Я прикрываю рот рукой.

— О, мой Бог. Прости.

Схватив тряпку, я окунаю ее в воду и начинаю вытирать пятно, но выходит так, что вода просачивается через рубашку, и пятно становится розового цвета.

Меня это забавляет, хотя бы потому, что это было не намеренно.

Дерек делает еще один шаг назад.

— Серена, остановись. Это не конкурс мокрых футболок.

— Что? — Я морщу нос, притворяясь, что не понимаю. Он серьезно волнуется из-за дурацкой рубашки. — Что такое конкурс мокрых футболок?

Он оттягивает прилипшую влажную ткань и вздыхает.

Именно в этот момент я снова мочу тряпку в воде и бросаю ее ему на грудь, создав еще одно влажное прозрачное пятно. Дерек хмурится, пока не поднимает взгляд и не видит озорство в моих глазах.

— Серьезно? — Он подходит к раковине и широким жестом проводит рукой по грязной воде, которая забрызгивает мою кремовую блузку, пока она не становится такой же прозрачной, как его рубашка.

Вода быстро превращается из теплой в прохладную, а блузка прилипает к коже.

— Ладно, это несправедливо. — Я снова плещу на него, на этот раз прямо ему в лицо.

— О нет, дорогая. Это справедливость. Поверь мне. Я знаю все о справедливости. — Он плещет водой до тех пор, пока в моих волосах не появляются мыльные пузыри с ароматом яблока.

— Это все, что ты можешь? — Я поднимаю голову, с моих волос капает на пол. Дерек хлопает по грязной воде рукой с растопыренными пальцами, и вода разбрызгивается, пропитывая нас обоих одновременно.

Я думаю, он сделал это нарочно.

Он ухмыляется.

О да. Он совершенно точно сделал это нарочно.

Судя по тому, как мы сейчас выглядим, с таким же успехом можно было и не надевать одежду.

— Хорошо, хорошо. Перемирие. — Я протягиваю руку.

— Перемирие. — Дерек пожимает ее, и разряд электричества проходит между нами.

Его взгляд встречается с моим, а затем он наклоняется.

Ниже.

Потом еще ниже.

Все еще держа меня за руку, он дергает меня к себе.

— Пошли.

— Куда мы идем?

Дерек

— Что мы делаем возле подвала Деми? — интересуется Серена, когда мы останавливаемся у подножия лестницы. Стены обшиты панелями, полы бетонные, над головой деревянные балки — тайный уголок дома Ройала и Деми.

Я тяну ее вниз за собой.

— Снимай свою блузку. — Я указываю на сушилку.

Тонкими дрожащими пальцами Серена расстегивает мелкие жемчужные пуговицы светлой блузки, и я расстегиваю свою рубашку.

— Как много времени это займет? Здесь холодно.

Она снимает пропитанную влагой ткань с тела, ее бюстгальтер такой же мокрый.

— Его тебе тоже придется мне отдать, — говорю я, делая вид, что мне не очень приятно видеть ее невероятно сексуальное тело.

Серена закрывает кружевные чашки руками.

— Зачем?

— Твой бюстгальтер мокрый. Если ты наденешь на него сухую блузку, она просто намокнет.

Серена закатывает яркие голубые глаза и тянется за спину, отстегивает застежки и смахивает сатиновые лямки с гладких плеч.

— Хорошо. Вот. — Она обнимает грудь одной рукой, другой вручая мне бюстгальтер. — Он на самом деле лишь немного промок, но...

— У нас нет времени, чтобы сушить нижнее белье отдельно.

— Спасибо за этот лакомый кусочек информации, советник.

Я забрасываю ее вещи вместе с моей рубашкой в сушилку Деми и включаю высокую температуру, быстрый сухой цикл. Таймер отсчитывает двадцать минут. Если нам повезет, никто не придет искать нас в это время. Серена Рэндалл топлесс в чьем-то влажном подвале — это не то, за что я хочу нести ответственность.

Хотя, честно говоря, я, вроде как, хочу.

Она это начала.

Так уж вышло, что я намерен это закончить.

— Почему ты прикрываешься? — Я прислоняюсь к сушилке, скрестив руки и заглядывая Серене в глаза. — Я трахал тебя прошлой ночью, и теперь ты решила быть застенчивой?

Она облизывает нижнюю губу и высоко поднимает голову.

