— Наклз в Каллад, он сдал все тесты, у него все в порядке, — глотая слезы, бодро заговорила Магда. — Мы его будем кормить, Дэм, не бойся за него… Кормить будем, наливать будем, никому в обиду не дадим, он своей смертью помрет, я тебе обещаю… Магрит его тоже очень любит, она хорошая девочка, он один не будет, Дэм…

Магда говорила, но полковница смотрела не на Магду и слушала как будто не ее. Потом она едва заметно кивнула и закрыла глаза. Обмякла.

— Твари, мрази, — взвыла Магда, вцепившись руками в траву. — Ненавижу… Жить не будете! Твари…

— Магда, тише. Она вас слышит. Она дышит, — бледный упырь подкрался тихо, даже несмотря на то, что поддерживал за плечо дворянчика. — Главное довезти до заимки.

Неприятный тип оказался прав уже тем, что рыдать под елками толку не было.

— Не довезем же, Эрвин, ты погляди, что с ней вытворили.

— Магда, будем тут разговоры разговаривать — точно не довезем. Глядеть, что с ней вытворили прямо здесь — глупость. У нас ни спирта, ни воды, вообще ничего нет.

— Не говоря уже о том, что с ближайшей станции они отправят погоню, — поддержал Гюнтер. — Убираться пора.

— Не отправят, — сквозь зубы усмехнулся дворянин. Теперь он выглядел не румянее приятеля и держался за седло второй лошади. — С того света курьеры не летают. И не плавают, учитывая специфику проблемы.

Гюнтер невольно посмотрел в сторону, куда укатил состав. Там сияло чистое-чистое голубое небо с несколькими белыми облаками у самого горизонта. Тонкую струйку темного дыма где-то в километре от них он заметил не сразу.

Значит, поезд упал-таки с моста в реку, как маг и обещал. Лучше бы он не котлы взрывал, а нордэну свою откачивал. Беса лысого их бы нашла погоня, высланная уцелевшими конвойными. Разве что под каждую елку заглянули бы.

— … жизнь, — в унисон его мыслям процедил виконт.

— Витольд.

— Что, Эрвин, что? Давай, выдай какую-нибудь умную сентенцию на все случаи жизни, ты это хорошо умеешь! Что-нибудь из бессмертной классики, я прям слышу, как ты ее бубнишь…

— Могу понять, что ранение неприятное…

— Да ладно, называй уж вещи своими именами! Хотеть сложить голову за правое дело и получить пулю в задницу — это же просто отлично! Современно так, в духе модерна, мать твою, я прямо героем своего времени себя чувствую…

— Витольд!

— Эрвин, очнись! Мы тут только что вытворили штуку, которую можно вставлять в учебники, и даже вышли из нее живыми! И все чего ради? Ради того, чтобы она умерла пятью минутами позже? Да мы тут все просто конченные идиоты, пикник под елками закатили, без морфина, без врача, романтики…, придурки…

— Витольд, уж ты бы про морфин помолчал, — с нажимом сказал Эрвин. Теперь Гюнтер заметил, что у того по предплечью тоже растеклось темное пятно и левую руку он держал неловко.

— Кокаин, Эрвин, это не морфин, так, для справки! Хоть бы проверил для расширения кругозора, раз уж пить тебе нельзя…

Гюнтер уже подумывал, не прекратить ли словесную дуэль, в данной ситуации более чем неуместную, каким-нибудь серьезным аргументом, вроде зуботычины, но от раздумий его отвлек стук копыт. К ним скакала лошадь. Судя по всему — одна. Это было странно, потому что брошенные по дороге кони вряд ли по своей воли понеслись бы сюда. Гюнтер обернулся.

Маг, вчера наотрез отказавшийся им помогать чем-то, кроме как подачей сигнала своему столичному коллеге, в седле смотрелся нелепо и держался чуть лучше тюка. Лошадь явно нервничала и рысила, маг тоже, похоже, большого комфорта не испытывал. Спешился он вообще практически кубарем. То ли укушенная Пончиком рука болела, то ли в жизни верхом не ездил. Лошадь отошла подальше и застыла, дрожа и опустив голову. Стоило бы успокоить бедную животину, но хватало более насущных проблем.

Маг отряхнулся и поспешил к ним. Через плечо у него висела туго набитая сумка.

— Кай? — удивилась Магда. — Ты же вчера сказал…

— Вчера сказал — а сегодня подумал. Со всеми бывает.

