После совещания уже в Генштабе вместе проработали детально основные этапы операции, от ее подготовки до завершения - взятия Стокгольма и его окрестностей, взаимодействие и связь в походе и бою, маршрут и порядок движения, коммуникации, снабжение необходимым снаряжением и припасами. После обсуждения всех тем и вопросов мои подчиненные отправились исполнять порученные им задания, я же еще раз встретился с государем, получил от него инструкции по ведению переговоров с шведским королем, а также своих действий при различных вариантах развития событий, вплоть до пленения Карла XI. Освободившись от всех совещаний и встреч, выехал к себе домой, есть месяц провести со своей семьей. Мне надо отдохнуть душой, набраться новых сил в кругу ближних, с любимой женщиной. С годами наша невидимая, ментальная связь с Ксенией не слабеет, даже на чужбине я чувствую ее мысли и заботу об мне, нас тянет друг к другу, я тороплюсь к ней и она знает об этом.

В Киеве днем в своей резиденции занимался служебными делами, скопившимися за время моих финских баталий, выслушивал отчеты губернаторов, разбирался с документами. Вечерами отдыхал в семейном кругу среди детей и внуков. Они у меня перемешались, внуки от старших детей ровесники моим младшим. Ксения втайне от меня отвадила молодиц, желающих понести плод от соития со мной, сама исправно рожает через год-два, младший еще сосет грудь. Мое многочисленное племя растет на радость родительницам, они приводят малышей свидеться со своим отцом. Всем уделяю внимания и ласки, одариваю игрушками и диковинами, читаю им книжки, веду разговоры по их детским заботам. Иногда незаметно провожу детям небольшие лечебные и профилактические сеансы, если вижу какие-то изъяны, но в большинстве они отличаются превосходным здоровьем, ранним для их возраста развитием, почти у трети замечаю зачатки дара, передалось мое наследство. Так в служебных и семейных заботах встретил зиму, пришло время идти на очередную войну.

Прибыл в Або за неделю до Крещения, принял доклады Петра и Якова, вместе с ними объехал лагеря собравшихся полков. Осмотром войска остался доволен, все нужное подготовлено, бойцы одеты тепло, артиллерия в походном состоянии на санях и салазках, обозы снабжены припасом в достатке. После отправился с Андреем к казачьим полкам, им выходить на лед первыми. Сын также не сплоховал, казаки готовы к выступлению, полностью снаряжены, кони их подкованы специально изготовленными для льда шипами. Через три дня проводил в путь казацкое воинство, они должны занять все острова на нашем пути, перекрыть путь беглецам с них на шведский берег. Еще через день начали свой марш пехота и артиллерия, рассредоточившись по ширине на десяток верст они вышли на лед. Опасения оказались напрасными, его толщина около полуметра, выдержит и больший вес, чем наши обозы и пушки. Стоял хороший мороз, градусов за тридцать, дул пронизывающий встречный ветер, бойцы смазали щеки и нос салом от обморожения, укрылись шарфами.

Впереди шли разведчики, внимательно проверяли путь, на некоторых участках возможны полыньи и трещины, а также прокладывали дорогу среди торосов, иногда встречающихся на ледяной равнине. Через десяток верст встретили первый островок, не стали останавливаться на нем, прошли еще столько же до следующего, встали здесь на дневной привал. После горячего обеда, приготовленного в походных кухнях, и часового отдыха выступили дальше. К вечеру мы дошли к самому крупному острову с шведским гарнизоном, нас здесь ожидал отряд казаков, охранявший пленных. Командир доложил, что взяли они неприятеля почти без выстрелов, тот не ожидал видеть русских, невесть как появившихся из наступивших сумерек, сдался без сопротивления. Весь двухтысячный гарнизон сейчас под замком в казематах, покорно ожидает своей участи. Сменили казаков, они ушли вперед догонять свой полк. Остались здесь на ночлег в палатках, защищающих от ветра, да и немного теплее в них от дыхания забравшихся бойцов.

