Возня всё продолжалась. Люк попятился, открыл дверь казармы и крикнул:

— Жак, Тиль, сюда!

Тут же его зов подхватил дневальный:

— Сержант Жак, сержант Тиль, на выход! — он орал так, что, наверное, перебудил всех спящих.

Раздались смешки вокруг: люди с интересом наблюдали. Какая-то шлюха весело сказала:

— Капитану де Куберте, в кои-то веки, есть, с кем скоротать ночь.

Люку же было не до смеха: дамочка уже дважды оцарапала ему лицо.

«Где там эти раззявы сержанты?» — ругался он про себя.

Жак и Тиль выбежали из казармы голые по пояс: простые льняные штаны держались на верёвках.

— Отведите её подальше и отпустите. Если не успокоится, сдайте страже, скажите, что буйная. И сразу спать: завтра с утра выступаем в Прияр.

Ни слова не говоря, заспанные сержанты взяли её за руки с двух сторон. То были крепкие мужики: горе-мать дёргалась, извивалась, но вырваться никак не могла. Дыхание её сбилось, сил не осталось, и сержанты довольно легко уволокли её прочь.

***

— Леонардо, ты самый опытный из лейтенантов роты. Остаёшься за старшего. Время сейчас мирное, но не давай солдатам совсем расслабляться: гоняйте их, как раньше. Да вы, небось, уже привыкли обходиться без меня — больше года я у министра на посылках. Как уйду на пенсию — займёшь моё место.

Четверо взводных, едва разлепивших глаза с утра, закивали в ответ. Де Куберте в который раз обратил внимание на раздувшиеся щёки и выпирающий живот одного.

«Три месяца прошло, а он так и не взялся за ум. Придётся сделать нагоняй, не то совсем заплывёт».

— Пероль, под тобой лошадь ещё не ломается пополам? Приводи себя в порядок сейчас — на войне поздно будет. Сдохнешь от приступа, как Жар де Гийон. Слышал про такого?

Пероль молча стоял, уставившись в пол. Остальные лейтенанты расхохотались.

— Отставить! — оборвал их капитан, — Ты толковый офицер, не дай излишней тяге к еде погубить себя. Мы не штабные — мой взводный должен быть твёрд, как сталь и неутомим, как волк на охоте. С сегодняшнего дня начинай потихоньку, и чтоб к моему приезду мог биться хотя бы пять минут без отдыха. Приеду — проверю. Остальных тоже касается. Не сметь распускаться! Беру с собой одно отделение. Свободны!

Краем уха, уже на лестнице, он услышал смешок Леонардо: «Наш волк неутомим, но лишь в поедании добычи…».

Тройка пестуйцев оделась с утра быстрее всех и хорошо экипировалась. Видно, их сержант, Марио, лучше выспался. Люк только и увидел, что торчащую из ботинка портянку. Поглядев на заспанные лица других сержантов, капитан сказал:

— Возьмём две телеги с собой, выспитесь по дороге. А сейчас нужно собраться и ничего не забыть. Марио, ступайте на склад, возьмите немного сушёного мяса с хлебом, позавтракаем в пути.

Он не спеша проверял остальных: лучше найти что-то сейчас, чем неожиданно обнаружить потом. Как всегда, ничего не находилось, но Люк не сдавался. Посмотрел и доспехи, и оружие, и одежду. Изучил одеяла, палатку: все ли верёвки взяли, нет ли дыр. Дотошный капитан везде сунул свой нос и нашёл-таки отрывающуюся подошву у солдата. Тот побежал менять ботинки, а остальные вздохнули с облегчением.

Скрип телег — единственное, что они слышали, покидая столицу. То время, когда бражники уже спят, а трудяги ещё спят. Люк любил это время: оно часто помогало ему побеждать.

Ещё выпад и мгновенный возврат в стойку для защиты, следом два молниеносных выпада в грудь и живот, финт и укол в запястье. Разрыв с защитой — и всё снова. Вот уже с полчаса Жерар кружил по лужку рядом с домом, отрабатывая уколы и защиты. Трижды чередовал лёгкую и тяжёлую эспады, стараясь не терять в скорости.

Определённо получалось, даже не смотря на мысли, роящиеся в голове, как тучка рассерженных пчёл. Снова и снова он вспоминал нанесённые приятелем оскорбления. Безобидные шутки, начавшиеся два месяца назад, кололи с каждым разом всё сильнее. Антуан де Бризи — радушный сосед и балагур, впрочем, всегда извинялся за неудачный юмор и приглашал в гости снова. Но недавно пересёк черту, за которой простых извинений недостаточно. Жерар помнил, как сейчас, вмиг посерьёзневшее лицо де Бризи и слова: «Пусть будет так, раз вы того изволите».