Маг сбросил ношу на землю. Развязал тесемки, зазвенел какими-то склянками. Раскатал по траве тряпку, в которую оказались завернуты шприцы. Поставил пузатую бутыль с чем-то прозрачным, что вряд ли было водой.

— Не надо смотреть на медицинский спирт такими голодными глазами. Разбавить нечем — сдохнете.

— Слушай, ты, упыреныш…

Эрвин, к удивлению Гюнтера, опустился рядом с Каем и стал помогать тому отщипывать вату. Перчатки он почему-то не снял и руки спиртом не протер.

— Дайте мне морфин. Я трех курсов не доучился на врача, но уж укол сделать сумею.

Парень неприятно усмехнулся:

— А я — профессиональный наркоман, так что уколы делал бы лучше, если б не эта кля… мать его, конь боевой. Ладно, валяйте. Только заразы не занесите, у нее и так есть причин шесть умереть на выбор. Так что вкалываем обезболивающее и едем отсюда. Господин драгун, если передумали сворачивать мне шею, держите подальше этого, гм, господина в дырявых штанах, пока он не добрался до моей аптечки. Ненавижу наркоманов непрофессиональных.

Наклз уже застегивал плащ, когда услышал легкий звон. Магрит, конечно, все еще ходила как кошка, но подаренный браслет носила исправно, так что маг перестал подскакивать, внезапно обнаруживая почти законную племянницу у себя за спиной.

Девушка вытирала о передник руки и смотрела в пол. Вид у нее был бесконечно грустный и одинокий. Ни дать ни взять — брошенный котенок, глядящий через стекло с холодной улицы. Немедленно пригреть и нянчиться до конца жизни.

Котенку, правда, стукнуло полных двадцать пять лет, о чем иногда было полезно помнить. Во всяком случае, именно этой мыслью Наклз успокоил себя, передав нотариусу последнюю версию завещания. Котенку не нужно было думать и рыпаться. Нужно было только выполнить инструкции с помощью надежного поверенного и укатить из продуваемого всеми ветрами города на грани войны под эфэлское солнце, ярко светящее всем, у кого есть деньги. У Магрит деньги после его смерти появились бы.

— Наклз, не ходи туда. Пожалуйста, — тихо-тихо попросила рэдка. Почти неслышно.

— Магрит.

— Наклз, пожалуйста. Я тебя очень прошу. Себя не жалеешь — пожалей меня. Раз в своей жизни — пожалей меня. Можешь так сделать? — Магрит выбрала очень правильный тон. Она не обвиняла, не кричала, не заявляла о каких-то правах, даже не плакала. Просто говорила тихо-тихо, как будто боялась чего-то и мяла в руках передник, заляпанный мукой. — Я ведь почти ни о чем тебя не прошу — пить лекарства не в счет.

В общем, если она хотела, чтобы Наклз чувствовал себя последней тварью, она справилась на отлично. Поэтому он быстро контратаковал:

— А кто пожалеет Дэмонру? Бог?

Магрит впервые подняла на Наклза глаза и посмотрела безо всякого вызова.

— Я не знаю, Наклз, кто пожалеет Дэмонру. Она хороший человек и плохо это скрывала. Она бы не хотела, чтобы тебя из-за нее убили. Я ее видела три раза в жизни, но я в этом поклясться могу.

— Мне кажется, Создатель запретил клясться в чем-либо.

— Я умоляю тебя остаться. Твои издевки — это правда все, на что мне можно рассчитывать? Я понимаю, я тебе никто…

— Вот только давай без этого, — скривился маг. В общем и целом, Магрит все понимала правильно, хотя причины искала не там.

— Я тебе не дочь, и я тебе не друг, — продолжила Магрит, даже не поморщившись. — Для первого мне не хватает твоей крови, для второго — хотя бы близких к твоим мозгов. Да ладно, тут никто не виноват. Но я все-таки очень бы хотела, чтобы ты жил.

— Магрит, я не иду стреляться. Это просто очередной спуск.

— Ты отлично врешь. Я бы тебе поверила, если бы сегодня не видела тебя во сне.

Подоплека внезапного объяснения в коридоре стала более понятной, но не более приятной. Наклз умел бороться с кошмарами при помощи сон-травы. Способа борьбы с кошмарами уже приснившимися он не знал, как и все прочие люди.

— Маргери…

— Наклз, сегодня даже «Маргери» не работает. Если бы тебя попросила Маргери, ты бы остался.