Салк Елан, по всей видимости, был магом. Кроме того, он производил впечатление человека, способного постоять за себя в бою. «Этот человек даже не дрогнул, когда к нему приблизился один из телохранителей казначея. А ведь ни один из них не позволял мне расслабиться ни на минуту».

Убийца вздохнул. «Кроме того, этот человек знает вкус плохого эля…»

Когда племенных жеребцов верховного кулака провели через ворота имперского двора, начался хаос. Темпераментные животные переминались с ноги на ногу и били копытами, увидев огромную массу докеров, моряков, солдат да и просто портового сброда. Управляющий кричал и бегал вокруг, пытаясь навести хоть какое-то подобие порядка, однако его усилия возымели обратное действие и всеобщее волнение только усилилось.

Женщина, державшая под уздцы величественного жеребца, отличалась от остальных полным спокойствием, и когда управляющему наконец-то удалось организовать погрузку, она была среди первых, оказавшихся на широких сходнях имперского транспортного судна. И хотя управляющий знал в лицо каждого из своих рабочих и всех племенных производителей, его внимание было настолько рассеяно по всем направлениям, что он не заметил простой истины: женщину и величественного жеребца под ее командованием он видел первый раз в жизни.

Минала видела, как «Тряпичная Пробка» в сопровождении двух отрядов моряков в полном снаряжении отчалила от гавани два часа назад. Судно отбуксировали в самый центр гавани, прежде чем была отдана команда поднять паруса. Кроме того, этот корабль сопровождали имперские галеры, которые были призваны обеспечить охрану в Аренском заливе. В четверти лиги от транспортного судна стояли еще четыре подобных корабля, вооруженных до зубов.

Дополнением к судовой команде явились по крайней мере семь взводов Морского флота. По всей видимости, море Помощи Доджал было действительно небезопасным.

Ступив на главную палубу, жеребец Калама затряс головой. Массивная дверь, которая вела в трюм, являлась по сути лифтом, что поднимался и опускался при помощи лебедки. Первые четыре часа были проведены на платформе.

Старый седой конюх, стоявший рядом, осмотрел женщину и жеребца.

– Последнее приобретение верховного кулака, да? – спросил он.

Минала кивнула.

– Величественное животное, – продолжил мужчина, – у верховного кулака прекрасный вкус.

«И никаких других ценных указаний. Этот ублюдок пытается сделать из своего скорого побега большое шоу, и когда он, наконец, решится на это, то возьмет, без сомнения, весь флот боевых кораблей в охрану. Ах, Кенеб, неужели тебе грозит подобная участь?»

«Убраться из Арена», – как-то сказал Калам. Она твердила то же самое Сельве перед своим уходом, однако Кенеба восстановили в звании, и он ушел на службу в городской гарнизон Блистига. Он ушел в неизвестность.

Минала подозревала, что ей больше никогда не придется увидеть этого человека.

«И все только ради того, чтобы преследовать человека, которого я даже не понимаю. Мужчину, который, возможно, мне даже не нравится. О женщина, не нужно кривить душой хотя бы себе… Ты уже достаточно зрелая для этого…»

Южный горизонт был похож на тонкую серо-зеленую жилу, которая покачивалась в потоках жара, поднимающегося от дороги. Здешние земли были абсолютно пустынными долгое время, пока тут не проложили торговый путь караваны купцов. Теперь эта тропинка, покрытая слоем битых черепков, ответвлялась от имперского тракта.

Авангард достиг перекрестка и остановился. С востока и юго-востока располагалось побережье, на котором находилось огромное количество деревень и городов, в том числе священный город Убарид. Линия неба в этом направлении была окутана дымом.

Тяжело опустившись в седле, Антилопа вместе с остальным окружением слушал речь капитана Сульмара.

– …кроме того, в этом достигнуто единодушное согласие, кулак. У нас нет другого выхода, нежели чем дать Нетпаре и Пуллику высказаться. В конце концов, они же относятся к беженцам. А те страдают больше всех.

Капитан Затишье проворчал в знак презрения.

