— К во дочности зя. Пьем только пзаписи с вяти до есяти. Ворая бота адо меца, — спросонья караульный говорил, проглатывая по полслова; сказанное им означало не что иное, как: «К его достаточности нельзя. Прием только по записи. С девяти до десяти. Вторая суббота каждого месяца».

— Открывай, именем Нарнии! — прогремел лорд Берн и рукой в стальной перчатке для убедительности наградил привратника такой затрещиной, что у сони слетела шляпа.

— А? Что? Как? — растерянно бормотал стражник, но на него уже никто не обращал внимания.

Двое воинов Каспиана прошли в дверцу и распахнули ворота, хотя для этого им пришлось основательно повозиться с покрытыми ржавчиной засовами. Каспиан во главе отряда вступил на внутренний двор. Несколько стражников подпирали стены, другие, видимо заслышав шум, высунулись из каких-то закутков, что-то дожевывая на ходу. Их оружие и доспехи проржавели пуще запоров на воротах, но сами они были ребята дюжие, и подраться, пожалуй, не отказались бы — будь у них приказ или хотя бы возможность сообразить, что к чему. Но Каспиан им такой возможности не предоставил.

— Кто здесь главный? — требовательно спросил он.

— Ну, вообще-то… Хм… Вроде как я, — ответил томный молодой щеголь, обходившийся без всяких доспехов.

— Нашему королевскому величеству, — молвил Каспиан, — угодно, чтобы наше посещение отнюдь не повергло жителей сего отдаленного уголка нашей державы в ужас. Напротив, чтобы оно было встречено ими с радостью. Поэтому наше величество воздержится от того, чтобы указать тебе на состояние оружия и доспехов твоих солдат. На первый раз мы прощаем твое небрежение и даже повелеваем выставить солдатам бочонок вина — пусть выпьют за наше здоровье. Но чтоб завтра к полудню гарнизон замка выглядел как подобает воинам, а не нищим оборванцам. Позаботься об этом, если не хочешь навлечь на себя наше королевское неудовольствие.

Донельзя удивленный начальник караула раскрыл было рот, но тут Берн рявкнул: «Да здравствует король!», и солдаты дружно подхватили клич — упоминание о бочонке вина пришлось им весьма по вкусу. Каспиан оставил большую часть своего отряда во дворе, а сам в сопровождении Берна, Дриниана и четырех воинов вошел в зал.

В дальнем конце помещения, в окружении секретарей, помощников и советников сидел самолично его достаточность Гумпас, губернатор Одиноких островов. То был желчного вида немолодой мужчина с прежде рыжей, но нынче изрядно поседевшей шевелюрой. Бросив беглый взгляд на вошедших, он вновь уткнулся в свои бумаги и пробормотал: «Прием только по предварительной записи. Запись в канцелярии. Приемный день — вторая суббота каждого месяца. Часы приема с девяти до десяти».

Каспиан кивнул Берну и отступил в сторону. Берн с Дринианом шагнули вперед, взялись с двух краев за стол и, приподняв, отшвырнули в угол. При этом на пол посыпались перья, чернильницы, папки, перочистки, промокашки, скрепки, резинки, конверты, печати и прочие канцелярские принадлежности, не говоря уж о целом ворохе бумаг. После чего лорды не грубо, но твердо, словно ухватив стальными клещами, извлекли Гумпаса из кресла и поставили его на пол, а в кресло, положив на колени обнаженный клинок, уселся Каспиан.

— Милорд, — молвил он, не сводя с Гумпаса пристального взгляда, — вы встретили нас не так, как должно приветствовать своего законного государя. Перед вами король Нарнии.

— Я не получал на сей счет письменного уведомления, — проскрипел губернатор, — даже устного не получал. Нигде в протоколах ни о каком монаршем визите не говорится. Это не по правилам. Извещение по всей форме я готов рассмотреть…

— Мы прибыли без предупреждения, — не дал ему договорить Каспиан, — ибо нам угодно выяснить, достаточно ли хорошо справляется ваша достаточность со своими обязанностями. Более всего нас интересуют два вопроса. Первый таков: как нам удалось выяснить, Одинокие острова вот уже сто пятьдесят лет не платят податей в королевскую казну.

