– Довольно! – Макгрегор несколько мгновений пыталась испепелить Ванессу взглядом, но потом вроде бы успокоилась. – Давайте поищем решение, которое позволит вам устроить личную жизнь и не повредит военно-космическому флоту.

При звуке этих слов Ванесса насторожилась.

– Слушаю вас, госпожа командующая, – очень осторожно сказала она.

– Я тоже кое с кем посоветовалась, и мне объяснили, что мы можем перевести вас в запас. Я понимаю, что обычно так с адмиралами не поступают, но в вашем случае мы сделаем исключение. В этом случае, – добавила Макгрегор, – вы будете в полном объеме получать ваше нынешнее жалование.

Ванесса несколько мгновений с подозрением разглядывала внезапно ставшую воплощением дружелюбия командующую Вооруженными силами и спросила:

– И вы в любой момент сможете призвать меня на действительную службу?

– Ни в коем случае! Вы сами решите, удовлетворить ли нашу просьбу, – ответила Макгрегор, особо подчеркнув последнее слово.

– И у меня будет соответствующий документ?

– Разумеется! – воскликнула командующая с видом человека, оскорбленного в лучших чувствах.

– Ну, тогда…

«Заманчиво! – подумала Ванесса. – Если она не водит меня за нос, я приму ее предложение. Ведь ничто не помешает мне не удовлетворять их просьб!»

– Вы дадите мне пару дней на размышление? – спросила она.

– У вас есть два земных дня, – вновь подчеркнув последние слова, сказала Макгрегор явно не способная смириться с невероятно длинными шестидесятидвухчасовыми сутками планет-близнецов альфы Центавра.

– Благодарю вас, госпожа командующая! – Ванесса встала, и Макгрегор едва заметным мановением руки разрешила ей удалиться. За благосклонным выражением лица командующей Вооруженными силами сквозила радость человека, чья уловка увенчалась успехом.

Ванесса спустилась на первый этаж и пошла в сторону главного конференц-зала, в котором только что закончилось очередное совещание. Она подошла к Марку Леблану, который о чем-то разговаривал с Кевином Сандерсом.

– Добрый день, лейтенант, – поздоровалась она с Сандерсом. – Вы скоро вылетаете на прародину-Землю?

– Так точно, господин адмирал! Я буду служить в Разведывательном управлении ВКФ.

– Адмиралу Тревейн повезло.

– Благодарю вас, господин адмирал. Я буду работать в отделе, занимающимся Орионским Ханством. – Даже знаменитый своей непосредственностью Сандерс не решился по-другому окрестить подразделение, сотрудники которого, по сути дела, шпионили за своими союзниками.

– Вашим начальником будет капитан Коршенко, – заметил Леблан.

– Совершенно верно. Я возвращаюсь на прародину-Землю вместе с ним. Впрочем, мне кажется, он не в восторге от моего назначения к нему в отдел. По-моему, он считает меня фантазером.

– Кто бы мог подумать такое о капитане Коршенко?! – с невинным видом воскликнула Ванесса.

– Действительно! – с каменным лицом поддержал ее Леблан.

– К сожалению, мне пора. До свидания, господа! – сказал Сандерс и, приплясывая, удалился.

Ванесса с Лебланом дождались, пока он скрылся из вида, и рассмеялись.

Через несколько мгновений они уже стояли на террасе. Казалось, это место притягивало их как магнитом каждый раз, когда перипетии войны забрасывали их на Новую Терру.

– Ну что? – спросил Леблан. – Ты с ней поговорила?

– Да. И она кое-что мне предложила.

– Боже мой! Неужели ты позволила ей?!.

– Не совсем. Я лишь согласилась подумать. Вот послушай!..

Ктаар’Зартан не удивился шагам у себя за спиной. Он обернулся и улыбнулся подошедшим доброй улыбкой, неожиданной на лице свирепого и безжалостного орионского воина. Потом он снова повернулся к картине, которую разглядывал. В галерее, пустой и тихой в этот поздний час, царила тишина. Галерея давно закрылась, но совет директоров музея любезно позволил орионцу в последний раз посетить ее перед отлетом с прародины-Земли.

– Удивительное произведение, – негромко сказал Ктаар, созерцая загадочную улыбку женщины, завораживавшую землян уже более восьми столетий.

– Безусловно, – так же тихо согласился Реймонд’Прескотт’Тельмаса. Он не стал напоминать Ктаару о том, как мало орионцев достаточно хорошо знает землян, чтобы понять этот шедевр.

