– Они ушли, – ответил на это трескучим голосом Искарал. – Взяли свои фонари, оставив только…

– Тени.

– Умный Ягут, но я был предупрежден об этом, о да. Вы оба больны – похожи на недоваренных свиней. Слуга уже приготовил ваши апартаменты, а также отвары из лечебных трав и корней, зелья, эликсиры. Белый паральт, эмулор, тральб…

– Последние относятся к ядам, – уточнил Маппо.

– Правда? Неудивительно, что свиньи сдохли. Кстати, наше время уже подошло, можно готовиться к восхождению.

– Показывайте дорогу, – предложил Икариум.

– Отданную жизнь – за жизнь принятую. Следуйте за мной, господа, никто не сможет перехитрить Искарала Пуста, – верховный священник повернулся лицом к расщелине с яростным выражением лица.

Они принялись ждать, но чего – Маппо абсолютно не понимал. Через несколько минут Трелл прочистил горло и решился спросить:

– А ваши служители спустят веревочные лестницы?

– Служители? У меня их нет, поэтому нет и никакой возможности для проявления жестокости. Я лишен единственной радости верховного священника – ропота и жалоб подданных за собственной спиной. И если не нашептывание бога, я бы абсолютно не обращал на сложившуюся со слугами ситуацию никакого внимания. Прошу это учесть при оценке тех действий, которые я совершил и еще собираюсь совершить.

– Мне кажется, в расщелине – какое-то шевеление – сказал Икариум.

Искарал заворчал:

– Да это бхок'арала, они гнездятся с южной стороны скалы. Представляете, эти грязные мяукающие твари выбрали меня как объект издевательств: они постоянно вмешиваются в мою жизнь, снуют то здесь, то там, позволяя себе мочиться на алтарь и опорожняться на подушку. Я не сдирал живьем с них шкуру, не варил мозги, чтобы потом вычерпывать их ложечкой на общественном банкете. Никаких ловушек, капканов и отрав, а в ответ только одна головная боль. Я в полном отчаянии – их поведению нет никакого объяснения.

Солнце опускалось все ниже, и бхок'арала совсем осмелели. Цепляясь с помощью рук и ног за малейшие выступы, они перемахивали по скале с камня на камень на огромной высоте, выискивая рхизанов – маленьких летающих ящериц, которые были их главной ночной пищей. Небольшие бесхвостые обезьяноподобные бхокаралы перелетали, как летучие мыши, покрытые шерстью в рыже-коричневую и бурую крапинку За исключением длинных клыков, лица этих животных были очень похожи на человеческие.

Из одинокого окна на вершине башни начала спускаться веревка, завязанная снизу узлом. За ней показалась крошечная голова, которая с любопытством принялась наблюдать за гостями.

– Конечно, – добавил Искарал, – некоторые из них иногда бывают полезны.

Маппо в разочаровании вздохнул. Он надеялся стать свидетелем более впечатляющего способа подъема на башню, достойного верховного священника Теней.

– Так мы лезем?

– Естественно, нет, – ответил с негодованием Икариум, которого подобная перспектива ничуть не радовала. – Пускай сначала забирается слуга, который затем по очереди вытянет нас наверх.

– Это должен быть человек огромной силы, – размышлял вслух Маппо, – который сможет втащить наверх такую тушу, как я. Да и Икариум тоже не мелкий.

Слуга положил на землю поднос, поплевал на руки и с легкостью акробата начал свой путь наверх. Не прошло и минуты, как он был уже на половине пути. Искарал наклонился к подносу и не спеша разлил вино по трем маленьким чашкам.

– Мой слуга наполовину бхок'арала, – объяснил он. – Длинные руки, стальные мускулы. Дружба с ним, возможно, и является источником всех моих бед, – священник взял кружку и пригласил друзей последовать его примеру. – К счастью для слуги, я такой мягкий и внимательный хозяин, – он взглянул на фигуру, которая уже была практически в конце своего пути: – Быстрее, ты, тупая бесхвостая собака!

Слуга добрался до самого верха, протиснулся сквозь узкое окно и скрылся внутри.

