Вот в чем проблема людей вроде нее. У них есть права. Они выдвигают требования и ждут, что их выполнят, будто все вокруг должны подчиняться их приказам.

— Снова вы, — фыркает она, недовольно закатывая глаза.

Ее не очень волнует, какое впечатление она на меня произведет, особенно после нашей небольшой встречи в моем кабинете этим утром. Отец хочет, чтобы я все уладил, но он забывает, что моя задача — строго следить за соблюдением интересов Серены. Вероника не является частью этой картины, особенно после всей грязи, которую я намерен на нее накопать.

Я просто заверил ее, что Серена в хороших руках. Ее психическое здоровье в порядке. И миссис Рэндалл не о чем беспокоиться.

А затем указал на дверь.

— Снова? — спрашивает Серена.

— Да, — отвечаю я. — Я имел удовольствие встретиться с вашей мачехой сегодня днем. Она посетила «Роузвуд и Роузвуд».

— Зачем ты это сделала? — Серена с подозрением смотрит на Веронику.

— Я беспокоилась о тебе.

Вероника скрещивает руки на груди.

— Лгунья, — морщит носик Серена. — Ты не хочешь потерять надо мной контроль, но у меня есть для тебя новость…

— Серена, — я кладу руку ей на колено, чтобы заставить замолчать, — больше ни единого слова.

Вероника ухмыляется, она уверена в себе. Даже слишком.

— Но… — протестует Серена.

— Как ваш адвокат, я настоятельно рекомендую прекратить этот разговор. — Я поднимаюсь и сгибаю руку, предлагая ее Серене. Она колеблется, прежде чем сунуть руку в изгиб моего локтя, ее взгляд устремляется к Веронике, а затем ко мне. Я поворачиваюсь к миссис Рэндалл. Было бы забавно предупредить ее, что мы на пути к отмене финансового опекунства и будем ходатайствовать об изменениях медицинской доверенности.

Но я поступлю умнее.

Мы не будем раскрывать наши карты.

И когда придет время, мы победим.

Конечно, если к тому времени я все еще буду представлять интересы Серены.

— Хорошего вечера, Вероника. — Я притягиваю Серену ближе. Мы покидаем больницу «Доброго Самаритянина» в Амхерсте и возвращаемся в Рикстон Фоллс.

— Спасибо. — Серена наблюдает за мной краем глаза, пока мы едем домой.

— Просто делаю свою работу.

— Ты хорош в своем деле, — говорит она.

Я пожимаю плечами.

Она бросает на меня еще один взгляд с пассажирского сиденья.

— Мне нравится, что ты на моей стороне.

Серена

Уже поздно, а я не могу уснуть. Сегодня четверг, на часах без четверти полночь — сейчас самое время для одного из снотворных, которыми меня пичкала Эудора пару недель назад, но я знаю, что без них мне лучше.

Дерека нет дома весь вечер. Он ушел, чтобы встретиться с Ройалом за бокальчиком пива и гамбургерами, и до сих пор не вернулся.

Если задуматься, он пропадал всю неделю. Работал допоздна. Рано уезжал. Уверена, на этой неделе он отработал не меньше шестидесяти часов. Любая девушка могла бы подумать, что он ее избегает, будь она хоть немного неуверенной в себе.

И все же я отказываюсь принимать это на свой счет. Жизнь слишком коротка. Поэтому при встрече с ним я притворяюсь, что все в порядке, ведь если Рэндаллы в чем-то и хороши, так это в притворстве — делают вид, что все хорошо, когда это совсем не так.

Во всяком случае, большую часть времени.

Стопка книг аккуратно лежит на кофейном столике. Они большие. С фотографиями старинных автомобилей и самолетов. Винтажные фото.

Здесь тихо. Слишком тихо, но я не готова лечь спать.

Пятнадцать минут назад я переключала каналы, по телевизору показывали в основном рекламные ролики и повтор «Друзей», поэтому я предпочла тишину.

На эти выходные собираюсь поехать домой, чтобы навестить Поппи.

Но еще не сказала об этом Дереку.

Дверь неожиданно распахивается, и Дерек появляется на пороге. Ключи в его руке тихонько звякают, когда он разувается. Он одет в джинсы и футболку — обычная одежда для обычного вечера с парнями.

