К тому же я не любила, когда мою работу видят до ее завершения. Это еще со школы было, всегда раздражало, если заглядывали через плечо, высматривая, что же я там делаю. 

«Сам рожай» — эти слова преследовали меня все утро и день. Беспокоя, жаля сознание. Меня так сильно потрясло это высказывание, что все остальное ушло на второй план.

Дети… Самое ценное, что может быть у вампиров. А для архивампиров — сверхценность. Моя мать так и не смогла подарить отцу второго ребенка. Я был единственным, как и мой отец для своих родителей. Это расплата за силу. Больше двух детей мы не можем иметь. И должно очень повезти, чтобы второй ребёнок увидел свет.

Неужели Самира не хочет детей? Разве это возможно? Я знал людей, которые не планировали заводить потомство, но это было исключение из правил. Столь редкое явление, которое порицалось любым обществом в абсолютно любом государстве. Она же не всерьез? Нет ничего хуже иметь пару, которая не желает детей. Или весь вопрос в том, от кого эти дети? Она говорила, что у нее был сын…

Девушка никак не выходила из моей головы. Ее напор, искреннее негодование, и моя тяга, что усиливалась с каждым мгновением, проведенным рядом с ней. Не могу сказать, что раньше меня с такой же силой тянуло к ней. Нет, было, но не так. Мне не отказывали мозги и не хотелось постоянно выводить ее на эмоции…

Эмоции! Вот чего не было в наших прежних отношениях. Если не считать тех постыдных поступков, которые совершила Самира до стазиса и моей реакции на них.

Чувства, что ярко отражались в ее взгляде, жестах, мимике… Вот, что с такой силой притягивает меня и заставляет поступать сродни подростку.

Самира всегда чувствовала лишь одно — страх. Даже когда кокетничала со мной, в ней ощущался лишь он, а сейчас все изменилось. Она сама изменилась. Да и я рядом с ней слишком живой для того, кто прожил не один век и повидал так много, что меня уже давно ничего не могло удивить или заставить испытать шок. А нынешняя Самира словно бы лишала меня той стены, которой я отгородился от внешнего мира. Лишала трезвости рассудка, обнажая то, что было скрыто и обрублено, как ненужное и мешающее.

Богиня, я готов поверить в то, что передо мной не Самира, а Надежда. Но как это возможно?

Я и сам не заметил, как ноги привели меня в архив. Я хотел разобраться в том, что натворил сто с лишним лет назад. Мог ли ритуал древней магии не просто погрузить Самиру в стазис, а обменять ее душу с другой? Могло ли так быть, что богиня посчитала мою выходку неприемлемой и наказала меня? Ведь я так и не принял ее дар, отвергнув его…

Но тогда почему эта Надежда видит сны из прошлого? К ней возвращается её память или это отголоски памяти Самиры?! Следовало разобраться в этом. Её нежелание признавать себя Самирой — обескураживало и ставило меня в тупик.

После нашего тяжелого разговора за завтраком, я отправился на конную прогулку. Мне требовалось проветриться, успокоиться и подумать. Но в итоге, я все равно не мог выдохнуть и прийти к какому-то решению. Самира не желала отпускать ни мой ум, ни мое сердце. Даже зарывшись в старые манускрипты, смысл написанного доходил до меня раза с четвертого.

— Нужна помощь? — Дарион появился внезапно. — Что-то конкретное ищешь?

— Да, возможность переселения душ.

Если друг и удивился, то вида не подал.

— Раньше подобного не случалось, Макс. Ты думаешь Самира и правда поменялась телом с Надеждой?

— Я уже ничего не думаю. — Выдохнул я, откладывая пыльный свиток. — Но ее поведение, сама она… Все не так, Дарион.

Друг ждал продолжения, внимательно глядя на меня. Мой советник давно стал для меня не просто другом и соратником, но и братом. Лишь с ним я мог полностью расслабиться и говорить начистоту. Раньше таким близким для меня был отец. Мне его не хватало.

— Может дело не в ней, а в тебе? — осторожно уточнил Дарион.

