Хентос Илм продолжала смотреть вверх. В конце концов, она удовлетворенно кивнула.

– Достаточно. Брешь закрыта.

Непоседа начал медленно опускать кремниевый меч, пока его кончик не уперся в палубу.

Видавший виды старый ветеран был сокрушен… «Просто еще одна лишняя для империи вещь». Непоседа был подавлен. «Недостаточно, – сказала она. Да, действительно».

– А сейчас нам уже пора, – произнесла Хентос Илм. Непоседа встрепенулся:

– Гадающая на Костях!

С очевидным презрением в голосе женщина произнесла:

– Воспитатель Легана имел право. Моряка этот ответ не устроил.

– Скажи, а ему было больно?

В ответ Хентос Илм что-то протрещала, однако смысл произнесенных слов остался непонятен для всех, кроме моряка.

– Непоседа… – решил предупредить его Геслер, однако тот покачал головой и принялся медленно спускаться на палубу. Как только он приблизился к Гадающей на Костях, еще один Тлан Аймасс вышел вперед и перегородил ему дорогу.

– Солдат! – командным голосом крикнул Геслер. – Держись от них подальше!

Однако Непоседа только отступил назад, чтобы обеспечить себе достаточное пространство для действия, и поднял меч.

Тлан Аймассу ничего не оставалось делать, как броситься к юноше и быстрым движением схватить Непоседу за шею.

Прошептав проклятья, Геслер отбросил Фелисин в сторону, нащупывая на бедре рукоятку собственного меча. Капрал остановился в тот момент, когда стало очевидно, что Тлан Аймасс просто держит Непоседу. Вскоре моряк и сам успокоился. Они обменялись парой тихих слов, а затем воин ослабил хватку и отступил назад. Ярость Непоседы улетучилась. Фелисин подумала, что какая-то особенность в плечах этого моряка напоминала ей Геборийца.

В этот момент все пятеро Тлан Аймассов начали расплываться.

– Подождите! – закричал маг, бросившись вперед. – Как, во имя Худа, мы сможем отсюда выбраться?

Но было уже слишком поздно. Фигуры просто пропали. Геслер обернулся к Непоседе.

– Что этот ублюдок сказал тебе? – потребовал капрал. Глаза солдата были мокрыми от слез, и это потрясло Фелисин.

Увидев это, Геслер прошептал:

– Непоседа…

– Он сказал, что это ужасная боль, – пробормотал мужчина. – Я спросил, как долго она будет длиться. И он ответил – вечно. Брешь будет затягиваться вокруг его тела. Вы же видели, эта женщина не могла приказать… Он вызвался самостоятельно, – Непоседа не смог говорить дальше. Развернувшись, он перепрыгнул через сходню и скрылся из глаз.

– Безродный, – произнес Гебориец, стоя на полубаке. – В сущности, абсолютно бесполезный. Существование безо всякой цели…

Геслер швырнул одну из отрезанных голов поперек палубы. В полной тишине она громко застучала по доскам.

– Так кто теперь хочет получит вечную жизнь? – проворчал он и сплюнул за борт.

В воздухе задрожал голос Истины.

– Неужели никто не видел? – спросил он. – Гадающая на Костях ничего не делала, я уверен в этом, ничего…

– О чем ты говоришь, парень? – резко спросил Геслер.

– Да о том Тлан Аймассе. Он привязал ее к своей портупее. Прямо за волосы. И спрятал под медвежьей накидкой.

– Что именно?

– Да голову. Неужели, кроме меня, этого никто не заметил?

Первым среагировал Гебориец. С дикой усмешкой он спрыгнул на главную палубу и бросился к камбузу. Как только он приблизился к двери. Кульп бросился сквозь нее в сторону палубы первого уровня, где сидели гребцы.

Прошло несколько минут.

Геслер, все еще продолжая хмуриться, присоединился к Истине и бывшему священнику.

В этот момент на главной палубе появился Кульп.

– Один из них перестал двигаться, – произнес маг. Фелисин хотела спросить, что все это значит, но внезапно на нее свалилась усталость. Оглядевшись, она увидела Баудина. Тот стоял на носу, отвернувшись от всего происходящего… и от всех. Девушку занимал вопрос: в чем причина подобного безразличия? «Скорее всего, недостаток воображения», – решила она, улыбнувшись своей дерзкой мысли, и отправилась в его сторону.

– Что, слишком много для тебя событий, Баудин? – спросила девушка, перегнувшись рядом с ним через арочные перила.

