушке оказалась неясна. Двое из незнакомцев привлекли особое внимание Ша'ики. Эти люди находились слишком далеко, чтобы четко различить характерные внешние черты, но девушка практически не сомневалась – это были Камист Рело и Дон Корболо.

– Она не будет одинока, – произнесла Ша'ика в сторону Геборийца.

– В таком случае, никакого страха не существует. В самом деле, она же наблюдатель, а не участник событий. Подобная отстраненность убивает весь интерес к происходящим событиям.

– А вот я не ощущаю никакого страха, – произнесла Ша'ика, улыбнувшись собственным словам.

Караван приблизился к ожидающим конникам. Начав быстрый подъем по склону, Гебориец не мог отвести от девушки взгляд.

– Наконец-то я прекрасно осознала весь смысл подобного отстраненного поведения, – продолжила Ша'ика.

– Ты назовешь дочку Фелисин, не так ли?

– Именно, – обернувшись назад, она уставилась в невидящие глаза. – Прекрасное имя, не правда ли? Оно внушает такую… надежду. Искренняя невинность, которую родители ищут в своих чадах; яркие, блестящие глаза…

– Не могу об этом знать, – заявил старик.

В следующее мгновение девушка заметила, как по иссохшим, морщинистым, покрытым татуировками щекам Геборийца покатились слезы. Однако старик чувствовал, что Ша'ика вовсе не смотрит на него с осуждением. Только с сочувствием.

– О, Гебориец, – произнесла она. – В печали нет никакой ценности.

Поразмысли Ша'ика еще несколько секунд над этой ситуацией, она бы непременно поняла, что подобные слова приносят старику еще большие страдания.

Гебориец скрючился, его тело сотрясали рыдания. Девушка протянула руку, которую, естественно, не мог видеть Гебориец, попыталась до него дотронуться, а затем резко дернулась обратно. Ша'ика поняла, что теперь старику не могло помочь ничего – момент для утешительного слова был потерян.

«Сожаления? О да, бесконечные!»

– Ша'ика! Я вижу богиню в твоих глазах! – этот триумфальный крик издал Камист Рело, чье лицо сверкало даже тогда, когда он мучился сомнениями. Проигнорировав мага, девушка обратила все свое внимание на Дона Корболо. «Полукровка напан, который напоминает мне старого домашнего учителя, даже несмотря на глубокое пренебрежение, сквозящее в его взгляде. Что ж, этому человеку не придется меня учить». Вокруг стоящей на возвышении парочки толпились боевые предводители нескольких племен, преданных идее. Ша'ике нравилось шокированное выражение их лиц, свидетельствовавшее об огромном страхе в душе. Внезапно девушка заметила еще одного седока, который невозмутимо сидел на муле. Его спокойствие заставило Ша'ику испытать слабое неудобство.

Лев остановил своего скакуна несколько поодаль от общей группы. Ша'ика уже почувствовала некоторое напряжение, которое возникло между пустынным воином и Доном Корболо – кулаком-изменником.

Они ехали на лошадях бок о бок, Ша'ика и Гебориец; девушка поднялась на вершину и увидела картину, что скрывалась за ней. В непосредственной близости располагались руины разрушенной деревни – россыпь обугленных домов, мертвых лошадей и убитых солдат. Каменная арка, отмечавшая вход на Аренский путь, почернела от дыма.