— Люди постоянно принимают плохие решения. Ошибки приводят к осуждению, — говорю я. — Возможно, на это ее толкнули боль и отчаяние.

— Не знаю. — Моя сестра откидывается на спинку дивана и кладет журнал на колени, прикусив уголок губ. — Здесь что-то не сходится. Но вот что…

Ройал откашливается.

— Так или иначе. C4.

— Мимо, — говорю я. — A1.

— Попал, — стонет Ройал, а я усмехаюсь. Семь лет прошло, а он по-прежнему ставит свои корабли в углах. Некоторые вещи не меняются.

Я играю в игру, попадая в цели, изредка промахиваясь, но мои мысли находятся где-то в другом месте.

Делая ходы наугад, я потопил три корабля Ройала, а моя голова занята сбором головоломки о Серене Рэндалл.

— Если тебе скучно, нам не обязательно продолжать играть, — говорит Ройал.

Я зеваю и качаю головой.

— Ты так говоришь, потому что проигрываешь. Давай, продолжим.

— D5, — говорит он.

— Попал. — Рисую крестик на части своего линкора и наблюдаю, как мой оппонент злорадствует. — Ага-ага. E7.

Еще несколько ходов, и я выигрываю, как и обещал.

— Я иду спать, ребята. — Деми встает, потягиваясь, и бросает свой журнал на подлокотник дивана.

— Да, мне тоже пора. Утром я встречаюсь с клиентом, — встаю я.

— Ты работаешь в субботу? — удивленно спрашивает Ройал.

— Да, это ничего. Она даже не оплачивается.

— Не говори этого папе.

Ройал встает, подходит к Деми и кладет руку ей на поясницу. Она прижимается щекой к его груди, и у нее появляется этот тошнотворно-мечтательный взгляд на лице. Это чертовски мило, но это моя сестра и мой лучший друг детства, и мне совсем не нужно это видеть.

— Я сам найду выход, — говорю я, протягивая руку и хватая журнал со сплетнями. — Спасибо за все.

— Эй, — говорит Деми.

Но уже слишком поздно. Я убираюсь отсюда с журналом в руке. Не хочу, чтобы меня застукали за покупкой чего-то подобного.

— Я верну журнал, — обещаю я, закрывая входную дверь. Как только оказываюсь в своей машине, я включаю свет и нахожу статью о Серене.

Это разворот на две страницы: левая сторона показывает ее в лучшие дни, а правая — как ее уводят из аэропорта Джона Кеннеди в наручниках, ее волосы в ужасном беспорядке и полосы растекшейся туши под глазами. В приведенном ниже комментарии суммируются события, о которых сообщалось в ту роковую ночь, и несколько «источников» цитируются так: «Серена не была самой собой в то время», или они «беспокоятся о наследнице», или «надеются, что она способна вернуться более сильной, чем была когда-либо ранее».

Это смешно, потому что я отчетливо помню, как Серена упоминала, что никто из ее старых друзей не был рядом, чтобы поддержать ее, когда ситуация изменилась к худшему.

Я отбрасываю журнал, словно мусор. Деми нужно найти развлечение получше, чем грязные сплетни.

Все равно здесь нет ничего, кроме лжи, а меня она не интересует.

Меня интересует только правда.

Серена

Я одета к девяти тридцати, живот наполнен легким завтраком и намеком на нежданных бабочек. Утренние таблетки давно смыты в унитаз и забыты. Я чувствую себя бдительной и последовательной, готовой встретиться с Дереком и дать ему понять, что я нисколько не нуждаюсь в нем и его услугах.

Я шагаю по северному крылу поместья, где есть пятнадцать или около того бесполезных комнат, заполненных бесполезными артефактами. Несколько лет назад план состоял в том, чтобы превратить Белькур в туристический музей, место, приносящее доход. Идея Вероники. Он пустовал, если не считать тех, кто за ним ухаживал, пока меня не приговорили к жизни в этих стенах, благодаря скрытым манипуляциям моей прекрасной мачехи.

Я ненавижу Веронику, она — единственный человек, которого я ненавижу.

Подождите.

Забираю слова обратно.

Kейр. Его я тоже ненавижу.