– Тлан Аймасс никогда не приносили ничего, кроме неприятностей, – ответил тот. – Каждое их действие содержит в себе потайную мысль, а может быть, и не одну. Возможно, сотни…

– Головорез с собственным мнением… Оригинально.

– Каждое твое мнение нужно прятать в камень, девушка… Неудивительно, что люди так часто вызывают в тебе удивление.

– Удивление? Эти времена давно прошли, бандит. Но сейчас мы попали в нечто совсем особенное, каждый из нас. А грядет что-то еще более грандиозное. Поэтому выброси мысли о побеге из головы. У нас открывается множество перспектив.

Баудин проворчал.

– Слишком мудрые у тебя слова.

– Не пытайся мне запудрить мозги, – произнесла Фелисин. – Я слишком устала быть бессердечной. Дай мне несколько часов сна, и я вновь превращусь в старую добрую Фелисин.

– Имеешь в виду, начнешь разрабатывать очередной план моего убийства?

– Это до сих пор заставляет меня порой смеяться. Баудин долго молчал, рассматривая горизонт, а затем обернулся к ней.

– Ты постоянно думаешь, что твоя сущность обусловлена какой-то внутренней чертой, которую приходится держать под контролем. А может быть, все это время ты сама находилась под контролем внешних сил и обстоятельств?

Фелисин сощурилась. В маленьких звериных глазках Баудина блестела какая-то сардоническая ухмылка.

– Я не поняла, что ты сказал.

Бандит наконец-то улыбнулся во весь рот.

– Да нет, ты все очень хорошо поняла.

Прошло около недели с тех пор, как Антилопа наткнулся на след, оставленный беженцами с Карон Тепаси. «По всей видимости, – размышлял историк, – они продвигались на юг к тому городу, который в дальнейшем стал камнем преткновения для армии Колтайна». Однако здесь, в этих бескрайних пустынных землях не было практически ничего. Наступил самый расцвет сезона засухи, и солнце, палящее уже в течение нескольких месяцев, успело превратить практически всю траву на земле в некое подобие хрупкого электрического провода.

Тянулись друг за другом однообразные дни, а Антилопа никак не мог нагнать кулака и его караван. Несколько раз за прошедшие дни на горизонте поднимались массивные клубы пыли, однако маленькие фигуры свиты титанси, окружающей Рело, заставляли историка держаться от них подальше.

Каким-то непостижимым образом Колтайн заставлял свое войско беспрестанно двигаться по направлению реки Секалы. «И что будет там? Неужели он хочет остановиться, решив оставить за спиной древнее мелководье?»

Размышляя таким образом, Антилопа двигался по колее каравана. Следы, оставленные беженцами, все время уменьшались, и это все сильнее начинало беспокоить историка. Маленькие свежие холмики могил, спрятанные среди древних разрушенных поселений, обглоданные кости лошадей и быков, дряхлые повозки, которые теперь некому было тащить. «Вероятно, часть телег они разобрали и догадались взять про запас», – подумал историк. Ямы, служившие отхожим местом, покрывало огромное количество мух.

Те места, которые стали свидетелями боевых сражений, выглядели совсем по-иному. Среди обнаженных мертвых тел наездников титанси с отрубленными головами лежали обломки виканских пик. Все, что могло быть полезным, было снято с трупов титанси: кожаные ремни и помочи, штаны и портупеи, оружие и даже оплетки для волос. Тела погибших лошадей было также решено не оставлять: об этом свидетельствовал широкий кровавый след, который простирался почти за горизонт.

Антилопа абсолютно не удивлялся всему уведенному. Подобно представителям племени титанси, с которыми ему пару раз удалось перекинуться несколькими словами, Антилопа начал верить в тот факт, что Колтайн был действительно наделен какой-то невиданной силой, которая давала ему огромные возможности. Скорее всего, эта сила распространялась и на войско, вместе с беженцами. И несмотря даже на такие оптимистичные предположения, мысль о поражении не выходила у историка из головы. Апокалипсис Камиста Рело состоял из армий четырех больших и дюжины малых городов, кроме того, к нему постоянно присоединялись бесчисленные племена и полчища крестьян с широких просторов материка. И все они постепенно сближались, ожидая того момента, когда Колтайн приблизится к реке Секале. Да, к этому месту стекались все потоки. Скорее всего, битва будет представлять собой не противостояние, а полную аннигиляцию одной из сторон. И Антилопа догадывался, кого из противников ждет подобный финал.