Придворные приверженцы Константина Великого тотчас после его смерти истребили всех возможных претендентов на императорский пост. И все-таки были скрыты и уцелели два его племянника, дети его брата Юлия Констанция, Галл и Юлиан. Когда прошла горячая минута, они были вновь признаны в достоинстве носителей и наследников власти со званием кесарей. Но на душе Юлиана навсегда осталась кровавая царапина и вражда к партии убийц его отца, дядей и братьев. Убийцы действовали под знаменем новой религии и утверждения христианской династии. У Юлиана по инстинкту залегло в душе отвращение к этой новой религии и влечение ко всем красотам старой, языческой. Тем более что по инерции среди профессиональных учителей, которых привлекали для образования Юлиана, господствовала еще старая традиция тщательного изучения античных, т.е. языческих, литератур. Материал действительно чарующий. Наряду с ним новый библейский материал мог казаться положительно антиэстетическим, только морализирующим, лишенным специфической красоты античности. Помимо этих личных симпатий Юлиана весь материал и методы школы, воплощавшиеся в традиционной профессии учителей, были языческими, дохристианскими и внехристианскими. Школьно учиться значило изучать античное язычество.
Юлиан и Галл в их школьные годы были поселены вдали от столицы, в деревенской вилле близ Кесарии Каппадокийской. Гувернером Юлиана был Мардоний, в душе бытовой язычник и только «паспортный» христианин. Юлиан, молча покоряясь системе воспитания, выслушивал уроки христианских учителей и даже поставлен был в анагноста, т.е. церковного чтеца. Евсевий Никомидийский был высшим наблюдателем за образованием Юлиана и попутно внушал ему арианство. Навязал в учители известного арианского софиста Аэтия. Юлиан сошелся с Аэтием на почве языческой философии. Жадно впитывал в себя уроки профессоров, откровенных язычников. Некий Максим Ефесский водил Юлиана по языческим храмам и там соблазнял его своими лжечудесами. По мановению Максима вспыхивал факел пред статуей богини, a на ее лице сияла улыбка. Хотя в 341 г. по указу западного императора Константа и были воспрещены кровавые жертвы, но языческий культ и не требовал их обязательно. Если не города, то селения впитали в свой быт множество языческих обрядов и церемоний. Администрации трудно было иной раз отказаться от участия в простосердечных народных церемониях богослужебно-языческого характера. Префект Рима, христианин, во время голода приносит молодого быка в жертву Кастору и Поллуксу, уступая взбудораженному настроению толпы. Языческие храмы закрывались не без насилий, язычников лишали государственной службы. Жреческая профессия без доходов хирела.
Юлиан видел это состояние народного двоеверия и надеялся вновь воскресить язычество. ? юношеские годы он послан был в Афинский университет, где образование было еще чисто языческим. Вел себя там молчаливо и гордо, по свидетельству тоже каппадокийских «баричей»-студентов Василия Великого и Григория Богослова. Констанций вызвал Юлиана в Италию и назначил его кесарем Галлии. Юлиан был удачным правителем, снискавшим симпатии населения. Когда до Парижа, где резидировал Юлиан, дошла весть ? кончине Констанция в 361 г., Юлиан объявил себя единодержавным императором и был в этом поддержан войском. До времени он не декларировал своей программы восстановления язычества. Перед выступлением в поход на Восток Юлиан отслушал литургию, но уже на территории Германии принял участие в языческих жертвоприношениях.
? замыслах восстановления язычества Юлиан был не одинок. Он издавна подсматривал себе идейных друзей.
Еще в годы студенчества в Афинах, вызванный в Италию для принятия власти, Юлиан поехал не прямо, a из Афин заглянул на место развалин Трои и посетил в окрестностях ее древние храмы. Показывал ему эти места епископ Пигасий в качестве знатока-археолога. Но Пигасий был человек-монстр. Он был приверженцем язычества и епископским именем только маскировался перед властями. Юлиан впоследствии приблизил его к себе и сделал главным жрецом.
