При этих словах Ульфир и Тулман одновременно вскочили, с грохотом отодвигая тяжелые деревянные стулья.
-Знаешь?! Ты? Откуда? – проговорил Брохман, пристально вглядываясь в фигуру человека, словно силясь заглянуть под капюшон.
-В свое время, почтенный Бочкопуз, я смогу ответить на все ваши вопросы. Пока же, чтобы подтвердить искренность и достоверность моих слов, я помогу вам – я расскажу, где вы сможете найти отравителя...
В полумраке, царившем по низкими сводами покрытого копотью потолка, плавали клубы дыма. Человек с длинными, рыжеватыми с сединой волосами, собранными в лохматый хвост, напоминавший по виду конский, с грубыми чертами лица и косым шрамом, как бы перечеркивающим верхнюю губу, сидел в самом дальнем от входа углу, откинувшись спиной на стену. Щеки и подбородок были покрыты многодневной щетиной, ввалившиеся глаза и синева под ними говорили о проведенных им бессонных ночах. Просторные темно-фиолетовые одеяния были измяты, нижний край туники был вымазан засохшей грязью.
Человек время от времени то подносил к губам дымящуюся глиняную чашку, стоявшую перед ним на столе, то затягивался деревянной трубкой с причудливой резьбой, при этом поглядывая в низкое оконце с грязными стёклами. Пальцы его левой руки то и дело касались медальона из серебристого металла, висевшего на его шее на цепочке.
Кроме него в зале находилось еще несколько посетителей. Толстый дворф угрюмого вида, облокотившись на барную стойку, время от времени протирал её тряпкой. У стены напротив, неподалеку от входа, сидел карлик, которого можно было бы принять за гнома, если бы не характерная форма ушей и зеленоватый оттенок кожи, выдавший в нем представителя гоблинской расы.
Гномы также присутствовали здесь – они занимали отдельный стол, за которым с азартом мусолили потрепанную колоду карт.
У стены напротив барной стойки, пышнотелая девица в ярком платье громко хихикала, внимая несвязной речи сидевшего напротив неё бородатого человека со свернутым набок носом. Их стол окружали пустые бутылки и битое стекло.
Человек вздохнул и снова дотронулся до висевшего на груди медальона. Этот притон в закоулке головорезов был идеальным местом для всякого сброда, желающего укрыться от чересчур пристального внимания королевских служб.
Выпивка тут была скверной, еда – отвратительной, а контингент – опасным. Зато здесь не задавали лишних вопросов и без проволочек предоставляли крышу над головой и топчан, хоть и кишащий насекомыми.
Человек допил остатки напитка, поднялся, поправил цепочку и укутался плащом.
Гоблин, сидящий у двери, равнодушно поднял на него бессмысленный взгляд, когда тот проходил мимо. Человек уже взялся за ручку двери, когда она сама неожиданно распахнулась.
Порыв холодного сквозняка, ворвавшийся с улицы, взметнул скудное пламя в очаге и погасил с шипением несколько чадивших свечей.
Массивная фигура дворфа, облаченного в боевой шлем, кольчугу и отороченные мехом наручи, загородила собой дверной проём.
Человек отступил, сторонясь и уступая дорогу неожиданному посетителю.
Тот вошел, грузно ступая, и сразу за ним – еще двое. Коренастый широколобый дворф в кожаной куртке сжимал в руках тускло блестевший ствол мушкета, а его рослый спутник носил шахтерскую каску, держа в одной руке кирку, а в другой – фонарь, свет которого разогнал взметнувшиеся к потолку и стенам тени.
Дворф за барной стойкой издал не то возглас удивления, не то недовольное рычание, игроки в карты разом повскакали с мест, настороженно глядя на пришельцев. Гномы не достали оружие, но их позы и оттопыривающиеся карманы говорили сами за себя. Гоблин, чье зеленое лицо оказалось ближе всех к фонарю, подслеповато щурился и часто моргал, прикрываясь от света растопыренной пятерней. Одна только парочка у стены, казалось, не обратила внимание на вновь прибывших.
Вошедший первым дворф обвел взглядом всех присутствовавших, чуть задержав его на гномах, но не выказав никакого видимого интереса к ним. Затем он уставился на человека, ожидавшего, когда другие дворфы освободят проход. В глазах дворфа сверкнул огонёк, он медленно смерил взглядом человека с головы до ног и кивнул, словно бы удостоверяясь в чем-то.
Человек в плаще ощутил неприятный холодок у самого основания шеи. Что-то подсказывало ему, что дело принимает скверный оборот. Он попытался молча скользнуть в щель дверного проёма, но дворф в кольчуге тут же ухватил его за плечо.
-Прошу прощения, уважаемый, -прогудел он,-Я так понимаю, что имею честь видеть перед собой господина Сандала?
-Полегче, борода! – огрызнулся человек, резким движением освобождая плечо, -Ты, кажется, меня с кем-то спутал!
