– Не знаю. – Вульф убрал чек в карман. – Быть может, я быстро с этим покончу. А сейчас мне бы хотелось задать несколько вопросов мистеру Кейну.

– Для чего? Зачем вам это понадобилось?

– А почему нет? – кротко заметил Вульф. – Ведь у меня не меньше прав, чем у мистера Арчера. Неужто он откажется ответить на дюжину вопросов? А, мистер Кейн?

– Конечно нет.

– Вот и славно. Я буду краток, но мне бы хотелось, чтобы вы сели.

Кейн сел – на самый краешек стула. Сперлинг не сделал и этого. Он так и остался стоять, засунув руки в брюки и устремив на Вульфа взгляд, полный отнюдь не восхищения.

– Во-первых, – начал Вульф, – как вы определили, что мистер Рони мертв?

– Господи, вы бы его видели!

– Но я не видел. Вы тоже вряд ли хорошо его рассмотрели, потому что к тому времени почти полностью стемнело. Вы прикладывали руку к его груди, чтобы выяснить, бьется ли сердце?

Кейн отрицательно покачал головой. Меня это не удивило: ведь я-то знал, во что превратилась грудная клетка Рони, и понимал, что проверить сердце было невозможно – на его месте образовалось настоящее месиво из одежды и ребер. Я уже описывал все это Вульфу.

– Мне не пришлось этого делать. Он был буквально раздавлен.

– Как вы умудрились заметить это в темноте?

– Скорее догадался. В любом случае, было не так уж темно – кое-что я все-таки видел.

– Вероятно, вы разглядели кости, ведь они белые. Насколько я знаю, плечевая кость, та, что в верхней части руки, была сломана и торчала наружу на несколько дюймов. Вот только на какой руке?

Это была чистейшая ложь. Ничего такого Вульф не знал и знать не мог, потому что этого просто не было.

– Боже, я не знаю, – запротестовал Кейн. – Мне было не до того.

– Разумеется, – согласился Вульф. – Но вы же видели, вернее догадались, что кость сломана?

– Я… Может, и видел… Не знаю.

Вульф сменил тему:

– Когда вы оттаскивали его к кустам, каким образом вы ухватили тело? За какие части?

– Не помню.

– Чушь. Вы ведь тащили его не пару ярдов, а футов пятьдесят, не меньше. Как можно забыть? Вы взяли его за ноги? За голову? За воротник? За руку?

– Не помню.

– Уму непостижимо, как вы могли забыть. Возможно, это поможет вам вспомнить: под кустом вы положили его головой к дому или от дома?

Кейн нахмурился:

– Я должен это помнить.

– Верно, должны.

– Но я не помню. – Кейн покачал головой. – Не помню, и точка.

– Ясно. – Вульф откинулся на спинку кресла. – Это все, мистер Кейн. – Он махнул рукой. – Идите, работайте дальше.

Не успел он закончить фразу, как Кейн был уже на ногах.

– Я сделал все, что мог, – извиняющимся тоном промолвил он. – Видно, в критическую минуту мне в самом деле трудно быть на высоте. Должно быть, я так растерялся, что не отдавал себе отчета в своих действиях.

Он посмотрел на Сперлинга, но не получил от него никаких указаний, затем взглянул на Вульфа, бочком протиснулся между двумя креслами, добрался до выхода и был таков.

Когда дверь за ним захлопнулась, Сперлинг воззрился на Вульфа и спросил:

– Ну и какая в этом польза?

Вульф хмыкнул:

– Никакой. Один вред. Теперь, вернувшись домой, я уже не сумею с чистой совестью забыть об этом деле, чтобы спокойно заняться восстановлением оранжереи. – Он запрокинул голову, чтобы заглянуть в лицо Сперлингу. – Он, верно, перед вами в неоплатном долгу – или до смерти боится потерять работу. Как вы заставили его подписать признание?

– Я его не заставлял. Он уже говорил, что написал его добровольно.

– Ха! Я знаю, что он говорил. Но почему я должен этому верить, когда не верю всему остальному?

– Вы же это не всерьез? – Сперлинг улыбнулся своей ангельской улыбкой. – Кейн – один из ведущих экономистов в стране. Зачем человеку с его репутацией и положением подписывать подобное признание, если оно не соответствует действительности?

