— Что, нравится развлекаться? — ледянящим голосом спросил я, нависая над ним.

Волк с моего курса, живший на первом этаже, но из другой группы. Ранг невысокий, но не из низших. Я молча ждал его ответа, чувствуя, как нарастает злость. Парень задрожал, ощутив справедливый гнев наследника, и прикрыл голову рукой. В такие моменты по-настоящему упиваешься своим статусом. Не смотря на все их предрассудки и домыслы, твои силы и влияние никто не отнимет. Конечно, на волков из других стай мое воздействие было ограниченным, но один на один никто из них не мог противостоять мне. Но даже слабого использования силы хватило, чтобы подчинить его.

— Меня Максвард заставил, — заскулил тот. — Я не хотел. Он угрожал избивать меня, если не буду этого делать. Но, похоже, мне этого не избежать…

Сгорбившись, парень склонил голову, ожидая своей участи. После всех этих оскорблений и пакостей хотелось оттрепать его, как следует, как и полагалось за неуважение к высшему по иерархии. Но разве он мог противиться натиску Макса? Сам бы он на такое не решился, судя по его несчастному виду. Было бы подло просто отыграться на несчастном волке. Это наказание было бы несправедливым, и моя звериная часть это прекрасно понимала.

— Поднимайся, — кивнул я парню, сохраняя невозмутимость.

Покосившись на меня исподлобья, он неуверенно поднялся на ноги.

— Передашь Максу, — проговорил я, — пусть следующий раз сам приносит послания, или я приду по его душу. Пусть имеет смелость встретиться со мной лицом к лицу. А то, как трусливая гиена, прячется за спинами других.

Парень кивнул и попятился от меня. Я проводил его сердитым взглядом по коридору, пока он не исчез на лестнице. Этот подлый шакал, возомнивший себе волком, прикрывается слабыми, на что сам не осмеливается. И пусть только посмеет снова кого-то подослать, как и обещал — пойду и оттаскаю его за загривок сам. Как вообще такая подлая особь может называться наследником? Если хочешь быть главой стаи, умей отвечать за свои поступки, а не посылай других творить гадости. Так учили меня в моей семье. Справедливость должна быть одинаковой для всех.

Хотя, я пока мало что знал о порядках в других стаях, но считал, что те, кому принадлежит власть, должны ответственно к этому относиться. Тем более, когда сила властвовать над другими дарована просто по праву рождения. Необходимо быть образцом для остальных, к примеру, как мой дед. Наша стая была сильной и могущественной не потому, что всех держали в повиновении силой, а потому, что ее члены были по-настоящему преданы и верны своему главе. А все из-за того, что он заботился не только о своем благополучии и семьи, но и о каждом ее члене. И даже если кто-то воспротивится или посмеет возражать, то другие просто не позволят ему творить беззаконие или получить поблажку.

Офис в одном из небоскребов города. В просторном кабинете за столом, забросанным бумагами, сидят двое. Парень в деловом костюме занят документами, перебирая их и что-то отмечая на дисплее планшетного компьютера; девушка в строгом платье неспокойно вертится в кресле: то откинется на спинку стула, крутя ручку в руках, то обопрется на стол, постукивая по нему ручкой.

— Аника, прекрати, — сердито проговорил парень, не отрываясь от бумаг.

— Что? — возмущенно переспросила девушка.

— Ерзать, — Таннари поднял голову. — Своим мельтешением ты отвлекаешь меня от дела.

Он помахал рукой перед собой.

— Хорошо, удалюсь с твоих глаз, — насупилась Аника и крутанулась вместе с креслом, повернувшись к мужу спинкой.

Кресло — большое, девушка — маленькая: за спинкой ее совсем не видно. Таннари потянулся и толкнул кресло, разворачивая ее обратно.

— В чем дело? — требовательно спросил он, вопросительно глядя на нее.

— Ну, ты же сказал, что я тебя отвлекаю, — ответила Аника, хмурясь.

— Черт, — прорычал Таннари, — более шестнадцати лет ты радость моих очей, а ты берешь и отворачиваешься.

— Тебе же мешает моё мельтешение, — напомнила она, помахав рукой перед собой.

— Так я тебя и спрашиваю: в чем причина? — Таннари отбросил бумаги, которые держал. — Ты уже полчаса сидишь тут не как волчица, а как дерганая белка.

