— Ура! — воскликнул Дигори. — Но сначала я умоюсь. — С этими словами он ринулся к реке, прямо через кустарник.

Вам доводилось купаться в порожистой горной речке, неглубокой, но бурной, стремящей свой путь по красным, голубым и желтым камням? Вода кипит, в брызгах дробится солнце; это ничуть не хуже, чем купаться в море, — а в чем-то даже и лучше. Конечно, вытереться после купания было нечем, так что пришлось надевать одежду на мокрое тело, но удовольствие того стоило. После Дигори к реке отправилась и Полли и тоже выкупалась; по крайней мере, девочка так сказала, но мы-то знаем, что она воды побаивалась, так что не будем вдаваться в подробности. Вольная Птица также спустилась к воде — зашла на середину реки, утолила жажду, а затем тряхнула гривой и коротко заржала.

Между тем дети подошли к ирисному дереву и сорвали каждый по небольшому коричневому «финику». На вкус плоды оказались восхитительными — похожими на ириски, только мягче и сочнее. Вольная Птица тоже позавтракала — сначала попробовала ириску, а потом принялась за траву. После завтрака дети, помогая друг другу, взобрались лошади на спину, и Вольная Птица вновь тронулась в путь.

Ехать было даже веселее прежнего — потому, что за ночь выспались и отдохнули, да еще солнце светило не в глаза, а в спину, и в этом свете все вокруг выглядело просто чудесно. Повсюду, куда ни посмотри, возвышались заснеженные вершины гор. В тени вершин прятались зеленые долины, а ручейки, сбегавшие с ледников, чтобы слиться в реку, были такими ярко-синими, что казались громадными нитками бус. Путникам хотелось, чтобы этот полет длился бесконечно. Однако вскоре они начали принюхиваться и спрашивать один другого: «Чувствуешь?.. Что это?.. Откуда этот запах?» Ибо навстречу им летел блаженный аромат напоенных солнцем цветов и восхитительных плодов.

— Вон долина с озером! — сказала Вольная Птица.

— Точно! — воскликнул Дигори. — А вон и холм на дальнем берегу! Какая синяя вода!

— Добрались! — заключили все трое хором.

Вольная Птица начала спускаться, описывая широкие круги, и ледяные пики словно росли на глазах, поднимаясь все выше. С каждым мгновением становилось все теплее и благоуханнее, и от прелести аромата на глаза наворачивались слезы. Вольная Птица уже не взмахивала крыльями — нет, она парила над склоном холма, готовясь приземлиться. Вот ее копыта коснулись земли… Лошадь замерла — и дети кубарем покатились с ее спины, но ничуть не ушиблись, ибо упали на густую зеленую траву.

До вершины холма было подать рукой, поэтому времени терять не стали. (Вольной Птице пришлось несладко — склон был довольно крутым, и вряд ли она взобралась бы на холм, когда бы не крылья, придававшие ей устойчивость.) На вершине бежала по кругу высокая, поросшая травой насыпь. А внутри круга росли деревья: их ветви свисали над насыпью. Легкий ветерок шевелил листву — зеленую, голубую, серебристую. Путникам пришлось обойти вершину вдоль насыпи, прежде чем они отыскали ворота — крепко запертые золотые ворота, глядевшие на восток.

До сих пор Полли и Вольная Птица не сомневались, что дойдут вместе с Дигори до самого конца. Но теперь они отказались от своего намерения. С первого взгляда на ворота становилось ясно, что этот сад — сугубо частное владение, и только глупец отважится войти в него незваным. Да и Дигори сразу понял, что дальше ему предстоит действовать в одиночку.

Мальчик приблизился к воротам. На створках было написано, серебряной вязью по золоту:

— «Мой плод для других возьми», — пробормотал Дигори. — За этим я и пришел. Выходит, самому и попробовать нельзя. Ну и ладно. А вот последняя строчка — вообще бред какой-то. Так, «войди в золотые врата». Интересно, кому взбредет в голову лезть через стену, когда есть ворота? Кстати, а как они открываются? — Мальчик положил руку на створку, и ворота бесшумно распахнулись.