– Однако он это сделал, – возразил Вульф, начиная сердиться. – И разумеется, не без причины. У вас этих причин предостаточно. Вам повезло, что подвернулся Кейн: ведь он – идеальный кандидат на эту роль. – Вульф взмахнул рукой: мистер Кейн его больше не интересовал. – Вы ловко все подстроили; признание составлено как нельзя лучше. Но я никак не возьму в толк: неужели вы не понимаете, в какое положение меня поставили?

– Конечно, понимаю. – Сперлинг был само дружелюбие. – Вас наняли для некоей работы, и вы отлично с ней справились. Ваше вчерашнее представление прошло без сучка без задоринки. Оно заставило мою дочь решиться на разрыв с Рони – это все, чего я хотел. Его случайная гибель ничуть не умаляет вашего труда.

– Я знаю, – согласился Вульф, – но с тем делом уже покончено. Проблема в том, что вы наняли меня для новой работы – расследовать смерть мистера Рони. Теперь я…

– Это дело тоже закончено.

– О нет. Отнюдь. Вы одурачили мистера Арчера, заставив мистера Кейна подписать признание, но меня вам не провести. – Вульф покачал головой и вздохнул. – Как бы мне этого ни хотелось.

Сперлинг мгновение смотрел на него, затем подошел к креслу, которое раньше занимал Арчер, сел, подался вперед и решительно проговорил:

– Послушайте, Вульф, кем вы себя возомнили – святым Георгием?

– Вовсе нет, – с негодованием возразил Вульф. – Не важно, кто сбил этого негодяя Рони и каким образом – случайно или намеренно. Я бы охотно допустил, что это фальшивое признание – чистая правда. Но я уже ввязался в дело. Я солгал полиции. Ну ладно, не впервой. Прошлой ночью я предупредил вас, что утаиваю информацию от полиции, только если сам веду данное расследование; это вынуждает меня не бросать дела до тех пор, пока я его не раскрою. Я сказал, что вы не сможете сегодня нанять меня, а завтра уволить. А теперь вы решили, что сможете. Теперь вы полагаете, что можете вышвырнуть меня пинком под зад, потому что я уже не втравлю вас в неприятности, рассказав мистеру Арчеру о том, что на самом деле происходило в этой комнате вчерашним днем, и вы правы. Если я пойду к нему и признаюсь в этом – сейчас, когда у него на руках уже есть заявление Кейна, он вежливо мне попеняет и обо всем забудет. Хотелось бы и мне забыть, но я не в силах. Опять мое треклятое самолюбие. Вы меня обманули; но в дураках я не останусь.

– Я заплатил вам пятьдесят пять тысяч!

– Да, заплатили. А остальное?

– Остальное? За что?

– За завершение расследования. Я собираюсь выяснить, кто убил мистера Рони, и доказать это. – Вульф нацелил на него указательный палец. – Если мне это не удастся, мистер Сперлинг… – Он опустил палец и пожал плечами. – Нет, удастся. Обязательно удастся. Вот увидите.

Внезапно Сперлинг вышел из себя. В мгновение ока его взгляд, его цвет лица изменились – перед нами был совершенно другой человек. Он вскочил с места и процедил сквозь зубы:

– Вон! Вон отсюда!

Судя по всему, нам оставалось только одно: уйти. Лично я не слишком огорчился, поскольку мне это было не в новинку, но Вульф, который во время бурных ссор, грозивших кончиться разрывом, как правило, находился в собственном кабинете, не привык, чтобы его выставляли. Он повел себя правильно, решил я. Сохраняя достоинство, но не выпячивая его, Вульф двинулся к выходу с таким видом, будто ему понадобилось в туалет, но без особой срочности. Я пропустил его вперед, как мне и подобало.

Впрочем, Сперлинг оказался человеком многогранным. Хотя подобная вспышка ярости не могла погаснуть в один момент, тем не менее, забегая вперед, чтобы открыть для Вульфа дверь, я услыхал позади голос председателя правления:

– Я не стану аннулировать этот чек!

Посылку принесли в среду, незадолго до полудня.

Мы еще не вернулись к нормальному существованию, так как наверху, в оранжерее, до сих пор трудилась небольшая армия, но в общем жизнь налаживалась. Вульф расхаживал в свежей рубашке и носках, на стол накрывали регулярно и в соответствии с заведенными порядками, с улицы вымели все битое стекло, а мы смогли наконец отоспаться. Правда, пока не было сделано ничего, чтобы выполнить обещание Вульфа закончить дело Рони, но мы пробыли дома всего четырнадцать часов, причем девять из них провели в своих постелях.