-А это мы сейчас выясним, - нехорошо оскалился дворф. -Эй, Ронни! – крикнул он, обращаясь к настороженно взиравшему на них дворфу за стойкой, -Где этот тип сегодня ночевал?
Лицо дворфа, которого назвали Ронни отразило внутренние сомнения. Он отрешенно пожал плечами. –А я знаю? – сипло сказал он, -Ходят тут, приходят, уходят…
Дворф с ружьём сделал шаг по направлению к нему и многозначительно щелкнул затвором своего ружья.
-Послушай, придурок, - проникновенно сказал он, -Если ты еще не понял, то перед тобой представители совета старейшин. Речь идёт о попытке убийства одного из наших танов, и, если выяснится, что ты хоть каким-то боком тут замазан, и покрываешь сейчас преступника, то…
Он не договорил.
Физиономия Ронни мгновенно прояснилась и теперь выражала непривычную для него сообразительность. –Пятая дверь слева на втором этаже! – выпалил он, -Я тут вообще не при чём - я его первый и последний раз в жизни вижу, клянусь! Он вчера заплатил за неделю вперёд – и все дела!
Дворф в кольчуге усмехнулся и начал подниматься по лестнице. Человек, которого назвали Сандалом, словно обмяк, бормоча «Это какая-то ошибка…», провожая взглядом фигуру дворфа. Дворф с ружьём хмыкнул, и благосклонно кивнул Ронни, протягивавшему ему пенящуюся кружку.
В этот момент человек в плаще с силой толкнул дворфа с киркой и фонарем в руках; в руке его мелькнул нож. В следующий миг раздался звон бьющегося стекла, шум падающего тела, и фонарь, описав сверкающую дугу, погас, отчего полумрак в зале на несколько секунд стал почти полной темнотой.
Далее проследовал грохот каблуков, скрип дверной петли, и мгновением позже – сухой хлопок одиночного выстрела.
-Что тут… Ах, демоново отродье! Гельман! У него кровь! Ты жив?! – Ульфир Железнобород взволнованно склонился над осевшим телом Гельмана Крепкорука.
-Жив… -Гельман, морщась, поднёс к подслеповатым глазам ладонь, вымазанную в крови, -Он задел меня вскользь, в бок… Дворф закашлялся.
-Тебе нужен целитель! –Ульфир обернулся к онемевшему Ронни, -Позови сюда Болнера, живо!
-Ульфир… - Гельман мотнул головой в сторону выхода, -Этот мерзавец… ускользнул. Тулман… помоги ему!
Ульфир, мрачно насупившись, наклонил голову. –Ему не уйти! – прорычал он, поднимаясь.
Искать ему, впрочем, пришлось недолго.
В нескольких метрах от покосившейся таверны на камнях мостовой в неестественной позе лежал человек. Фиолетовая туника задралась, обнажая волосатые ноги. Темная лужа растекалась под телом. Тулман Кремневый Утёс раскуривал трубку, оперевшись на приклад ружья. Завидев Ульфира, он кивнул.
-Прыткий малый, что твой заяц, - сказал он, выпуская кольцо дыма, -Но против старого Тулмана у него не было шансов…
-Зря ты его убил, - покачал головой Ульфир, склоняясь над телом и осторожно переворачивая его.
Тулман пожал плечами. –Я метил в спину, - сказал он, -Видимо, в последний момент, парень решил свернуть и пуля пробила сердце.
-Видимо, - пробормотал задумчиво Ульфир Железнобород, разглядывая впившуюся в шею покойника тонкую цепочку из серебристого металла.
Ворген крался по переулку, скользя от стены к стене, пружинистыми прыжками перемахивая лужи и бесшумно втягивая трепещущими ноздрями ночной воздух. Запах крови пьянил его, заставляя дыбиться шерсть на загривке и сводя мышцы судорогой. Зов Луны, многократно усиленный действием зелья, растворенного в его жилах, увлекал его вперёд, отдавался ударами сердца в груди и звоном в ушах. Пена стекала с клыков, оставляя на скользкой мостовой белесые разводы. Он не помнил ни того, сколько уже времени блуждал так в ночи, ни откуда пришёл. Правая лапа была покрыта кровью и при каждом движении в ней отзывалась тупой ноющей болью. Инстинкт заставлял его двигаться дальше. Он слышал рычание мотора проезжавшей механической повозки, топот копыт лошадей, звуки человеческих голосов, плач детей и шёпот их матерей. Он ощущал сотни запахов, словно сплетавшихся в один огромный узор, каждая нить которого была единственной и неповторимой. Он пытался найти ту самую нить, которая вела его, но не мог вспомнить, какую и куда. Где-то в глубине его естества горела ненависть. Едва он ощутил её, чувства нахлынули на него бурным потоком. Гнев, ярость, разочарование, боль, жажда мести.
