— Я этого не допущу.

— Я тоже. — Серена кладет руку мне на плечо.

— Этого не случится.

Выражение лица Серены меняется.

— Я хочу вернуть свою жизнь. Хочу вернуть свое доброе имя. Хочу узнать правду. И чтобы Веронику разоблачили, пока не стало слишком поздно.

— Это долгое дело, но я могу это сделать.

— Что вы имеете в виду, вы можете это сделать? Эй, — она указывает на себя, — я не какая-то беспомощная девица в беде.

— Но вы такая и есть. — Я не могу не восхищаться ее решимостью. То, что она не хочет полагаться на меня, чертовски восхитительно.

— Нет, нет. Я ненавижу это. — Она качает головой, ее волосы развеваются.

— Отлично. Я понял. Вы сильная, независимая женщина. Несмотря на это, я вам нужен. Я вам нужен, нравится вам это или нет. Вы не сможете сделать это одна.

Она драматически выдыхает, опираясь локтем на дверь.

— Не подведите меня. — Серена поворачивается и грозит мне пальцем. — Я серьезно, Дерек. Я должна знать, что могу доверять вам. Что вы это делаете не для себя. Что вы здесь не для того, чтобы доить то, что осталось от моего целевого фонда.

— Немного оскорблен вашими словами, но даю слово. — Я рисую «Х» на груди и поднимаю руку. — Законодательство в сфере недвижимости — моя страсть. Верите или нет, такие случаи, как ваш, не являются чем-то необычным.

— Значит, это будет просто? — Тон Серены становится легче и доверчивей. — Мы просто должны доказать, что она заплатила доктору Ротбарту, и что он солгал. Найдите какого-нибудь беспристрастного доктора, который оценит мое психическое состояние и докажет, что я не причиню себе вред, что мне не нужны опекуны или психотропные препараты. И тогда мы докажем коварство Вероники.

— Это не просто, Серена. Мы не в кино. — Я кладу ладонь поверх ее руки, и наши взгляды встречаются.

Через несколько секунд ее плечи опускаются, и она упирается лбом в пассажирское окно.

— Значит, я застряла с вами на какое-то время?

— Не притворяйтесь разочарованной, — дразню я.

Серена смеется, и я думаю, что сегодня она улыбалась больше, чем за все последние месяцы.

— Мы должны вернуть вас домой, — говорю я, заметив, что солнце уже скрылось за горизонтом. — Последнее, что нам нужно, это привлечь внимание. Вероника не должна знать, что мы лезем в ее дела. Что касается персонала Белькур, я просто ваш опекун и ничего больше. Мы не будем обсуждать что-либо, связанное с Вероникой, пока находимся на территории Белькура, понятно?

— Да, советник.

— Кстати, какие крупные покупки вы сделали? — спрашиваю я.

Она хмурится.

— Крупные покупки?

— Одиннадцать миллионов на спортивные автомобили, одежду и драгоценности.

Выражение на ее лице говорит все, что мне нужно знать.

— О, Боже. Серьёзно?

— Это упоминалось в судебных документах. Как вы могли не знать этого?

— Дерек, меня напичкали лекарствами. Я почти ничего не помню об инциденте в аэропорту. Мне прописали транквилизаторы, бензодиазепины, снотворное... — Она опускает голову и закрывает лицо ладонями. — Я и не подозревала, что все так плохо.

— Итак, Вероника совершила несколько безответственных покупок на ваше имя, чтобы показать отцу, что вы не в состоянии управлять своими финансами в том состоянии, в котором находитесь.

Серена убирает прядь золотисто-рыжих волос с лица. Могу сказать, что ей хочется плакать от тяжелого разочарования, но, возможно, лекарства все еще циркулируют в ее организме, затормаживая чувства.

Мы поворачиваем обратно в Белькур и едем в тишине. Я нарочно избегаю моста, еду другим маршрутом, и наш путь обратно становится на несколько лишних, но нужных минут дольше.

Когда мы заезжаем на территорию, я вижу, что Эудора прячется за шторой в одном из окон. Входная дверь распахивается мгновение спустя, и она стоит, смотрит и ждет, будто мы опоздали.

— Не знала, что у меня есть комендантский час, — бормочет Серена, поворачиваясь ко мне. — Видите, как это смешно? Мне двадцать пять. Двадцать. Пять.

