— Джил, — сказал Тириан, — ты храбрее и мудрее любого из моих подданных, но ты же самая своевольная и дерзкая. Будь по-твоему, я дарую ишаку жизнь. Что ты можешь сказать, осел?

— Я? — послышался голос ишака. — Простите… извините… я, наверное, что-то не так… Потому что Обезьяныч сказал, что Эслан желает, чтоб я надел эту шкуру. Я и подумал, что Глуму виднее. Потому что он умный. Потому что я-то не такой умный. Вот я и сделал, как мне было сказано. Только мне в хлеву тоже было невесело. Потому что я ничего не знал, что там делается снаружи. Потому что мне не разрешали выходить, разве только на минутку ночью. И по несколько дней не приносили воды.

— Государь, — сказал Брильянт, — Гномы совсем рядом. Покажемся ли мы им?

Тириан на мгновение задумался и вдруг расхохотался во весь голос. И сказал, на сей раз не шепотом:

— Лев видит, я становлюсь тугодумом! Покажемся ли мы им? Разумеется! Теперь мы всем покажемся! Теперь с нами ишак, вот кто им покажется. Полюбуйтесь, мол, вот кого вы боялись, вот кому поклонялись! Пусть все узнают правду о гнусном обезьяньем обмане. Все открылось. Все вошло в свое русло. Завтра мы повесим клятого Обезьяныча на самом высоком дереве Нарнии. Больше нам не нужно шептаться, прятаться и маскироваться. Где они, мои честные гномы? У меня для них добрая весть.

После многочасового молчания и разговоров вполголоса первое нормально сказанное слово действует чудесным образом. Все вдруг заговорили, засмеялись; даже Глуп впервые за много дней сделал то, что Обезьяныч ему строго-настрого запрещал: поднял голову и заревел: «Иа-иа! иа-иа! иа-иа!» Отряд двинулся навстречу барабанам. Бой их становился все громче, а в скором времени показались и факелы. Впереди пролегала одна из неторных дорог, пересекавших Фонарное урочище — у нас, в Англии, такое за дорогу не почитается. Три десятка гномов вышагивали попарно; у каждого — лопата и мотыга на плече. Двое вооруженных калорменцев шли впереди колонны, двое замыкали ее.

— Стойте! — вскричал Тириан громовым голосом, став у них на пути. — Стойте! Куда вы, ратники, ведете этих нарнианских гномов и по чьему приказу?

Калорменские ратники, шедшие во главе колонны, приняли Тириана то ли за таркаана, то ли за вельможу с двумя оруженосцами. Став по стойке «смирно», они приветственно подъяли копья.

— О, повелитель, — доложил один из них, — мы ведем этих недомерков в Калориен, дабы трудились они в шахтах тисрока, да живет он вечно.

— Клянусь великим богом Ташем, что-то они слишком смирные, — молвил Тириан, пристально разглядывая гномов. Каждый шестой в колонне нес факел, и в неверном свете виднелись заросшие бородами лица; глаза мрачно и злобно поблескивали. — Эй, гномы, разве тисрок выиграл великую битву и силой взял ваши земли? — вопрошал король Нарнии. — Не потому ли вы столь покорно идете умирать в соляных копях Паграхана?

Ратники удивленно уставились на него, а гномы нестройно ответили:

— Такова воля Эслана… Эслан велел… продал нас… а мы что можем?..

— Но тисрок нам не указ, — добавил кто-то. — Плевать на него!

— Молчать, собака! — заорал ратник.

— Поглядите-ка на это! — сказал Тириан, подтолкнув Глупа поближе к свету. — Вас обманули. Эслан вовсе не приходил в Нарнию. Вас надула обезьяна. А в сарае сидел вот кто. Вот, смотрите.

И впервые разглядев вблизи то, что видели издали, гномы удивились, как это они обмишулились. Покуда Глуп сидел в хлеву, шкура поизносилась, а пока ишак продирался в темноте по лесу, и вовсе порвалась, вся сбилась к плечам и набок, львиная же голова, наоборот, откинулась назад, так что из-под нее теперь с любопытством выглядывала глупая, бархатистая морда ишака с пучком травы во рту — по дороге он не забывал подкормиться. Теперь он стоял и бубнил:

— Глуп не виноват, Глуп, он глуп. И никогда не говорил, что Глуп — это Лев.

Гномы уставились на ишака, разинув рты; один из ка-лорменцев воскликнул:

— Вы потеряли рассудок, о мой повелитель? Что вы делаете с рабами?