— В нас, — согласился с ним. — Моя реакция также важна, а я не могу сказать о себе, что рядом с ней я безупречен и идеален. Но меня смущают изменения. Они слишком явные, резкие, даже если учесть, что Самира спала и видела страшные сны. И если поведение можно скорректировать, то скажи, как один человек может вдруг стать другим? Она иначе двигается, говорит, думает совсем не так, как думала Самира. Я больше чем уверен, что и приоритеты она расставляет иначе, чем до стазиса. И при этом всем Самира искренне уверена, что она не имеет отношение к себе прежней.

— А ты уверен, что эти изменения есть, а не ты их придумал?

— Понимаю твои сомнения, особенно, если учесть несвойственную мне импульсивность, когда речь заходит о моей паре. Твои сомнения рассеются, когда ты пообщаешься с ней. Самира не делает различий между людьми. Я только сейчас понял, что еще не давало мне покоя. Она общается со мной так, будто я ничем не отличаюсь от нее или от стражника в моей охране.

— Это сбивает с толка, — кивнул Дарион. — Прежняя Самира, судя по донесениям, мечтала о титуле и, получив его…

— Вела себя надменно, высокомерно, постоянно указывая на социальное различие всем, кто был в ее окружении, требуя особого отношения и расположения. Сейчас же… для неё их словно не существует, но при этом лишнего она себе не позволяет.

— Только не с тобой, — усмехнулся Дарион.

— Не со мной, — эхом повторил я. — Должен признаться, что Надежда пыталась строить со мной диалог, именно я был тем, кто не услышал и не захотел услышать.

— Тебе тоже непросто пришлось.

— Я — мужчина, Дарион. Однако ее пробуждение стало для меня шоком, неприятным, нежданным и нежеланным. Мне не нравится то, как я веду себя рядом с ней. Эмоции захлестывают меня, чего не было даже в подростковом периоде. Сейчас я думаю, что богиня наказывает меня. Я был не готов к правде сто с лишним лет назад, втайне желая встретить другую пару, более подходящую моему статусу, моему представлению. А теперь я сам опускаюсь до того уровня, который считаю неприемлемым.

Признание далось тяжело. С детства я не любил признавать ошибки и учился их не допускать. Вполне успешно. Раньше так точно. Та встреча изменила все.

— И поэтому решил, что во всем виновата магия?

— Речь не о вине, а о том, могло ли так случиться, что душа Самиры покинула свое тело и в него вселилась чужая душа? Может меня так лихорадит из-за несоответствия? Тело моей пары, душа чужая… И если это так, то где душа Самиры? И как ее вернуть? И не допустить впредь подобного, мало ли кто и в кого вселиться захочет.

— А ты так этого хочешь? Вернуть прежнюю Самиру?

— Я был зол, Дарион. Я и сейчас злюсь, но это не значит, что я желаю Самире забвения. И пусть рассуждения и ход мыслей Надежды мне импонируют, надо признать, что им не хватает светского лоска, все же моя пара — Самира.

— Я вдруг ощутил гордость, — улыбнулся Дарион. — Приятно слышать, что ты осознаешь наличие пары и уже не отказываешься от нее. А если ты не прав? И душа все та же?

— Тем лучше, — вздохнул я, — мне бы не хотелось знать, что в моем окружении есть самозванцы.

— Сомневаюсь, что такое вообще возможно. Князь обязательно посвятил бы тебя в эту тайну.

— Да, отец никогда и ничего не говорил об этом. Но кто знает, какие тайны таит древняя магия?

— А я предупреждал, что не стоит к ней прибегать, — напомнил Дарион. — Я помогу с архивом, к приезду оборотней все подготовлено, артефакты проверены, я только с малого зала, где успел пообщаться с девятнадцатью советниками, и теперь совершенно свободен.

— Условно свободен, — хмыкнул я, — время обеда.

— Ты чего нахмурился? Не голоден?

— Нет, вспомнил, что направил к Самире статс-даму матери. Она должна обедать с ней, а заодно наметить фронт предстоящей работы с будущей княгиней.

— Леди Зоргана бывает сурова, — покачал головой Дарион. — Этот обед леди Самира запомнит надолго.

— Это необходимость, Дарион. Княгиня должна быть безупречной во всем и леди Самире рано или поздно предстояло пройти обучение. Я должен был направить своих учителей еще тогда, сейчас лишь исправляю упущение.