— Вы должны переехать, — говорю я.

— Прошу прощения? — Глаза Серены мерцают, и это говорит мне о том, что я возбудил ее интерес. — Уехать из Белькура?

— Да.

— И куда же я пойду? Я не готова показаться в городе. Это единственное место, где я чувствую себя как дома. Здесь и еще в маленьком домике в паре часов от Лондона. Именно туда я пыталась отправиться из аэропорта Джона Кеннеди. — Ее голос затихает. — В любом случае… — вздыхает она, обхватив дверную ручку пальцами.

— Вам стоит переехать в какой-нибудь городок, где вас никто не знает, — говорю я.

— Куда? Туда, откуда вы? — Ее смех стихает, когда она понимает, что я не шучу.

— Там вас никто не узнает. За исключением, может быть, Деми.

— Это ваша сестра?

— Да. Рикстон Фоллс — место рождения и взросления любительницы сплетен о знаменитостях.

— Рикстон Фоллс? Ваш родной город?

Я киваю.

— Звучит странно. Полагаю, там есть водопад?

— Несколько.

Мы смотрим через окно, наблюдая, как Эудора скрещивает руки на груди и стучит ногой. Она посматривает на запястье.

— Она не носит часы. — Серена закатывает глаза. — Спасибо за сегодняшнюю экскурсию по окрестностям. Мне это было нужно. Сегодня я чувствовала себя немного лучше.

Я растягиваю губы в полуулыбке и убираю руку с руля, чтобы быстро помахать на прощание.

— У вас есть адрес электронной почты? — спрашиваю я, когда она собирается выйти из машины.

Серена качает головой.

— Здесь нет интернета. Помните?

— Нужно настроить вам спутниковый интернет.

— Это обещание?

— Да. Я попрошу секретаря позвонить и запланировать установку. Я хотел бы иметь возможность связаться с вами в любое время. Конфиденциально. Ваш мобильный телефон не слишком надежен, и стационарные телефоны тоже небезопасны.

— Звучит хорошо. Спокойной ночи, советник.

Серена прикусывает нижнюю губу белыми зубами — хотя скорее всего она понимает, что делает — осторожно отрывает дверцу машины и выходит наружу. С того места, где сижу, я могу сказать, что Эудора беспокоится о ней, и я остаюсь достаточно долго, чтобы увидеть, как она исчезает внутри дома.

Я должен увести ее от этих людей.

Она здесь не в безопасности.

Серена

— Ваш отец и Вероника звонили, пока вас не было. — Эудора идет за мной по винтовой лестнице, ведущей к моей спальне.

— Что ты им сказала? — Я разворачиваюсь и останавливаюсь на восьмой ступеньке.

Эудора прижимает покрытую морщинами руку к груди.

— Что вы спите, конечно.

Я облегченно выдыхаю и поднимаюсь по оставшимся ступенькам, слегка запыхавшись, когда достигаю вершины.

— Вы должны были принять лекарства больше часа назад, — говорит Эудора, когда мы переступаем порог моей спальни. — Они на вашей тумбочке.

— Я приму их после того, как вымою руки.

Эудора смотрит на лекарства, потом на меня.

— Вы выглядели ужасно взвинченной ранее. Чувствуете себя лучше?

Расстегивая блузку перед зеркалом, я останавливаюсь на третьей кнопке и поворачиваюсь к ней.

— Намного. Спасибо, что спросила.

Она знает меня лучше, чем кто бы то ни было, и узел в животе подсказывает мне, что она видит меня насквозь.

— Причина в этом адвокате, не так ли? Вы влюбились в него. — Ее слова наполнены беспокойством и недовольством. — Со вчерашнего дня вы словно летаете по воздуху.

Я смеюсь и возвращаюсь к своим пуговицам.

— Вовсе нет. Ты себе все надумала.

Она подходит ближе, осматривает меня, пока я не начинаю ежиться.

— Вы покраснели.

— Он приятный мужчина, — отвечаю я. — И симпатичный. Но после всего, что случилось с Кейром, меня скорее оскорбляет тот факт, что ты обвиняешь меня в желании вернуться к знакомствам. И он мой советник. Это нарушило бы его профессиональные стандарты и мою личную этику. Пожалуйста. Никаких необоснованных обвинений.