– Ладно уж, вылезай. Миссис Питкирн решила присоединиться к нам. Дверь за собой можешь не закрывать.

Я вернулся в гостиную, проследовал к двери, за которой исчезла вся компания, и, повернувшись спиной к доносившимся издалека голосам, проследил за тем, как Сол вошел в комнату из оранжереи, стремительно метнулся к двери на другом конце гостиной и скрылся за ней. Затем я подошел к журнальной стойке и повесил на нее носки поближе к решетке обогревателя, после чего быстрым шагом направился на кухню.

Отыскав кухню, я обнаружил, что все стоят, столпившись, у открытого буфета. После того как мы мельком переглянулись, Вульф быстренько закруглился с осмотром места кражи и предложил вернуться в гостиную. По дороге Сибилла стала настаивать на том, чтобы мать немедленно отправилась к себе наверх. Безуспешно. Миссис Питкирн категорически отказалась это сделать, чему я несказанно обрадовался. Во-первых, у Сола были полностью развязаны руки, а во-вторых, теперь у него появилось столь необходимое дополнительное время. Сейчас Вульф при желании мог хоть до самого утра мариновать здешних обитателей в гостиной.

– Итак, – промолвил Вульф, снова усевшись в полюбившееся ему кресло и завернув ноги в коврик, – дело обстоит следующим образом. Если полиция не удовлетворится показаниями мистера Красицкого, – а так, скорее всего, и будет, – она обратится к вам с дальнейшими расспросами. Вполне допускаю, что подобный поворот никого не обрадует, но избежать этого не удастся. Так или иначе, сначала с вами побеседую я. Мои вопросы могут вам не понравиться, однако прошу отвечать на них максимально честно. Полиция считает, что большая часть свидетельских показаний – сплошные ложь и увертки, и с этим трудно не согласиться. Однако каждому хорошему сыщику присуща наблюдательность. Если бы все говорили только правду, даже дурак смог бы раскрыть самое головоломное преступление. Итак, приступим. Мистер Имбри, вам когда-нибудь доводилось держать в своих объятьях мисс Лауэр?

– Да, – без малейших колебаний ответил Имбри. Мне показалось, что голос его звучал излишне громко.

– Вот как? И где же и при каких же обстоятельствах это произошло?

– Ну, дело было здесь, в этом самом доме. Мне показалось, что мисс Лауэр хочется, чтобы я ее обнял. При этом она знала, что жена нас видит. А я-то нет! Ну, я и рассудил: если женщине так хочется, то дай, думаю, обниму. Чего ж не обнять?

– Это ложь! – с возмущением произнесла Вера Имбри.

Ну, вот и первый результат – жена назвала мужа лжецом. Мистер Нейл повернулся к супруге и строгим голосом произнес:

– Пойми, Вера, сейчас у нас нет выбора – надо рассказывать все как было. Когда полицейские уехали, я решил: все, допросам конец. Но ошибся. Поверь, я знаю этого сыщика, он крепкий орешек. Речь идет об убийстве, так что не стоит вешать ему лапшу на уши. Откуда мне знать, может, нас с Дини еще кто-нибудь видел, кроме тебя? Сейчас я совру, скажу, мол, никогда даже и близко к ней не подходил, а потом кто-нибудь заявит, что видел, как мы обнимались. Зачем мне это?

– В этом все и дело, – с сарказмом в голосе произнесла Сибилла. – В конце концов мы все во всем сознаемся. Давай, Нейл, раз уж начал, исповедуйся дальше.

Спустя три минуты Нейл начал изворачиваться и врать. Он утверждал, что жена, застукав его с Дини Лауэр, не приняла случившееся близко к сердцу и сочла инцидент за невинную шутку.

Так продолжалось больше двух часов. Кинув в очередной раз взгляд на циферблат, я обнаружил, что уже без пяти три. Не могу сказать, что я помирал со скуки. Мне было очень интересно наблюдать за Вульфом, который обращался с очередным вопросом то к одному, то к другому из присутствующих, словно бы виртуозно кидая мяч. Слушать ответы собравшихся и следить за их реакцией было не менее увлекательно. Однако, несмотря на то что происходящее представлялось мне весьма интересным, у меня сложилось впечатление, что мы так ни на йоту и не приблизились к разгадке. Порой, особенно когда Вульф заводил речь о растениеводстве, мне и вовсе казалось, что мы напрасно тратим время. Только представьте, он убил добрых сорок минут, выясняя, что каждый из домочадцев думает о тех или иных цветах и других растениях, а потом затеял с Джозефом спор о бегониях. Я понимал, что задумал Вульф. Поскольку показания обитателей усадьбы не стоили и ломаного гроша, я заподозрил, что он специально тянет время ради Сола, надеясь, что Пензеру, вопреки всему, удастся невозможное.