Взгляду Дигори явился сад, и мальчик вновь необыкновенно остро почувствовал: это — частное владение. Он осторожно вошел в ворота. В саду было очень тихо, даже вода в фонтане посреди сада журчала еле слышно. По воздуху растекался блаженный аромат… Это место дарило радость — и требовало уважения к себе.

Дигори сразу догадался, какое дерево ему нужно, — оно росло точно в середине сада, с его ветвей свисали серебристые яблоки, бросавшие свет в темные уголки, куда не проникали солнечные лучи. Мальчик подошел к яблоне, сорвал яблоко, понюхал его, повертел в руках — и положил в нагрудный карман своей курточки.

Лучше бы он отвернулся и не подносил яблока к лицу! Его мгновенно обуяло желание куснуть чудесный плод, чтобы утолить накатившие вдруг голод и жажду. Может, сорвать еще одно и попробовать? А если что-нибудь плохое случится? Да вряд ли; в конце концов, надпись на воротах — не приказ, а всего лишь совет, и кому какое дело до чужих советов? А даже если и приказ, почему он должен подчиняться? Яблоко «для другого» лежит в кармане, значит, яблоко для себя вполне можно сорвать…

Размышляя над этим, Дигори бросил взгляд на дерево — и вдруг заметил на макушке яблони чудесную птицу, дремавшую на ветке. Впрочем, птица дремала, что называется, вполглаза — один ее глаз был чуть-чуть приоткрыт. Эта птица была больше орла; грудка желтая, на голове алые перья, хвост малиновый.

— И тогда я понял, — рассказывал Дигори много лет спустя, — что в таких местах нельзя быть излишне осторожным. (о всей этой магией никогда не знаешь, что может случиться, — по правде сказать, Дигори и так навряд ли сорвал бы яблоко для себя. В те дни мальчики гораздо лучше запоминали правила поведения, среди которых было и «Не укради». Хотя, может быть, нам только так кажется…

Дигори повернулся, чтобы уйти, но не смог одолеть искушения и еще раз взглянул на дерево. И оцепенел. В чудесном саду он был не один! В нескольких шагах от него стояла ведьма! У ее ног валялся огрызок — она только что съела яблоко. Губы ведьмы были в яблочном соке, на щеке расплывалось омерзительное коричневое пятно. Дигори догадался, что Джадис проникла в сад через стену. Неожиданно ему подумалось, что последняя строка в надписи на воротах вовсе не так бессмысленна, как показалось поначалу. Заветное желание и вправду сбылось — а с ним пришло отчаяние: ведьма выглядела намного сильнее и могущественнее себя самой прежней, однако ее лицо было мертвенно-бледным.

Все эти мысли промелькнули в голове мальчика за долю секунды. Он повернулся и бросился к воротам, а ведьма кинулась за ним вдогонку. Едва он выскочил из сада, ворота захлопнулись сами собой. Впрочем, ведьму это не остановило. Когда Дигори подбежал к ожидавшим его Полли и Вольной Птице, Джадис уже успела то ли перелезть, то ли перепрыгнуть через стену и вновь устремилась в погоню.

— Стой! — крикнул Дигори. — Или мы все исчезнем! Не приближайся!

— Глупый мальчишка! — процедила ведьма. — Почему ты убегаешь от меня? Я не причиню тебе зла. Выслушай меня, и ты узнаешь нечто важное, что принесет тебе великую радость.

— Спасибо, не надо мне вашей радости, — отозвался Дигори.

— Я знаю, за чем тебя прислали, — продолжала ведьма, не обращая внимания на его слова. — Это я была с вами в лесу прошлой ночью, и я слышала все, о чем вы говорили. Ты сорвал в саду плод. Ты положил его в карман. И собираешься отнести льву, даже не попробовав. Конечно, пробовать будет Лев! Простак! Да ведомо ли тебе, что это за плод? Это яблоко юности, яблоко жизненной силы! Уж поверь мне, я-то его съела — и настолько изменилась, что уже никогда не состарюсь и не умру. Съешь свое яблоко, мальчик, и мы с тобой будем жить вечно и станем править этим миром — или вернемся в твой мир и станем править им.