– Она знает что-то, неизвестное нам, – сказал Заарнак’Тельмаса, и Прескотт улыбнулся своему брату по крови. После уничтожения Пятого паучьего гнезда земного адмирала словно подменили. Теперь Заарнаку казалось, что Прескотт снова улыбается так, как до гибели брата. А еще в его улыбке появилось загадочное спокойствие, сродни тому, которое излучала висевшая перед ними картина.

Разглядывая портрет, Заарнак задумался над тем, как он сам изменился с тех пор, как Реймонд Прескотт показал ему, что такое честь на самом деле. Орионец поражался тому, что истинный смысл заветов «Пути воина» ему растолковал не кто иной, как землянин. Конечно, Заарнак и сам чувствовал истину, но позабыл о ней, обуреваемый горем и стыдом после отхода из Килены.

– Интересно, – через мгновение сказал он, – поделится ли она с кем-нибудь своим секретом?

– У нее нет секрета, мою юный брат, – сказал Ктаар, стараясь не видеть, как расправил плечи Заарнак, услышав, что его называет «братом» такой прославленный воин. – Она улыбается не потому, что знает больше нас, а потому, что помнит о том, что мы часто забываем.

– О чем же она помнит? – спросил Прескотт, когда Ктаар замолчал.

– О том, что надо достойно прожить свою жизнь, – просто сказал Ктаар. – Эта женщина уже восемьсот лет как в могиле, но на самом деле бессмертна. Ей поклоняются земляне и те из моих соотечественников, кто способен ее понять, потому что она все помнит и предупреждает нас о том, что мы тоже не имеем права забыть…

Ктаар’Зартан отвернулся от полотна. Он двигался медленно, осторожно и скованно. Сейчас никто не узнал бы в нем высокого, грациозного «бога смерти», шествовавшего, поблескивая иссиня-черным мехом, рука об руку с Иваном Антоновым. Как много воды утекло! Как много он перевидал за прошедшие годы – кровь и смерть, победы и поражения! И вот в конце долгой жизни он наконец понял смысл всего пережитого.

– Мы с вами воины, – сказал он Прескотту и Заарнаку. – Эта война была бесконечной, и иногда мы забывали, ради чего живем. Стоя здесь в одиночестве, я вспоминал других воинов, которых мне посчастливилось знать. Я вспоминал Иваана. Вспоминал я и многих других, кого уже нет. Многие из них были из моего народа Зеерлику’Валханайи, а многие и нет. Я вспоминал Ангууса Макрроори, с которым познакомился в населенном землянами мире под названием Новейшие Новые Гебриды во время Фиванской войны. Но больше всего я думал об адмирраале Лаанту. Вы помните о нем?

– Да, – ответил Прескотт.

В ВКФ Земной Федерации каждый офицер знал историю первого адмирала Ланту, фиванского военачальника, одержавшего ряд блестящих побед над землянами в начале Фиванской войны. Этот адмирал, командовавший флотом «Святой Матери-Земли», чуть не разгромил самого Ивана Антонова, но в конечном итоге стал величайшим «изменником» в фиванской истории.

– Сначала я его ненавидел, – негромко проговорил Ктаар. – Я считал его повинным в гибели моего родственника, потому что в самом первом сражении Фиванской войны корабли под командованием Ланту уничтожили дивизион эсминцев моего двоюродного брата. И сделали они это предательски. Сейчас я сказал бы, что они просто захватили моего двоюродного брата врасплох, но тогда я не знал, что, по мнению Лаанту, фиванцы в тот момент находились в состоянии войны с народом Зеерлику’Валханайи. Я пылал лютой ненавистью к этому «предателю». Я и с Ивааном познакомился потому, что страстно желал отомстить Лаанту. Но в конце концов именно он показал мне, в чем заключается истинный долг воина. Он предал все, во что раньше верил, – родину и «фаршатоков», которых водил в бой, потому что один узнал неизвестное остальным фиванцам. Он понял, что вера в «Святую Мать-Землю» – ложь, что «шофаки», правившие его народом, пользовались ею, чтобы дурачить его семьдесят земных лет и бросить его в кровавую мясорубку несправедливой войны. Лаанту понял, что его народ неизбежно проиграет эту войну и заплатит страшной ценой за поражение, если будет драться до конца, его правители откажутся сдаться и Иваану придется обстрелять Фивы с орбиты. Поэтому Лаанту перешел на сторону своих бывших врагов и помогал нам всем, чем мог, стараясь ускорить поражение собственного народа. Он не дрожал за свою шкуру. Он просто понимал, что скорейшее поражение его соплеменников при минимальных потерях среди землян даст ему надежду спасти свой народ от расплаты за содеянное его правителями.