– Оазис располагается неподалеку от центра, – произнес Лев в сторону девушки.

Та кивнула.

– Осталось менее семи лиг.

– А кто несет пожитки Ша'ики? – поинтересовалась Фелисин.

– Я.

– В таком случае мне пора разобраться с ними.

В полном молчании Лев опустил походный мешок, развязал шнурок и принялся выкладывать содержимое на песок. Одежда, несколько женских колец, браслеты и серьги, длинный вороненый нож с жестяным лезвием и острым кончиком.

– Ее меч ожидает нас в лагере, – произнес Лев, закончив приготовления. – Ша'ика носила браслеты только на левом запястье, а кольца – только на левой руке, – указав на кожаные полоски, он продолжил: – Эти предметы предводительница восстания надевала на правое запястье и предплечье, – помедлив. Лев поднял на нее тяжелый взгляд. – Крайне важно, чтобы ты в точности выполнила мои рекомендации.

Девушка улыбнулась.

– Чтобы еще больше заморочить им голову, да? Воин опустил взор.

– Понимаешь, мы можем столкнуться с некоторым сопротивлением. Верховные маги…

– Будут стараться взять власть в свои руки. Сначала они посеют в лагере мелкие разборки, затем пойдут на открытое столкновение. До сих пор они не проявляли активности, поскольку не знали, живали в самом деле Ша'ика. Наверное, они приготовили могилу.

– Провидица…

– Ты слишком много на себя берешь, воин. Лев поклонился.

– Никто не посмеет отрицать ту силу, которой ты обладаешь, однако…

– Однако мне еще не приходилось открывать собственноручно священную Книгу.

Лев поднял глаза.

– Да, не приходилось.

Фелисин осмотрелась. Толбакай и Гебориец стояли неподалеку, боясь пропустить хотя бы слово из их разговора.

– То, что предстоит мне открыть, заключается не между страницами ветхого тома, а внутри моей души. Время пока не пришло, – девушка вновь взглянула в лицо Льва. – Ты должен мне доверять.

Кожа на веках пустынного воина напряглась. Фелисин продолжила:

– Ты никогда не уступишь в этом вопросе. Правда?

– Кто, интересно, так решил?

– Мы сами.

Среди спутников повисло молчание.

– Толбакай! – властным тоном произнесла девушка.

– Да, новоявленная Ша'ика?

– Скажи, что следует сделать с человеком, который начинает сомневаться во мне?

– Занести над головой меч, – проревел громила. Гебориец фыркнул.

Услышав это, Фелисин обернулась к старику.

– А ты? Что бы сделал ты?

– Ничего. Я всегда остаюсь самим собой. Если кто-то оценит мои таланты и решит, что они достойны уважения, то не думаю, что впоследствии этот человек сможет меня легко предать.

– До тех пор, пока…

– Пока он доверяет самому себе, Фелисин.

Девушка обернулась ко Льву и внимательно на него посмотрела.

Гебориец прочистил горло.

– Невозможно командовать теми людьми, которые потеряли веру. От них можно добиться только послушания, но не преклонения.

– Ты сказал мне. Лев, – начала Фелисин, – что к югу от нас есть один примечательный человек. Он является предводителем весьма потрепанной армии, а также огромной массы беженцев, насчитывающей десятки тысяч. Люди повинуются с полуслова, их вера безгранична… Как же предводитель добился подобного почитания?

Лев отрицательно покачал головой.

– Скажи, – продолжила она, – в твоей жизни ни разу не встречался подобный лидер, Лев?

– Нет.

– По этой причине ты в самом деле ничего не знаешь?

– Не знаю, провидица.

Скрывшись от взглядов троих мужчин, Фелисин сбросила лохмотья и облачилась в одеяние Ша'ики. Точно последовав описанию Льва, она надела все украшения, внезапно ощутив, что знакома с ними с детства. Придирчиво осмотрев пустынный котлован, Фелисин произнесла:

– Ну что же, пора идти, а не то Верховные Маги потеряют терпение.

– Согласно словам первого помощника, мы находимся в нескольких днях пути от Фалара, – произнес Калам. – На борту только и разговоров, что о попутном ветре.

