Толик судорожно толкнул акваскоп на глубину – он забурлил, заглатывая воду. Рывком Толик отправил его под мостик (знал, что сейчас тяжелый деревянный кожух нехотя всплывет и притаится под досками). Потом оглянулся.

Можно было и не пугаться, опасности не было.

А был Шурка Ревский…

Конечно, Шурка из наклоновской компании, даже вроде адъютанта у Олега, но все равно он не такой, чтобы подлости делать. Когда он встречал Толика на лагерных дорожках, то бормотал “здравствуй” и смотрел виновато своими широко рассаженными желто-зелеными (такими Шуркиными) глазами.

Он и сейчас так смотрел. И нетерпеливо переступал на досках кое-как зашнурованными, надетыми на босу ногу ботинками. А на икрах и коленях – тонкие порезы. Видно, не зная тропинки, продирался сюда прямиком через осоку.

Быстро, но очень серьезно Шурка произнес:

– Толик, нам надо поговорить.

– Ну… говори, – небрежно сказал Толик. Не показывать же Шурке, что встревожился. Он усмехнулся с сочувствием: – Исцарапался-то как…

– Толик, это пустяки. Тебе гораздо больше достанется, если ты меня не станешь слушать.

– Я слушаю, – опять усмехнулся Толик, и холодным червячком шевельнулся в нем страх: Шурка зря не прибежал бы.

– Толик, тебе готовят ловушку.

– Кто? Наклонов, что ли? Подумаешь… Он мне и раньше каждый день их подстраивал. Он же у нас самый остроумный…

– Да нет! Они настоящую ловушку готовят! Он, и Семен, и Жорка, и еще несколько человек.

– И Валерка Рюхин? – тихо спросил Толик.

– Да… – понимающе сказал Шурка.

– Ну и пусть…

– Они хотят заманить тебя в волчью яму.

– Многого хотят. Я им не слепой теленок… А что за яма?

– Она в лесу. Тайная. И такое устройство из волейбольных сеток. Ты идешь, ступаешь туда, и трах! – сразу как в большой авоське. И висишь в ней над ямой на перекладине.

– Они что, на тебе испытывали? – догадался Толик.

– Да… Это очень неудобно так висеть, весь запутанный. А с тобой что хотят, то и сделают.

– Ничего не сделают. Я не дурак, чтобы на их приманки клевать.

– Но если бы ты не знал про яму, ты бы клюнул.

– Фиг!

– Нет, клюнул бы, – вздохнул Шурка. – Они подложат письмо: “Приходи после отбоя в лес, к двойной березе у родника. Есть важный разговор. Докажи, что ты не трус, и приходи…”

– Нашли дурака…

– Я думаю, ты пошел бы… – тихо сказал Шурка.

Толик помолчал. С какой стати он должен врать Шурке, который с кровью на ногах примчался предостеречь его?

– Шурка… Я пошел бы.

– Вот. А там западня.

– Ну а потом что? Оставили бы висеть до утра?

– Нет! Потом самое главное. Олег скажет: “Раз ты не испугался и пришел, мы принимаем тебя снова в “Красные робингуды”.

– Больно надо!

– Тебе не надо, а они хотят… Он Жорку и других тоже в отряд записал.

– А я-то ему зачем снова?

– Ни за чем… Но он скажет, чтобы ты клятву дал.

– Какую?

– Такую же… как я тогда. Что больше не изменишь отряду.

Толик сцепил зубы. “Больше не изменишь…”

– А если не дам клятву?

– А им этого и надо. Обрежут веревку – и ты в яму.

– Ну и глупо, – искренне сказал Толик. – Если разобьюсь,

они же отвечать будут.

– Не разобьешься, там неглубоко. Но там… Они коровьи лепешки навалили. Полным-полно…

Толик передернул плечами.

– Сволочи…

Шурка прошептал, не поднимая головы:

– А если дашь… клятву… все равно обрежут веревку. Они так договорились.

Толик молчал с полминуты. Потом почти простонал:

– Шурка, ну скажи: что я им сделал?

– Они говорят, что ты любимчик Геннадия Павловича. Подлиза.

– Я?!

– Они так говорят… И это будет месть.

– А тебе?

Шурка опять поднял глаза. Честные и печальные:

– Что?

– Тебе ведь тоже будет месть. – От жалости к Шурке и от благодарности у Толика сладко заныло в груди. – Шурик… Если Олег узнает, он же тебя… Ты же тогда клятву давал, тебя не простят.