– Этот слуга – подарок Амманаса. Отданную жизнь – за жизнь принятую. Одна рука старая, другая молодая. Это настоящее сострадание, ты увидишь.

Веревка слабо дернулась. Верховный священник большими глотками осушил остатки своего вина, отбросил чашку и поковылял к своему лифту.

– Ты слишком низко ее опустил, я могу пораниться! А ну, быстрей, – кричал он, цепляясь руками за узел и просовывая ноги в петлю. – Теперь тяни! Ты оглох? Я сказал, тяни!

Искарал с удивительной скоростью начал подниматься вверх.

– Да там стоит какое-то механическое устройство, – сказал, поразмыслив, Икариум. – Ни одно живое существо не смогло бы поднять человека с такой скоростью вверх.

Маппо внезапно поморщился: боль вновь начала возвращаться в его плечи. Обернувшись к Икариуму, он тихо сказал:

– Ты, кажется, этого не ожидал?

– Тезем, – ответил Ягут, увидев, как священник пропадает в окне. – Это место заживления ран. Отшельническая башня, в которой хранятся древние книги, свитки и живут ненасытные монахини.

– Ненасытные?

Икариум взглянул на своего друга, поднявшего в удивлении брови.

– Да, действительно.

– О, это грустное наследство.

– Даже очень.

– В этом случае, – сказал Маппо, когда веревка начала свой обратный путь, – отшельническая башня иссушила кому-то все мозги. Хотя постоянные войны с бхок'арала и шепот богов кого угодно сведут с ума.

– А еще здесь есть сила, Маппо, – сказал Икариум, понизив голос.

– Да, – согласился Трелл, приблизившись к веревке. – Путь открылся в пещере, когда туда вошел мул.

– Но почему верховный священник не пользуется им для подъема?

– Я думаю, этот ответ мы с легкостью получим у Искарала Пуста, мой друг.

– Старайся держать себя более сдержанно, Маппо.

– Хорошо.

Икариум внезапно замолчал, а потом приблизился к Треллу и положил руку ему на плечо.

– Друг! – Да?

Ягут нахмурился:

– У меня не хватает одной стрелы, Маппо. На мече – кровь, а еще я заметил на твоем теле ужасные раны. Скажи мне… Мы дрались? Я ничего не помню.

Трелл надолго замолчал, а потом проговорил:

– Пока ты спал, Икариум, нас окружили леопарды. Пришлось воспользоваться кое-чем из твоего оружия. Я думал, что об этом и не стоит вспоминать…

Икариум нахмурился еще сильнее.

– Я вновь, – прошептал он, – потерял чувство времени.

– Не обращай на это внимания, друг.

– Ты скажешь мне в другой раз? – в серых глазах Ягута читалась отчаянная мольба.

– Почему бы и нет, Икариум?

Недвижимая Фелисин лежала под Бенетом до тех пор, пока он, дрогнув в последний раз всем телом, не закончил. Сползая с девушки, охранник крепко схватил ее за волосы. Лицо Бенета, испачканное грязью, горело от возбуждения, а глаза под тусклой лампой бешено блестели.

– Тебе скоро начнет нравиться, Фелисин, – пообещал он. После того как Бенет ложился с ней в постель, в образе охранника всегда появлялись какие-то нечеловеческие черты. Девушка знала, что это скоро пройдет.

– Я обязательно научусь, – пообещала Фелисин. – Он получит день отдыха?

Хватка Бенета усилилась, а затем ослабла.

– Да, конечно, я же обещал, – Бенет встал и направился к выходу, завязывая по пути свои бриджи. – Хотя я не вижу в этом особого смысла: старик все равно не продержится больше месяца, – он помолчал. Затем он взглянул на обнаженную девушку, и дыхание охранника вновь участилось. – Благословенный Худ, да ты и впрямь очень красива, Фелисин. В следующий раз поддай-ка жару, и я обязательно награжу тебя: принесу мыло, новый гребешок и средство от вшей. Ты будешь работать здесь, в прядильне – это я обещаю. Покажи, что это тебе нравится, девушка – вот все, что мне нужно.