— Я просто скромная и уважающая дом твоей сестры гостья. И я не считаю это прелюдией.

Я смеюсь, двигаясь к ней.

— На самом деле?

Она сглатывает, глядя на меня.

— Нет.

— А хочешь, чтобы так было?

— Я думала, ты не делаешь это дважды с одной женщиной?

— Не делаю. Также я не работаю по субботам, не привожу клиентов домой, и уверен, что, черт возьми, не приглашаю их на обед в дом моей сестры.

— Что ты пытаешься этим сказать?

Она вдыхает мой запах, а мне хочется прикоснуться к каждой частичке ее тела, снова и снова.

Я обхватываю ее лицо ладонями. Каждая капля самоконтроля, которой я когда-либо владел, поднимается на поверхность и испаряется, будто ее никогда и не было.

— Я говорю о том, что нарушаю все правила с тобой, — выдыхаю я в ее сладкие, как мед, губы, будучи в нескольких секундах от поцелуя.

— Почему? — Ее ресницы медленно трепещут. — Почему я?

— Если б я знал, черт возьми. — Я раскрываю ее губы поцелуем, и она стонет в мой рот, как будто ей нужно освобождение больше, чем мне.

Я провел большую часть дня в офисе, глядя в пространство, вспоминая о той ночи, которую мы разделили, удивляясь, почему впервые за много лет я не мог дождаться, чтобы снова прикоснуться к женщине. Испытать все это снова.

И опять.

И опять.

Скользнув руками к талии, я поднимаю ее на гудящую и вибрирующую сушилку, раздвигаю ее бедра, пока Серена не обхватывает мою талию ногами. Она обнимает меня за плечи, скользя пальцами по затылку к моей шее, и теряется в моих волосах. Наши языки встречаются в неистовом поцелуе.

Ее грудь прижата к моей груди, розовые соски, тугие и острые, скользят по моей коже, когда она двигается.

Ее кожа покрыта мурашками, но она согревается с каждой секундой.

Отстранившись от губ Серены, я оставляю дорожку поцелуев на ее шее, пока она не откидывает голову назад, а ногтями не впивается в мои плечи. Я пробую ее сладкую кожу, опускаясь в ложбинку груди и обводя языком торчащий сосок.

В подвале прохладно и сыро, но все тепло, в котором мы нуждаемся, окутывает нас облаком нашей страсти. Скользя руками вверх по ее бедрам, я расстегиваю пуговицы джинсов и стягиваю их вниз.

Сушилка грохочет под ней, Серена откидывается назад, ее руки напряжены, когда я провожу пальцем по мокрой ткани ее шелковых трусиков. Отодвинув их в сторону, я жажду ощутить ее вкус на своем языке.

Моя голова уже между ее бедер, и я провожу языком по складочкам, прежде чем коснуться набухшего клитора.

Серена стонет, и я подношу руку к ее рту. Мы должны вести себя тихо. И быстро.

Часы тикают.

Она берет мой палец в рот, слегка покусывая и посасывая, пока я целую ее набухшую скользкую киску, и мой член пульсирует, когда я понимаю, что ее тело хочет меня.

Сушилка гудит, бедра Серены дрожат. Ее дыхание учащается, и она проводит рукой по моим волосам, сжимая их в кулак и кончая мне в рот.

Когда она кончает, я встаю, стаскиваю ее с сушилки и беру на руки.

Ее рука прижата к груди, и она так же задыхается, как и прошлой ночью.

— Черт возьми, Дерек, — говорит она между вздохами. — Я этого не ожидала.

— Я тоже.

Сушилка издает сигнал, грубо прерывая все, что было, и я улавливаю намек на разочарование в безумно удовлетворенном выражении лица Серены.

Потянувшись мимо нее, я распахиваю дверцу сушилки и хватаю наши теплые вещи. К тому времени, как мы одеваемся и поднимаемся наверх, Деми взяла на себя нашу приостановленную работу по уборке стола, отчаянно работая над раковиной и избегая зрительного контакта со мной любой ценой.

Серена

Хейвен заснула по дороге домой.

Лунный свет подчеркивает красивый профиль Дерека, и я ловлю себя на том, что наблюдаю за ним боковым зрением.

Мы не разговариваем, хотя я и не знаю, о чем говорить. После случившегося в подвале Дерек пробормотал какое-то оправдание о том, что Хейвен нужно вовремя вернуться домой и лечь спать.