Лицо Сульмара побелело под слоем пыли, однако он продолжил:

– Их рацион находится сейчас на самом низком уровне… Пока мы недалеко от реки Ватары, у них хватает воды, но что же будет потом, на тех пустошах, которые располагаются за ней?

Булт задумчиво расчесывал борода.

– Наши колдуны сказали, что не чувствуют никакой опасности. Однако пока мы находимся далеко – между нами лес и широкая река. Сормо также сказал, что, возможно, земные духи просто глубоко погрузились вниз.

Антилопа взглянул на колдуна, который молча сидел в седле на высоком жеребце, завернувшись в плащ старейшины. Лицо скрывала глубокая тень капюшона. Внезапно он увидел, как длинные пальцы Сормо, покоящиеся на луке седла, мелко затряслись. Нил и Невеличка все еще никак не могли отойти от сурового испытания у горного кряжа Гелор, поэтому до сих пор не появлялись из своей кибитки. Антилопа уже начал сомневаться, остались ли они вообще в живых. «У нас осталось всего три мага, причем двое из них либо умерли, либо настолько слабы, что не способны ходить, а оставшийся за каждую неделю этого проклятого Худом путешествия стареет на десять лет».

– Тактическое преимущество для вас должно быть ясно, кулак, – произнес Сульмар через мгновение. – Не важно, насколько крепки стены Убарида, они все равно предлагают гораздо лучшую защиту, чем степи, лишенные даже холмов.

– Капитан! – рявкнул Булт.

Сульмар умолк, сжав губы в тонкую бледную линию.

Жаркий день с заходом солнца начал постепенно остывать, и Антилопа почувствовал озноб. «Такое непочтительное обращение, Сульмар, не может быть одобрено боевым предводителем виканского войска. Правила учтивости говорят о необходимости соразмерять хотя бы воинские звания. Почему твоя кожа столь тонка, капитан? Скорее всего, потому что привык пить вино вместе с Нетпарой и Пулликом…

Однако Колтайн не даст Сульмару выслужиться. И никогда бы не дал. Каждую насмешку и подковырку со стороны знати он встречает точно так же, как и несерьезное отношение со стороны остальных людей, – с холодным равнодушием. Подобное поведение было в роду у виканов, поэтому на него уже давно никто не обращал внимания. Но со стороны Сульмара… это выглядело дико».

Однако капитан не закончил.

– Это не просто тактическая обеспокоенность. Гражданское население в данной ситуации…

– Помоги мне, командир Булт, – раздался голос Затишья, – и я осажу кнутом эту собачонку, чья шкура еще помнит его вкус, – оскалив зубы, он обернулся к капитану-соседу. – В ином случае нам придется поговорить наедине, Сульмар…

Мужчина ответил молчаливой усмешкой. В этот момент раздался голос Колтайна.

– В данной ситуации нет гражданского населения. Если мы попадем в Убарид, то он станет нашей смертельной ловушкой. Атакуемые с земли и с моря, мы не выстоим. Объясни это Нетпаре, капитан – вот твой последний приказ.

– Мой последний приказ, сэр?

Кулак промолчал, зато за него ответил Булт.

– Последний – ты понял все абсолютно правильно. Вы разжалованы, капитан.

– Приношу вам огромные извинения, кулак, но вы не можете так сделать.

Колтайн обернулся, и Антилопа начал сомневаться: а дошли ли последние слова до уха Колтайна?

Сульмар пожал плечами и, не услышав возражений, продолжил:

– Мое имперское предназначение было пожаловано самим верховным кулаком, сэр. Основываясь на этом, я считаю себя вправе обжаловать ваш приказ. Кулак Колтайн всегда являлся сердцевиной Малазанской армии, а понятия о дисциплине позволяют мне высказывать прямо свою точку зрения. Несмотря на ваш приказ, который, впрочем, я не собираюсь оспаривать, моя должность утверждена. Если желаете, я могу процитировать статьи из соответствующего устава, чтобы напомнить вам и себе наши права, сэр.

За тирадой последовала тишина, затем Булт наклонился к Антилопе и прошептал:

– Историк, ты понимаешь, что здесь происходит?