Я вновь остался один. Как всегда. Как все живущие и жившие. Мне доводилось встречаться с людьми, способными творить поистине чудеса (а что такое чудо: явление, происходящее по неведомым нам законам? Прав Блаженный Августин?), я общался с прорицателями и целителями, телепатами и дальновидящими и, возможно, кое-чему у них научился. Во всяком случае, мне вдруг ясно представилась моя комната с форточкой, распахнутой во Вселенную, и пишущей машинкой на столе. Звонок в дверь отвлек меня от странной и захватываюцей игры с символами, игры, превратившейся в жизнь, а вернее – игры-жизни.

За дверью стоял курносый подросток, худощавый и высокий, из числа этаких неуклюжих акселератов, на полголовы переросших отцов. Акселерат держал полиэтиленовый разноцветный пакет.

– Просили зайти… через год. Вот я и пришел, – неуверенно сказал он.

Я – Тот Я, что открыл дверь, – конечно не узнал Виталю. Тот Я подумал, что парень ошибся дверью, и не сюда ему надо, а этажом ниже, к сыночку дяди Коли, великовозрастному бездельнику и меломану, с раннего утра гоняющему магнитофон; кнопки нашего лифта были рассчитаны на девять этажей, а дом был десятиэтажным – вот и заезжали, нажимая кнопку с цифрой «три», на четвертый этаж. Ничего удивительного…

Тот Я собрался ответить, что вышла ошибка, но парень вынул из пакета сложенные листки бумаги и протянул их мне.

– Вот, это ваше. Это вы писали.

Тот Я машинально взял листки и увидел собственной рукой написанный адрес и фамилию. Все было правильно – парень пришел именно туда, куда ему было надо. Тот Я быстро скользнул взглядом по написанному, отметив подчеркнутые слова: «Иллолли», «Черная Луна», «Хруфр», «Учреждение», – ничего, конечно, не понял и удивленно посмотрел на парня.

– Откуда это у тебя?

– Вы мне сами дали и сказали занести через год. Ровно через год. Сказали, чтобы я не удивлялся, если вы меня не вспомните.

Тот Я опять ничего не понял, но на всякий случай покивал.

– Хорошо, спасибо. Почитаю, попробую разобраться. Спасибо.

– Я – Виталя, – безнадежно сказал парень. – Мы вместе с вами были. В лесу, и еще камни зеркальные…

Тот Я постарался вспомнить, когда в последний раз напивался до беспамятства, но не вспомнил. Давным-давно уже не водилось за ним такого – здоровье но позволяло.

– Хорошо, Виталя. Разберусь.

– Тут еще…

Парень помялся, потом нерешительно вытащил из кармана брюк еще какие-то помятые бумажки.

– В общем, я тут написал… ну, как в видике, только словами… В общем, историю такую придумал… ну, фантастическую…

Тот Я прочитал несколько первых предложений, написанных довольно неразборчивым угловатым почерком:

«В джунглях планеты Ран-4 днем и ночью кишела сплошная борьба и драка. Ядовитые зубастые чудовища с двумя головами без шеи впивались зубастыми пастями в брюхо черных чудовищ, похожих на большие диваны без ножек и спинок, а глаз у них не было. Зато у них были специальные присоски, чтобы лазить по деревьям. Но однажды утром в чащу джунглей пришел человек в скафандре и с лазерным ружьем. Плечо у человека было заляпано кровью, на спине висел не работающий двигатель для полетов в воздухе, а лицо с большим шрамом было хмурым, суровым и озабоченным. Человека звали Майком, его выбросили из космического корабля его дружки, которые хотели, чтобы он навсегда погиб в джунглях, которые были дикими и зловещими…»

– Ты проходи, Виталя. – Тот Я отступил от двери в глубь прихожей и сделал приглашающий жест.

– Нет-нет! – Виталя, смутившись, попятился к лифту. – Вы прочитаете, а я потом зайду… Доргис.

– Доргис? Почему Доргис? – озадаченно спросил Тот Я.

– Вы тогда сказали, что вас зовут Доргис.

Тот Я задумчиво потер переносицу. Происходило явно что-то необычное, но в чем тут дело, Тот Я еще не понял. Но надеялся, что поймет.

– Хорошо, Виталя. Жду послезавтра в это же время. Годится?

– Годится. – Парень нажал кнопку, вызывая лифт. – До свидания.

Тот Я вернулся в комнату, отодвинул пишущую машинку и разложил листки. И задумался…

Впрочем, никакое это, возможно, было не ясновидение, а так, просто предположения. И все-таки я был уверен, что разберусь, непременно разберусь, если такая ситуация действительно возникнет через год. И еще я был бы очень рад, если бы Виталя вдруг на самом деле почувствовал потребность к творчеству. Эх, если бы… Если бы каждый… Да тогда ничего не смогут нам сделать никакие Учреждения, никакие Хруфры, пусть даже они будут трудиться круглосуточно и постоянно совершенствовать формы своей весьма своеобразной работы.

Да, Хруфр, конечно, мог вновь затолкнуть меня в прошлое, но не в его силах было окончательно стереть все следы. Ведь были, я уверен, были и другие следы, просто я их не замечал, не обращал внимания, просто не хотел вникнуть, спеша по жизни, как спешим мы все… Взять хотя бы то странное явление, которое на языке психологов зовется, кажется, «ложной памятью»: это когда ты совершаешь какие-то действия и вдруг ловишь себя на том, что когда-то уже совершал их, хотя твердо знаешь, что не делал ты этого никогда. Или, попадая в незнакомое место, внезапно чувствуешь, что оно тебе знакомо… опять же прекрасно понимая, что ты здесь впервые. Это и есть следы темпоральных сдвигов, следы переброски в прошлое; Учреждение возвращает тебя назад во времени, и ты опять шагаешь по жизни тем же путем – с теми или иными отклонениями, – но следы твоей прошлой, стертой Хруфрами жизни, остаются в тебе… Жаль, что ты не обращаешь на них внимания и спешишь, спешишь… до новой встречи с Хруфром.

Ладно. Я убрал я карман пистолет и задумчиво поворошил траву носком сапога. Нужно искать Учреждение. Искать, пока они не застали меня врасплох и не отобрали оружие. «Срывай день!» – призывал мудрый Гораций и был прав. Выжимай день досуха, до последней капли – кто знает, сколько их еще осталось? А я-то был твердо уверен, что у меня осталось их меньше, чем уже прошло.

Искать Учреждение. Вот только где его искать? (О девушке я старался не думать, чтобы не выплеснуть боль, не завыть, не свернуть себе шею, вывалившись с балкона). Где его искать?..