Другой подхватил:

— Да, и кто вы такой? — Копья угрожающе опустились, — Пароль! Назовите пароль!

— Вот мой пароль! — вскричал Тириан: — «Заря воссияла, ложь сокрушилась!» — И выхватил меч. — Защищайся, злодей, ибо я — Тириан, король Нарнии!

Он, как молния, обрушился на первого ратника. Юстейс (бледный как смерть, и не мне корить его за это) вслед за королем обнажил свой меч и бросился на второго. И ему повезло, как везет порой новичкам. Он забыл все, чему учил его Тириан, и ткнул ятаганом, не глядя (я не уверен, что при этом он и в самом деле не зажмурился), и вдруг, к своему собственному удивлению, обнаружил, что противник лежит мертвый у его ног. Вместо великого облегчения, Юстейса обуял ужас. Схватка короля продлилась чуть дольше; уложив своего противника, он крикнул Юстейсу:

— Там еще двое!

Однако гномы уже справились с оставшимися калор-менцами. Враг был разбит.

— Великолепный удар, Юстейс! — воскликнул Тириан, хлопнув мальчика по плечу. — Эй, гномы, вы свободны. Завтра я поведу вас в бой за Нарнию. Да здравствует Эслан! Гип-гип, ура!

И тут произошло нечто невероятное. Пять или шесть гномов нестройно ответили слабым «ура» и тут же примолкли, кто-то что-то сумрачно пробурчал, большинство же просто промолчали.

— Вы что, не поняли? — возмутилась Джил. — Что с вами, гномы? Или вы не расслышали короля? Все кончилось. Обезьяна больше не правит Нарнией. Все будет по-прежнему. Такая радость, а вы недовольны.

После минутной паузы некий гном — не очень симпатичный, с черными, как смоль, волосами и бородой, сказал:

— А ты-то сама кем будешь, мамзель?

— Я — Джил. Та самая Джил, что спасла короля Рилиана от заклятья… А это — Юстейс, с которым мы были вместе. С тех прошли сотни лет, но мы вернулись… Нас послал Эслан.

Гномы переглядывались, усмехаясь — усмехаясь глумливо, а не весело.

— Ну и ну, — хмыкнул черноволосый (звали его Гриф-фел), — не знаю, как вы, братва, а я сыт этим Эсланом по горло, на всю жизнь.

— Верно, верно, — заворчали гномы. — Вранье. Опять вранье.

— Что это значит? — изумился Тириан. В схватке он был невозмутим, а тут изменился в лице, побледнел. И не мудрено: надеялся, что все уже кончилось, все хорошо, а оно продолжилось и стало похоже на дурной сон.

— А ты как думал? Мы что, по-твоему, совсем дураки безмозглые? — сказал Гриффел. — Нас уже надули разок, а ты, не сходя с места, хочешь надуть по второму. Нам больше ни к чему эти ваши россказни про Эслана, понял? Хватит, нагляделись! Вон он какой — старый осел с длинными ушами!

— Клянусь небом, вы меня с ума сведете, — вскричал Тириан. — Кто вам сказал, что он — Эслан? Это же обезьянья подделка. Разве не понятно?

— А твоя подделка, значит, получше будет? — скривился Гриффел. — Нет уж, благодарствуем. Один раз одурачили, другой не получится.

— Я служу истинному Эслану! — гневно вскричал Тириан.

— Да ну? А где же он? Кто он? Покажи нам его! — загалдели гномы.

— Дураки! Я что, в кармане его ношу, что ли, чтобы вынуть да показать? — ярился Тириан, — Кто я такой, чтобы Эслан являлся по моему слову? Он же не ручной Лев.

Сказал и тут же понял, какую совершил ошибку. Гномы насмешливо забубнили-запели дразнилку: «Не-ручной-он-Лев, не-ручной-он-Лев».

— Обезьяныч говорил слово в слово то же самое, — крикнул Гриффел.

— Значит, ты решил, что Эслана вообще нет? — удивилась Джил. — Но я-то видела его своими глазами. И он послал нас сюда из другого мира.

— Хе… — Гриффел ухмыльнулся, — Мало ли что ты скажешь. Это они тебе вдолбили? Вызубрила, да?

— Наглец! — Тириан разъярился. — Как ты смеешь обвинять даму во лжи?

— Придержи-ка язык, сударь, — отвечал гном, — Я так полагаю, что всякие там короли (может, ты и впрямь Тириан, только вовсе на него и не похож) нынче нам не больше нужны, чем всякие там Эсланы. Мы будем жить своим умом, никому не кланяясь, понятно?