Став императором, Юлиан объявил полную свободу вероисповеданий и свободу борьбы их между собой. Начались насилия на местах. Например, город Газа (в Палестине), населенный преимущественно язычниками, был подчинен христианскому уже муниципалитету города Магома. Жители Газы напали на Магом и разграбили его. Толпа входила в христианские церкви, ломала обстановку и втаскивала идолов. Защищавшихся убивали и еще хуже – зверски мучили, вспарывали живот, наполняли зерном и отдавали на съедение свиньям. Развязанный погром не знает границ. Самого спасителя и хранителя юного Юлиана, старика Марка Арефузского, отдали на издевательства толпе школьников. Te кололи его стилетами, обмазали медом и отдали на уязвление роям ос. Когда Юлиану сообщали ? таких погромах и убийствах, он жестко говорил: «Что за беда, если раздавлен десяток иудеев». Отвратившись от Библии, Юлиан был острым религиозным антисемитом. B своем религиозном отщепенстве и от Библии, и от христианства как детища Библии Юлиан доходил до садизма. Увидев однажды толпу, кого-то ожидавшую, и узнав, что она ждет выхода из пещеры жившего там аскета, Юлиан распорядился заложить выход камнями. «Если он отшельник, так пусть и остается один», – мотивировал свою жестокость Юлиан.
Христианский клир как учреждение специально не преследовался, но он лишен был всех константиновских привилегий. На постах государственной службы христиане тоже сменялись язычниками. B армии шла чистка. Христиане как будто не изгонялись, но губили себя сами, если не хотели совершать обряд воскурения ладана перед идолами, даже скромно скрытыми за занавеской. Некоторые солдаты-христиане, узнав это, взрывались и топтали ногами полученный за воскурение казенный подарок. B peзультате – казнь.
Издан запрет преподавать классические знания христианам, чтобы ослабить христианство, понизив его культурный уровень. Христиане принялись своими силами преподавать классицизм. Начали даже сомнительный героический подвиг переложения всей Библии на классический язык. Начали уже перелагать Пятикнижие гекзаметрами. Делали это известные ученые, Лаодикийские епископы, – Аполлинарий-отец и Аполлинарий-сын.
Юлиан не просто гнал христианство и освобождал язычество. Он вообразил себя религиозным реформатором. Захотел воскресить естественно выдохшееся и умиравшее язычество.
Юлиан был интеллигент-идеалист. Покончив за день с текущими государственными делами, он романтически погружался в вечерние и даже ночные занятия классическими писателями, вел беседы с профессорами философии. Тут y него был завсегдатаем Аэтий, одаренный даже барским поместьем.
Юлиан преследовал не просто реставрацию вульгарного язычества. Свою интеллигентскую выдумку воскрешения мертвеца он превратил в создание новой синтетической религии. Теоретико-догматическую систему свою он возглавил догматом ? Богe-Солнце. Может быть, это даже не без влияния примера фараона-реформатора Аменхотепа (XIV в. до Р.Х.). Но не прохладные теоретические построения были причиной бесплодности всего замысла Юлиана в целом, a его наивная мечта возродить умиравшее народное язычество введением в него обязательных принципов морали, и, конечно, никакой иной, как только евангельской. Задумал превратить жрецов в гуманных филантропов. Создавал на казенные средства приюты для детей, бедняков и странников по примеру христиан. Юлиан приказывал соблюдать языческий культовый календарь и сам подавал пример, на удивление жрецов. ? Антиохии, куда надолго приехал Юлиан из-за войны с персами, он часто фигурировал около жертвенника, наблюдая за исполнением установленной церемонии принесения жертв. И через это, в глазах толпы, уподоблялся той шеренге завсегдатаев-полунищих, которые толпились около жертвенников, чтобы поживиться кое-какими остатками и оглодками жертвенного мяса. Их прозывали простонародно-насмешливым именем «вомо-лохов» (это местный варваризм от сирского «вомо» – жертвенник и греч. «лохос» – отряд солдат), как бы дежурной охраной около жертвенника. Для грубой толпы все в Юлиане – барине-интеллигенте было причудливо и непонятно. Как русскому мужику непонятен был барско-интеллигентский сентиментализм «хождения в народ», так непонятным оказалось и греческому народу это опрощение в религиозном смысле «барина»-императора.