Утром войско продолжило марш, только прежде отправили пленных с конвойной командой в Або. Оставшиеся сорок верст до шведского берега прошли засветло, с дневным привалом на небольшом острове, необитаемом как и другие. Уже на выходе со льда нас встретил казачий пикет с вестью, что передовые полки с ходу захватили городок Грисслехамн, расположенный всего в 90 верстах от Стокгольма, ожидают подхода всего войска. Еще через версту дошли до предместья, встали здесь лагерем, дали людям отдохнуть после не очень сложного, но все же немалого перехода по скользкому льду. Ранним утром направились вдоль берега, казаки впереди, разведывая дорогу, остальные за ними. Города и селения, встречавшиеся по пути, обходили стороной, на привал и ночлег останавливались в открытом поле. Через два дня скорого марша, почти не задерживаясь в скоротечных встречных боях с редкими разъездами, подошли к окрестностям столицы. Корпуса и казачьи полки разошлись в ее обход, уже в сумерках завершили окружение города, заблокировали все проходы и проезды к нему.

На следующее утро я отправил королю с пленным шведским офицером грамоту о заключении мира на наших условиях. Мы ее составили заранее, еще с Федором, по ней Финляндия с Аландскими островами отходила от Швеции под протекторат России как автономное княжество со своими законами, Великим князем, сеймом, местной властью. Гарантировали минимальное вмешательство Москвы в дела княжества, оно по сути становилось буфером между нами и шведами. Не забыли и о союзнических обязательствах, упомянули об отходе шведских войск из взятых в прошлом году датских и норвежских земель до прежней границы. Каких-то репараций не требовали, даже обязались вернуть без выкупа взятых в плен воинов. В случае отказа пригрозили приступить к штурму и взятию Стокгольма, а затем разорению страны. Прождали неделю, ответа от Карла XI не последовало, я приказал открыть огонь из полевых пушек и гаубиц по самым значимым объектам города - порту, промышленным и торговым предприятиям, воинским казармам, крепостным сооружениям.

Вели огонь почти без перерыва двое суток, от наших зажигательных снарядов и бомб в городе начались пожары. Вылазки вражеского войска отразили на подготовленной за минувшую неделю линии укреплений с чувствительными для него потерями, сами контратаковали, преследуя отступающего противника. Наконец от короля пришел ответ, в котором он не согласился с передачей Финляндии, готов отдать только Корелы и то без Выборга. Отправил с королевским гонцом свое послание с заявлением, что наши условия неизменны и дал на решение вопроса королем срок в два дня, после перейдем к штурму города. Король вновь отправил гонца с просьбой дать ему неделю, по-видимому, стараясь выиграть время до подхода своих войск с датско-норвежских земель, ответил категоричным отказом. Через два дня наша артиллерия начала обстрел всех укреплений противника по периметру крепости, после подавления ею ответного огня корпуса пошли на штурм с разных направлений через разбитые ворота и стены, впереди мои казаки в штурмовых группах.

Бои в городе шли три дня, наши полки занимали квартал за кварталом в ожесточенных схватках, несли большие потери как от огня солдат противника, так и ударов в спину от смирных с виду жителей. Вести сплошную зачистку от местного населения мы не могли, только усилили бдительность и осторожность, из любой подворотни может настичь вражеская пуля. Особо упорное сражение произошло на подступах к королевской резиденции - Стокгольмскому дворцу, гвардия короля стояла насмерть. Пришлось мне вмешаться своим полем, обездвижить последнюю преграду к шведскому монарху. Сам Карл XI ожидал ворвавшихся во дворец казаков в Тронном зале, сидя на своем престоле. Казаки не стали трогать его, только взяли под охрану, дожидаясь меня. Я, входя в зал, снял казачью шапку и склонил голову, отдал дань вежливости этому суровому и мужественному правителю. После, уже наедине, выдвинул новые условия мира, более жесткие, с контрибуциями, изъятием государственной казны, части флота, в противном случае мы все возьмем сами, с новыми жертвами обеих сторон.