И мигом раньше само оскорбление: «Как вам под маминой юбкой, не слишком тесно? Боюсь, вашей будущей супруге будет неудобно делать под ней детей. Именно поэтому в жизни у вас только одна женщина. Не задумывались, Жерар?».

Шлепок пощёчины, вызов на дуэль, и с тех пор ярость помогала молодому графу выудить из памяти каждый словесный тычок, каждую брошенную в его сторону колкую шутку. Жерар де Сарвуазье не понимал одного: как он мог терпеть так долго? Сейчас, сложив всё вместе, ему казалось, этого хватит, чтобы заколоть наглеца де Бризи трижды!

С секундантами плохо. Арман бы точно не отказал, но на службе уже четыре месяца. А Клод свалился с животом, хоть и порывался участвовать, но Жерар сам осаживал друга: когда ты еле ходишь и полдня торчишь в нужнике, на дуэли делать нечего.

Остальные же соседи попрятались, как тараканы по щелям. Молодой граф злился на них едва ли не больше, чем на наглеца де Бризи. Да он готов был вызвать их на дуэль после расправы над первым. Двуличные мерзавцы, клянущиеся в вечной дружбе и оставляющие в самый важный момент!

Быстро и порывисто Жерар вошёл в баню, сорвал с себя потную одежду, вылил на голову один таз, второй, третий. Прохладная вода не остудила пыл: злость пробивалась сквозь все другие чувства, заставляя напрочь забыть о холоде. Он наспех вытерся полотенцем и стал надевать чистую одежду, заранее приготовленную слугой.

— Род!

В дверях появился старый слуга, молча ожидая распоряжений.

— Седлать коня, поеду к Ларуску!

— Харт, коня господину! — крикнул слуга куда-то на улицу, — Не желаете подкрепиться на дорожку?

Де Сарвуазье заметил только сейчас кувшин и тарелку с сыром и хлебом на лавке. Подошёл, откусил сыра, запил: кусок в горло не лезет!

— Потом! — он положил еду, схватил эспаду и стал спешно цеплять к поясу. Получилось со второго раза. Он одёрнул себя:

«Так, хватит! До дуэли ещё двадцать часов. Ни к чему эта спешка сейчас, нужно успокоиться».

Но через несколько шагов походка опять стала нервной и дёрганой.

«Сесть на лошадь, доехать до Ларуска, потом до Сигизмунда. Если и они откажут — идти одному. Заколю мерзавца так, без секундантов».

Жерар прыгнул в седло, и лошади сразу передалась нервозность: так и рванула с места, а он не стал осаживать и помчался во весь опор, через ржаное поле, мимо виноградников, на которых трудились его люди, мимо пастбища и ручья, оставляя позади посевы соседей, прямо к имению Ларуск.

Слуга знал его и сразу принял поводья взмыленного коня:

— Протереть его, господин? Может остыть, вон как взмок…

— Да. Где младший де Ларуск?

— В доме, господин…

Граф миновал конюшню, каменную стену, внутренний двор, и прошёл к небольшой лестнице и двустворчатым дверям замка.

«Старинный. Так сейчас уже не строят. Как знать, может, здесь всё ещё придерживаются и старинных принципов? Например, не отказывать соседу в помощи. Или быть на стороне справедливости».

Служанка вышла из замка, Жерар остановил её:

— Позови младшего де Ларуска.

Мгновение она оценивающе смотрела:

— Сию минуту, господин.

Девка скрылась внутри, а он нетерпеливо мерял шагами двор, резко разворачивался, глядя в землю, то и дело хватаясь за эспаду. Хотя какой от неё сейчас толк? Туда-сюда, туда-сюда. Ну сколько ему ещё так ходить? Наконец, двери распахнулись:

— Жерар, чем обязан? — сдержанно спросил хозяин.

— У меня к вам дело, — сразу взял он быка за рога, — Хочу просить вас об одолжении быть моим секундантом. Вопрос срочный, дуэль завтра на рассвете.

— Вот как? С кем же вы дерётесь? И почему выбрали меня? — задумчиво отвечал Ларуск.

— С мерзавцем де Бризи. К несчастью, мои ближайшие друзья не могут помочь. Один уже несколько месяцев на службе, второй слёг: беда с животом.