Колтайн.

Над плотной массой порядка четырехсот человек развевалось три флага: Седьмых, клана Безрассудных Собак с изображенным на нем сочлененным скелетом пса, и клана Ворона, штандарт которого представлял собой блестящий под лучами солнца бронзовый диск, окруженный черными перьями. Дерзкие и гордые воины продолжали тянуть свои символы высоко в небо.

Со всех сторон на них наседала многотысячная армия Дона Корболо. Эти пехотинцы были лишены всякой военной дисциплины, их интересовала только резня. За пехотинцами были видны приближающиеся отряды конников, которые пытались пробраться между городскими стенами и курганом. Аренские лучники не спали и твердо знали свое дело; по этой причине неприятельские конники до сих пор оставались позади. Гвардия Дона Корболо, а также, без сомнения, и сам предатель-кулак находились на плоской вершине противоположного холма, где специально для них на скорую руку был выстроен наблюдательный пост. Оттуда открывался прекрасный вид как на сам город, так и на те события, которые происходили у его стен.

Дистанция, разделяющая Антилопу и место действия, была насколько невелика, что историк был способен различить конкретных людей. Вот и Колтайн, который находится посреди саперов под предводительством Мясорубки, а также горстки моряков Затишья. В левой руке Колтайн держал рассыпающийся под ударами круглый щит, в правой – длинный нож, походящий по размерам на меч, за спиной развевался длинный плащ из черных перьев, который блестел так, будто был густо намазан смолой. В следующую секунду историк увидел командира Булта, тот руководил отступлением войска к вершине холма. Пастушьи собаки рвали и метались вокруг ветерана, словно безумные телохранители, не обращая никакого внимания на тучи окружающих их стрел. Среди псов выделялся один – огромный и неукротимый, он, несмотря на десяток усеивавших его стрел, продолжал битву не на жизнь, а на смерть.

Лошади были практически истреблены. Та же участь постигла весь клан Горностая. Среди воинов Безрассудных Собак осталось всего несколько человек, окруженных полудюжиной стариков и конюхов. Колтайн и Булт были последними представителями клана Ворона.

Несколько солдат Седьмых еще были способны держать оружие и окружили всех остальных плотным кольцом. Многие из них были уже не в силах поднять меч, но воины стояли насмерть, разрубаемые на куски огромным числом нападавших. Неприятель не жалел никого: любой солдат, падающий на землю из-за ран, мгновенно превращался в кровавое месиво. Вокруг виднелись осколки черепов, руки, ноги…

Камень, за который держался Антилопа, постепенно стал влажным и скользким. Внезапно правую руку историка пронзила кинжальная боль, но он практически ничего не заметил.

С перекосившимся лицом Антилопа оторвал взгляд от ужасающей сцены и протянул покрасневшие скрюченные пальцы к Пормквалу…

Командир гарнизона схватил его за запястье и отбросил назад.

Верховный кулак заметил Антилопу и шарахнулся в сторону.

– Ты не понимаешь! – закричал он. – Я не могу спасти их! Неприятель слишком силен, его слишком много!

– Все ты можешь, проклятый ублюдок! Кордон, высланный к склону, спасет их!

– Нет, люди будут уничтожены! Я не могу!

Внезапно около уха Антилопа раздался низкий рев предводителя:

– Ради Худа! Мы пытались – каждый из нас пытался…

В этот момент к ним приблизился Маллик Рел и мягко произнес:

– Мое сердце разрывается на части, историк. Однако на верховного кулака не может быть оказано давление…

– Но это же убийство!

– За которое Дон Корболо заплатит, причем очень жестоко. Антилопа развернулся и, пошатываясь, отправился к противоположной стене.

Армия погибала – здесь, практически в полной досягаемости… «Нет, в досягаемости солдат». Желудок историка мучительно скрутила черная боль. «Я не могу на это смотреть. Однако должен».