В доме пахнет так же, как он выглядит, — старостью. Некоторые люди могут найти утешение в таком доме. Но не я. Здесь ничего не происходит, но напоминает мне о времени, которое мы провели здесь, когда я была ребенком, до того, как мама умерла. Конечно, это хорошие воспоминания, но они наполняют меня печалью.

И чувством вины.

Чем старше я становлюсь, тем меньше помню ее, и ненавижу себя за это. И обаяние этих знакомых запахов заставляет меня так сильно тосковать по ней, что мне физически больно.

Я проскальзываю за двустворчатые двери в комнату Магнолии — комнату, которую назвала и украсила вторая бывшая жена моего отца. Мне нравилась Кэтрин. Она была царственной, тихой и молчаливой. Их союз длился целых два года, прежде чем он оставил ее ради какой-то двадцати с чем-то летней владелицы трактира в Нью-Йорке.

Бедная Кэтрин. Она действительно любила моего отца. Она любила его так сильно, что согласилась не подписывать брачный контракт.

Глупо.

Люди с деньгами живут с комфортом. И когда у вас есть все деньги в мире, любовь часто попадает в эту категорию.

Стоя перед большим окном, я выглядываю наружу на круговую дорогу внизу и наблюдаю за приездом Дерека.

Через минуту я отстраняюсь и спускаюсь вниз. Конечно, есть лучшие способы занять свое время.

— Мисс Рэндалл. — Эудора останавливает меня у подножья лестницы. — Мистер Роузвуд только что приехал. Где вы будете принимать его сегодня утром?

Мои плечи поднимаются и опускаются, когда я размышляю, как ответить. Пространство не должно быть слишком интимным. И оно должно быть хорошо освещено. Нейтрально. Профессионально.

— Приведи его в столовую. Мы встретимся за столом. И пошли за чаем, пожалуйста, — говорю я. — Спасибо.

Проходит несколько минут, и я сажусь во главе стола, такого же старого, как и этот дом, но все еще в почти идеальном состоянии. Короли и королевы пировали за этим столом, или так говорится в истории. Звук шагов отражается эхом от стен, я прочищаю горло и убираю прядь волос за левое плечо.

— Вот сюда, пожалуйста, — слышу я голос Эудоры.

Дерек появляется через мгновение, и я стараюсь не обращать внимания на его повседневный наряд, состоящий из темных брюк цвета хаки и темно-синей футболки поло. Он больше подходит для игры в гольф, чем для встречи с клиентом. С другой стороны, сегодня суббота. Если бы я не была так жестока с ним вчера, могла бы немного его подразнить. В любом случае, он выглядит хорошо, и я ненавижу себя за такие мысли, потому что это последнее, о чем я должна думать.

— Серена, доброе утро. — Темные, шоколадного цвета волосы Дерека хорошо уложены, а не растрепаны, и он идет ко мне с протянутой рукой. — Приятно снова вас видеть.

Я встаю и встречаю его рукопожатие, решив относиться к нему с таким же уважением и любезностью, которые он проявил ко мне вчера.

— Мне тоже, — говорю я. — Пожалуйста, присаживайтесь.

Эудора задерживается на несколько секунд дольше необходимого, будто я не в состоянии справиться с чем-либо самостоятельно. Я бросаю на нее мимолетный взгляд с безмолвной просьбой дать мне больше пространства, и она тихо уходит.

— Итак, — Дерек достает из кармана блокнот и ручку цвета полированного оникса и поднимает свой взгляд на меня, — то, что я хотел бы сделать сегодня, Серена, это понять ваши ежедневные расходы, и исходя из этого мы сможем создать базовый бюджет. И как только его утвердят, мы сможем определить бюджет дополнительных расходов. Я, как ваш опекун, рекомендую придерживаться скромных чисел, чтобы восстановить ваше... хрупкое состояние.

Скольжу языком по своей нижней губе и усмехаюсь.

— Разве я выгляжу хрупко?

— Нет, не выглядите, — говорит он. — Но в глазах закона вы не совсем в порядке прямо сейчас. В настоящее время я не смогу выделить финансирование для крупных покупок.

— Есть «Астон Мартин», на который я положила глаз.

Он улыбается, и я замечаю ямочку на его левой щеке. У него есть только одна, но это идеально — то, где она расположена.