Девушка помолчала, видимо, сомневаясь, делиться с ним своими переживаниями или нет. Но его взгляд красноречиво говорил, что он желает знать причину ее беспокойства.

— Рэйм давно звонил? — с жалобным видом спросила она, сдвинув бровки домиком.

Таннари посмотрел на нее понимающе и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку кресла.

— Несколько дней назад, — ответил он. — Если хочешь, можешь сама ему позвонить. Это не запрещено.

— Но тогда он будет возмущаться, что я контролирую его, — возразила Аника, опустив глаза на ручку в руках.

— Лучше пусть он повозмущается там, чем я буду смотреть здесь, как ты дергаешься, — взмахнул руками Таннари. — Ты просто волнуешься за него. Он там всего-то несколько месяцев.

— Да, мне неспокойно за него, — призналась Аника.

— Не зачем беспокоиться, практически все волки проходят обучение там, — возразил Таннари, желая успокоить ее. — Он там не в голоде, не в холоде, деньги ему перечисляем, так что не за что переживать.

— Конечно, ты же не мать, — проговорила она, покосившись на мужа-оборотня.

— Нет, но я отец, и волнуюсь за него не меньше. Но он взрослый парень, ростом почти со мной одинаковый, — Таннари довольно улыбнулся, гордясь сыном. — И может за себя постоять. Хотя вряд ли кто-то рискнет его обижать.

Он, так же как и она, прекрасно понимал, что парню пришлось покинуть круг семьи, где он провел всю жизнь, практически не общаясь со сверстниками. А теперь оказался один на один с жёстким волчьим обществом, которому следовало показать, на что ты способен. И он это знал, потому что сам через это прошел.

— Ему только четырнадцать, — возразила Аника, надув губки.

— Ай, — фыркнул Таннари, — он волк. И такой возраст не сравнить с человеческим, если ты не заметила. Так что считай, что ему двадцать. И этот возраст считается стартовым для накопления знаний и опыта.

— Я много чего не замечаю, — обиделась Аника и отвернулась.

— Солнце, перестань, — Таннари придвинулся к ней. — Ты же прекрасно знаешь, что таков устрой нашей жизни. И если дальше будем заводить волчат, их ждет такая же участь. Закончится учеба, и он еще успеет надоесть тебе. А пока просто позвони ему — не мучай себя.

— Ну, ты же маме не надоел, — усмехнулась Аника.

Таннари смутился и, отклонившись от нее, выпрямился в кресле.

— Я-то вообще одно сплошное исключение, — отозвался он, подгребая назад бумаги. — Сбежал из-под венца, моей парой оказалась человеческая девушка, которую я сделал волчицей. Я первый за несколько сонет лет оборотень, позволивший нацепить на себя ошейник, и потомство у меня появилось раньше дозволенного срока. Надеюсь, я ничего не забыл?

Аника, смотря на него, не удержалась и рассмеялась.

— Еще ты расправился с вампиром, — напомнила Аника, смеясь.

— Мы вместе расправились, — подмигнул он.

…

Тренировки я посещал, как полагалось, но часто уходил раньше остальных. Иллар и Норт почти всегда следовали за мной, но иногда их тренировки не совпадали с моими. В один из таких случаев, пока парни были заняты, я переодевался в раздевалке. В это же время сюда пришли другие студенты. Они, искоса глянув на меня, в полном молчании переоделись и ушли. К такому я уже привык, никто не желал со мной общаться, кроме как высказать свое мнение о моем происхождении. Дожидаться парней я не стал, уж больно негативная атмосфера вокруг образовывалась, и хотелось куда-нибудь удалиться. Поэтому, переодевшись и прихватив рюкзак, направился к выходу из раздевалки.

Открыв дверь, шагнул за порог, и возникло такое впечатление, будто попал в паутину, на коже лица почувствовалось касание невидимых нитей, что я невольно провел рукой по щеке. Но, визуально ничего не заметив, счел это мнительностью. В момент, когда завершил свой шаг, выходя за дверь, все вокруг вспыхнуло ослепительным светом — и я оказался на четырех лапах. От обращения одежда на мне разорвалась, так как моя звероформа своими габаритами превосходила человеческое тело. Раздраженно стряхнув с задних лап штаны, я попытался избавиться от остатков рубашки и курточки, но не получилось. Рюкзак же с плеча сразу свалился на пол, обувь тоже свободно спала с лап.