— Этот вопрос может быть вынесен на рассмотрение Совета в следующем месяце, — отозвался Гумпас. — Если предложение будет поддержано, мы создадим рабочую комиссию по изучению создавшегося положения, которая подготовит доклад о состоянии финансовой задолженности Островов на текущий год к первому заседанию года следующего, после чего…

— Действующий закон гласит, — снова прервал его разглагольствования король, — что в случае неуплаты дани задолженность возмещается за счет личных средств губернатора.

Эти слова мигом заставили Гумпаса встрепенуться.

— Должно быть, ваше величество изволит шутить! — воскликнул он, — Это просто невозможно! Подобное решение, принятое без учета объективных экономических условий…

Он сыпал всяческими мудреными словечками, а сам при этом гадал, как бы половчее отделаться от незваных гостей.

Будь ему известно, что в распоряжении Каспиана всего-навсего одна корабельная команда, он постарался бы заговорить прибывшим зубы, с тем чтобы ночью окружить их своими людьми и перебить во сне. Но губернатор собственными глазами видел в проливе военный корабль, подававший кому-то сигналы флажками. Тогда был штиль, штандарт с золотым львом не развевался по ветру, и Гумпас, увы, не догадался, что корабль королевский. По его разумению, Каспиан должен был привести с собой сильный флот, скорее всего, стоявший сейчас на якоре в бухте возле поместья Берна. Возможность того, что юный король явился в Тесную Гавань всего с тремя Десятками сторонников, его достаточность в расчет не принимал, потому как сам никогда и ни за что не совершил бы подобного безумства.

— Во-вторых, — продолжал Каспиан, — мы желаем знать, почему вы допускаете, чтобы на островах, вопреки нашим исконным обычаям и законам, процветала противоестественная, постыдная работорговля?

— Это диктуется экономической необходимостью, — отвечал губернатор. — Указанная вами отрасль торговли лежит в основе нашего нынешнего благосостояния.

— Какая вам нужда в рабах? — потребовал разъяснений Каспиан.

— Ну как же, ваше величество! — воскликнул губернатор. — Рабы — важнейшая статья нашего экспорта. Мы осуществляем крупные поставки. В основном в Калормен, но у нас есть и другие рынки сбыта. Одинокие острова — средоточие множества торговых интересов…

— Иными словами, — подытожил Каспиан, — населению Островов рабы не нужны. В таком случае соблаговолите растолковать, какая может быть выгода от подобного промысла, если вся выручка идет в карманы проходимцев и преступников вроде Мопса?

— Вы еще так молоды, ваше величество, — промолвил Гумпас с отеческой улыбкой, — конечно, вам нелегко вот так, с ходу, вникнуть в суть происходящих у нас экономических процессов. Но у меня есть графики, и статистические таблицы, и…

— Молод я или нет, — отрезал Каспиан, — зато, в отличие от вашей достаточности, имел случай познакомиться с работорговлей изнутри. И мне без всяких таблиц ясно, что благодаря ей на островах не прибавляется ни мяса, ни хлеба, ни пива, ни строительного леса, ни бумаги, ни овощей, ни книжек, ни музыкальных инструментов, ни скота, ни оружия… Короче говоря, ничего нужного и полезного. Но даже будь она и вправду выгодна, ее все равно следовало бы запретить.

— Историю не повернуть вспять, — возразил губернатор. — Вы просто не имеете представления о современных экономических концепциях, не понимаете, что такое прогресс!

— Имею и понимаю, — ответил Каспиан. — У себя в Нарнии мы называем подобные кон… концепции грабительскими, а такого рода прогресс обыкновенным разбоем. Работорговлю следует запретить.

— Я не могу взять на себя ответственность за столь радикальные меры, — заявил Гумпас.

— Как угодно, — пожал плечами Каспиан. — В таком случае мы освобождаем вас от занимаемой должности… Лорд Берн, подойдите, — и прежде чем Гумпас успел опомниться, Берн преклонил колени, вложил свои руки в руки государя и принес клятву править Одинокими островами в соответствии с древними обычаями, традициями, правами и законами Нарнии.

— И хватит с нас губернаторов, — молвил, приняв присягу, король. — Вы, лорд Берн, провозглашаетесь герцогом Одиноких островов. Что же до вашей достаточности, — обратился он к Гумпасу, — то вы натворили вполне достаточно безобразий для примерного наказания, но я избавлю вас от него и даже не стану взимать с вас причитающийся долг. Однако к завтрашнему полудню вам и всем вашим людям надлежит освободить замок, который отныне будет резиденцией герцога Берна.