— Как прошел ужин? — спрашиваю я, просматривая книгу Анселя Адамса. Даже для меня это звучит, словно я его жена.

Дерек ходит по квартире, раскладывает вещи из карманов: выкладывает ключи и кошелек, ставит на зарядку телефон на кухонном островке.

— Хорошо, — отвечает он.

— Как дела у Ройала?

— Неплохо.

Я прикусываю губу, чтобы не сказать то, о чем буду жалеть. Не понимаю, как он может быть со мной таким добрым и милым, а потом отказывается поддержать простой разговор. Возможно, мне стоит дать ему поблажку в этот раз. И тогда мое раздражение уменьшится. Он устал, просто отпусти это, говорю я себе.

— Почему ты еще не легла? — Дерек пересекает гостиную и останавливается перед диваном. — И почему сидишь в темноте?

Я киваю на книгу у меня на коленях.

— Как ты вообще что-то видишь? — Он протягивает руку, включает лампу, и мягкий свет заполняет пространство вокруг нас.

— Спасибо.

— Не против компании?

Я поднимаю на него взгляд.

— Эм. Конечно.

— Это означает «не против»?

— Да. — Изучаю его прекрасное лицо. Если бы только Дерек Роузвуд был середнячком и обычным — внутри и снаружи — тогда, возможно, я бы на него не смотрела, не жаждала его пальцев в своих волосах, его поцелуев.

— Кажется, ты сомневаешься.

— Просто не хочу утомлять тебя пустыми разговорами, — шепчу я. Облизываю указательный палец и переворачиваю страницу.

Он садится рядом со мной.

— Мой дядя Эдгар подарил мне эту книгу прямо перед смертью. И завещал свою камеру. Эта штука валяется в моем шкафу уже несколько лет. Не могу заставить себя научиться ею пользоваться.

— Почему?

— Не знаю. Я могу сломать ее. Или сделать хреновые фото. Возможно, она слишком напоминает мне о нем.

— Ты боишься.

— Я не боюсь, — усмехается он.

— Боже мой. Думаю, я наконец-то разгадала тебя.

— Сомнительно.

Я прижимаю руку к груди и поворачиваюсь, чтобы сидеть лицом к нему.

— Если что-то доставляет тебе дискомфорт, физический или эмоциональный, ты убираешь это в коробку и ставишь на полку, чтобы больше не видеть. И притворяешься, что этого не существует, чтобы не разбираться со своими чувствами.

— Какая чушь.

Закатываю глаза, стукнув его по мускулистой груди. Трикотажная ткань его футболки обтягивает мышцы, подчеркивая изгибы и впадины, которыми я совсем недавно начала наслаждаться.

Понимаю, что улыбаюсь. Вот Дерек, которого я предпочитаю. Немного расслабленный. Вальяжный. Готовый общаться.

— Почему ты так улыбаешься? — спрашивает он.

— Не понимаю, о чем ты. — Я стараюсь оставаться невозмутимой. И терплю крах. — Прости, я пыталась вести себя, как ты.

— Это как?

— Все отрицать, — говорю я. — Ты отрицаешь, отрицаешь и отрицаешь, даже когда правда смотрит тебе прямо в лицо.

Он сжимает губы и качает головой.

— На самом деле, я так не делаю.

Я хлопаю его по плечу.

— Ты делаешь так прямо сейчас.

— Отрицание ложного обвинения и отрицание очевидного — не одно и то же, Серена.

— Как скажешь, советник.

Дерек чуть улыбается, и это почти компенсирует ужасный день.

— В любом случае, почему ты называешь меня советником?

— Потому что это глупо и напыщенно, и тебе нужно относиться к себе немного менее серьезно. — Я встаю, чувствуя, как на меня накатывает сонливость, но Дерек берет меня за запястье и тянет к себе на колени.

— Привет.

Я седлаю его ноги и чувствую себя вполне комфортно. Конечно, я могу спросить, что он делает. Могу попытаться оказать сопротивление, но нет смысла сражаться в проигранной битве. Мы оба знаем, что произойдет, и к черту последствия.

— Я еще не готов лишиться твоей компании. — Его голос низкий и хриплый, наши глаза закрыты.

— Я просто иду в постель…

— Да. — Дерек медленно и целенаправленно скользит руками по моим бедрам и обхватывает ладонями мою задницу. — Но ты выбрала неправильное направление.