Он увидел, что на ногах оставалось чуть больше сотни солдат, битва постепенно превращалась в резню. Единственная борьба происходила между самими воинами Дона Корболо за право нанести фатальный удар и поднять в воздух отсеченную голову с бешеными победоносными криками. Седьмые все падали и падали, в буквальном смысле слова защищая своих боевых предводителей грудью. Командиры провели их под своим командованием на протяжении целого континента, а теперь их ждала смерть под сенью могущественных стен Арена.

А за стенами сидела армия в десять тысяч человек, которая безмолвно смотрела на величайшее преступление, совершаемое за всю историю Малазанской империи верховным кулаком.

Каким образом Колтайну удалось добраться чуть ли не до самого города, для историка навсегда осталось загадкой. Сейчас он был свидетелем окончания битвы, которая продолжалась на протяжении нескольких дней. Они спасали беженцев… «Так вот почему пыльное облако приближалось к ним так медленно».

Последние представители Седьмых пропали под ногами лютого врага. Булт стоял спиной к флагоносцу, держа в обеих руках по кривой сабле Дхобри. Толпа сомкнулась вокруг него, словно стая охотников, загнавших дикого кабана. Несколько десятков пик одновременно воткнулись в грудь ветерана. И даже в этой ситуации он попытался подняться вверх и из последних сил воткнул острие сабли в бедро ближайшего врага. Солдат взвыл и рухнул на землю. Однако в конце концов пики сделали свое дело, завалили викана на спину и пригвоздили к земле. Последовала серия смертельных ударов, и командир испустил дух.

Флагоносец оставил свою позицию, примостил штандарт между мертвыми телами и бросился в отчаянной попытке к Булту на помощь. В следующее мгновение широкое лезвие с одного удара обезглавило юношу. Голова, разбрызгивая фонтанчики крови, отлетела и приземлилась точно у основания флагштока. Так умер капрал Лист, ощутив теперь на практике то огромное количество смертей, что ему удалось перенести в тренировочных битвах Хиссара несколько месяцев назад.

Позиция Безрассудных Собак потонула под огромным количеством мертвых тел, через некоторое время упал и флаг. В воздух полетели кровавые скальпы, и на войско победителей посыпался красный дождь.

Окруженный остатками саперов и моряков, Колтайн продолжал отважно сражаться. Его полное пренебрежение к царящему вокруг кошмару продолжалось несколько дольше того момента, когда последний защитник пал под ударами воинов Дона Корболо. Затем волна поглотила самого Колтайна, погребя его тело под своим безумием.

Огромная собака, утыканная несметным множеством стрел, бросилась к тому месту, где только что находился Колтайн. В следующее мгновение, умело подставленное копье насадило животное и подняло его высоко в воздух. Корчась в предсмертной агонии, пес медленно проскользнул вниз, однако даже в этот момент он не упустил последней возможности и намертво вцепился ближайшему солдату в горло.

Затем под горами трупов пропал и пес.

Штандарт клана Ворона покачнулся, наклонился и обрушился вниз.

Антилопа недвижимо стоял у стены, боясь поверить в случившееся.

«Колтайн».

В тот же момент за спиной историка раздались громкие причитания. Он медленно обернулся и увидел, что Невеличка держит на руках Нила, словно собственного ребенка: голова девочки откинута вверх, а пустые расширенные глаза устремлены в небо.

Пару колдунов накрыла тень.

Вороны.

«К старейшему колдуну, душу которого затем принял Сор-мо, приблизилось одиннадцать воронов. Это было на стенах Унты… Каждая птица в отдельности была неспособна забрать с собой такую огромную душу. Одиннадцать воронов».

В этот момент небо над Ареном заполнилось темными крыльями – это было сплошное темное море, смыкающееся над головами со всех сторон.

Завывания Невелички становились все громче и громче. Складывалось впечатление, что ее собственная душа медленно проходит через глотку на свободу.

Антилопу охватил шок. «Еще не все, еще не конец». Развернувшись в сторону кровавого поля, он заметил, что солдаты подняли в воздух огромный крест, на котором висел какой-то распятый человек.