Шурка сказал со спокойным вздохом:

– Конечно, он узнает… Я про клятву целую ночь думал. Нарушать нельзя, а с тобой… тоже так нельзя. Как же быть?

– Шурик… А если бы ты Олегу прямо сказал: “Не делайте ловушку, я всем расскажу!” Он бы не стал. И тебе не пришлось бы клятву ломать.

– Я думал. Ничего не вышло бы.

– Почему?

– Они этот план отменили бы, разумеется. И придумали бы другой, без меня. И тогда было бы совсем плохо. Пускай уж лучше мне попадет.

“А ведь здорово попадет”, – со страхом за робингуда Ревского подумал Толик. И даже с нежностью к этому растяпистому, но бесстрашному Шурке. И сказал, поддавшись этой нежности:

– Шурка, я до самой смерти не забуду, как ты из-за меня на такую опасность…

Шурка ответил виновато и прямо:

– Толик, я, наверно, не из-за тебя. Я из-за Олега.

– Как… из-за Олега? – остывая, пробормотал Толик.

– Потому что я не хочу, чтобы он так делал. Он всегда честный был, а сейчас не понимает… Он потом поймет…

Уже досадуя на себя за расслабленность, за признание в благодарности, Толик сказал жестко:

– Это ты не понимаешь. Он всегда был такой.

– Нет! Я лучше знаю!

– Я тоже знаю. Насмотрелся… Не командир, а… – И Толик выпалил словечко, какие раньше употреблял крайне редко.

У Шурки заалели уши (да и у самого Толика горели тоже). Шурка произнес, глядя Толику в глаза:

– Ты не смей так говорить.

– Это почему “не смей”?

– Потому что он мой друг, вот почему…

“Не друг, а рабовладелец”, – едва не ответил Толик. Но спохватился: зачем? От этих слов Шурка Олега не разлюбит.

– Друг так друг, – устало сказал Толик. – Его счастье… И твоя беда… Ладно, Шурка, спасибо тебе. Но ты не бойся, Олег про наш разговор не узнает.

– Почему?

– Если они подбросят письмо, думаешь, я не пойду в лес? Чтобы опять говорили, что трус?

– Но там же яма!

– А наплевать.

Конечно, Толик не собирался попадать в ловушку. Он придумает свою хитрость. Ответный боевой прием!

Разговор с Шуркой случился под вечер, после полдника, и до самого отбоя Толик размышлял: как же обмануть Олега и компанию? Как выйти победителем и отомстить?

Можно стащить на кухне похожий на саблю нож-хлеборез и на клочки распластать сетку, когда окажешься в западне. Но… ведь ямы-то все равно тогда не избежать.

А может, подобраться осторожно, ухватить Олега и самого его толкнуть в западню? И потом по веревке – жжик ножом! Пусть летит… в то, что приготовил. А самому – бежать! Но… выходит, опять бежать! К тому же ясно, что Олеговы союзники Толика все равно догонят: одному от многих не уйти.

Или сделать проще? Подойти к Олегу сейчас: “Я про вашу подлость уже знаю! По-честному-то не можете, да? Только целой кучей и в темноте храбрые!”

Но ведь отопрутся. И главное – догадаются про Шурку!

Олег все продумал и рассчитал. Даже то, что не пойдет Толик жаловаться вожатой и начальнику. Не захочет быть ябедой, да и рассказывать, как вляпался в зловонную яму, разве охота? Гордость дороже… Но одного Наклонов не учел! Того, что он, Толик, узнал про яму заранее (спасибо Шурке!). И это преимущество надо использовать!

Но как? Просто голова трещит.

…А может, не будет письма?

После побудки, прыгая в широкие брюки, Толик ощутил в кармане бумагу. Достал сложенный треугольником лист. В письме – все то, что говорил Шурка.

Ну что ж…

Он пойдет! Пускай даже ничего не придумает, все равно пойдет! Там, на месте, видно будет, что делать. Может, достаточно окажется слов: “Эх вы, а еще робингуды!” А может, одному придется кинуться в отчаянный бой (при мысли об этом холодно, но не страшно)… А если окажется все-таки в ловушке – стиснет зубы и будет молчать. Ни на один вопрос не ответит, не застонет даже. Пускай хоть в болоте топят, хоть огнем жгут, хоть щипцами за язык тянут!

Вот тогда они затанцуют! “Что с тобой? Ну, скажи хоть полслова! Ребята, а может, он… может, у него разрыв сердца? Толик! Нечаев! Ну, ты чего? Мы же пошутили!”