– Бьюсь об заклад, что так оно и есть, – проревел капитан с кровати. На лице появилась такая гримаса, будто он проглотил что-то ужасно кислое.

Убийца наполнил стаканы и откинулся на спинку стула. Капитана терзал некий недуг, не позволявший ему подняться с кушетки уже на протяжении нескольких дней. Калам знал, что раны, причиненные телохранителем, здесь ни при чем. «Такое впечатление, что он получил тяжелое ранение головы. Да, а это чревато серьезными осложнениями». Во время разговора капитан начинал весь дрожать, но слова были четкими, а предложения лаконичными. Некая напряженность чувствовалась, когда он не мог выразить свою мысль. Несмотря на все это, взгляд капитана оставался разумным и даже хитрым – как всегда.

Убийца почувствовал, что находится в тупике. Тем не менее он знал, что капитан крайне нуждается в его присутствии.

– Вчера на закате дня наблюдающий вахты заметил на горизонте прямо по курсу быстроходный малазанский торговый катер. По всей видимости, так случилось, что он молчаливо миновал нас этой ночью без всяких признаков жизни. Сегодня утром я не заметил и следа этого судна.

– Никогда не выискивайте лучшее время. Вьюсь об заклад, экипаж этого судна до сих пор сверлит взглядом горизонт по правому борту, молясь о том, чтобы вновь не увидеть улыбающуюся пасть Беру.

Калам набрал полный рот водянистого вина, а затем посмотрел на капитана через покрытый трещинами ободок стакана.

– Прошлой ночью мы потеряли двух последних моряков. Я не перестаю удивляться тому лекарю, который находится на вашем судне.

– Он бежал от преследования Властелина, и вот он здесь.

– В таком случае ему необходимо пропустить через себя парочку галлонов пиратского эля.

– Этот человек не пьет.

– А я говорю, должен.

Капитан наградил убийцу взглядом, который был похож на вспышку огня либо на сигнальный маяк, обычно устанавливаемый на мелководье.

– Понимаю, твое состояние далеко от идеального, – тихо произнес убийца.

– Ага. Капитанская голова едва держится на плечах. В языке сидит сотня шипов, они стремятся к моему уху, словно желуди под ковром осенней листвы. Желуди хотят скрыться от посторонних глаз. Скрыться.

– Думаю, ты сказал бы, если бы мог.

– Сказал что? – спросил больной. Протянув трясущуюся руку, он взял стакан. – Я всегда говорил: невозможно достать руками до звезд. Невозможно отыскать один-единственный желудь под лиственным покровом целого леса.

– Знаешь, а твои руки выглядят довольно сносно.

– Да, знаю, – капитан потупил взор, будто бы разговор внезапно стал слишком тяжелым испытанием.

Убийца помедлил, а затем произнес:

– Я слышал о Пути…

– Кролики, – пробормотал капитан. – И крысы.

– Ну, хорошо, – вздохнул Калам, поднимаясь на ноги. – Мы обязательно найдем для тебя первоклассного денульского лекаря – дай только добраться до Фалара.

– Спешите, друзья.

– Да, мы делаем все возможное.

– Попутный ветер…

– Точно.

– Только помните: вокруг Фалара не было попутных ветров уже несколько сотен лет.

Калам вышел на палубу, поднял на мгновение лицо к небу, а затем двинулся в сторону кормы.

– Ну и как его дела? – спросил Салк Клан.

– Плоховато.

– Ранения головы всегда сопровождаются подобными симптомами. Один неверный удар, и ты до конца жизни начинаешь бормотать свадебные клятвы своей единственной болонке.

– Ну ничего, в Фаларе будет видно.

– Точно. Надеюсь, нам посчастливится найти на Бантре хорошего лекаря?

– На Бантре? Дыханье Худа, но почему Бантра, если главный остров располагается всего в нескольких лигах прямо по курсу?

Елан пожал плечами.

– По всей видимости, там находится место причала «Тряпичной Пробки». Если ты еще не заметил, то исполняющий обязанности первого помощника капитана – человек, который выше крыши заполнен предрассудками. Он относится к той разновидности моряков, Калам, что имеют в голове некоторые пунктики, – и ты хоть тресни, но не разубедишь его в обратном. Худ знает – я пытался.