Помимо растениеводства Вульфа очень занимала персона Дини Лауэр. Он постоянно пытался спровоцировать присутствующих, надеясь, что они, забыв обо всем, начнут обсуждать покойную. Увы, они решительно отказывались плясать под его дудку. Вульф не мог добиться от них даже признания того совершенно невинного факта, что Сибилла изначально не желала прибегать к помощи сиделки, предпочитая заботиться о матери самостоятельно. Все уже поняли: Вульф из тех, кто, получив палец, тут же откусит целиком руку. А потому крепко держали оборону.

Когда без пяти три я глянул на часы, Вульф окликнул меня:

– Арчи! Что, мои носки высохли?

Я подошел к стойке и пощупал их:

– Почти.

Услышав это, Вульф попросил подать их ему. Когда он принялся натягивать первый носок, к нему обратилась миссис Питкирн:

– К чему вам надевать ботинки? Они все равно мокрые, а вы решили остаться у нас на ночлег. Вера, принеси-ка тапочки….

– Нет, благодарю, – живо отозвался Вульф. Надев второй носок, он взялся за ботинок. – Слава богу, не жмут. – И, сунув ногу в ботинок, он натянул его, зашнуровал и выпрямился, чтобы перевести дух. К тому моменту, когда босс справился со вторым ботинком, в гостиной стояла такая мертвая тишина, словно на наши головы обрушилась крыша.

Нарушил ее мистер Питкирн.

– Уже почти утро, – хриплым голосом объявил он. – Мы идем спать. Ваш допрос превратился в какой-то нелепый фарс.

Вульф тяжело вздохнул: он очень устал.

– Происходящее было фарсом с самого начала, – кивнул он и огляделся по сторонам. – Но этот фарс устроил не я, а вы. Моя позиция вполне ясна, логична и непоколебима. Давайте рассмотрим обстоятельства смерти мисс Лауэр. Во-первых, ее усыпили с помощью морфина миссис Имбри. Во-вторых, преступник заранее знал о предстоящей дезинфекции. Я мог бы перечислять и дальше, но зачем? И так понятно, что все свидетельствует об одном: убийцей является кто-то из обитателей поместья. Имея более чем серьезные основания, я считал и продолжаю считать сейчас, что мистер Красицкий не причастен к преступлению, а значит, убийца сейчас находится в этой комнате. Я руководствовался и продолжаю руководствоваться именно этим соображением. Я не имел ни малейшего понятия, кто именно из вас преступник. Чтобы вывести убийцу на чистую воду, я силой прорвался сюда и собираюсь оставаться здесь, пока не добьюсь своего или пока вы не выставите меня вон, – каковы будут в данном случае последствия, я уже объяснил. Итак, я ваш опасный, можно сказать, заклятый враг. Для начала я собрал всех вместе, пообщался с вами, а теперь буду разговаривать с каждым по отдельности. Начнем с миссис Питкирн. Но время позднее, скоро начнет светать. Мадам, вы не желаете сперва вздремнуть?

Я не поверил своим глазам: миссис Питкирн пыталась улыбнуться.

– Боюсь, – произнесла она твердым громким голосом, – я допустила ошибку, предложив вам деньги в обмен на просьбу уберечь нас от внимания прессы. Мне кажется, я произвела на вас не самое приятное впечатление. Если вы меня неправильно поняли… Господи, а это еще кто?

Это был Сол Пензер. Он вошел в гостиную, отдернув занавеску, за которой прежде скрывалась жена хозяина, подслушивая наш разговор. Сол был точен, как часы. Согласно плану, он должен был войти в гостиную ровно в три.

Большая часть собравшихся сидела лицом к Солу, однако Вульфу пришлось повернуть голову и выглянуть из-за широкой спинки кресла. Тем временем Имбри, Дональд и Джозеф одновременно вскочили и бросились к Пензеру. Я оказался быстрее. Преградив им дорогу, я резко произнес: