Никто с абсолютной уверенностью не мог сказать, стану я главой стаи или нет, но сейчас другого выбора у меня не было. И я должен быть готов к такой участи: действовать жестко и решительно, не теряя время на сомнения, повиноваться зову своих инстинктов, иначе проиграю. Также, как и в своё время мой отец. Однако ему было куда легче — никто ни на минуту не усомнился в его праве на это. Меня тоже с рождения подготавливали к этому, но с момента, когда все стали травить и сомневаться во мне, это стало выглядеть несколько иначе, больше напоминая борьбу за выживание.

Вдруг захотелось вымыться полностью, словно это помогло бы избавиться от жестокой реальности. Отойдя от горячки драки, я ощутил тот букет чужих запахов, что охватывал меня: кровь, запах Макса, битый бетон и другие. Простое умывание от них не избавит.

Обычно волки стараются избегать лишнего соприкосновения между собой, чтобы не цеплять на себя чужих запахов. Даже не принято здороваться за руку, как у людей. Исключение составляли члены семьи. А мы во время драки не раз касались друг друга, пустив кровь. И если опять же сравнивать с цветами, то чувствовал себя, словно вымазанный черной вонючей краской.

Раздевшись, я забрался в душ, чтобы избавиться от этого раздражающего фактора. При моем появлении из ванной парни настороженно уставились на меня.

— Может, все же поделишься, что произошло между вами? — отважился спросить Иллар.

— Этот шакал окончательно нарвался и получил то, что заслужил, — ответил я, подходя к шкафу, чтобы одеться. — Больше он не посмеет оскорблять мою семью и трогать мою стаю.

Думаю, они догадались, что я имел в виду и нападение на них.

— Знаешь, это было что-то жуткое, — поделился Норт, глядя на меня с опаской. — Мы сначала не поверили, что это наш Рэйм.

— Сам не поверил, что это был я, — буркнул, доставая вещи из шкафа. — Но мое терпение небезгранично. Рано или поздно это должно было случиться.

Я бросил на них сердитый взгляд, служивший своеобразным предупреждением. Чувствовал, что буря внутри все еще не улеглась. Парни с кротким видом приняли мои пояснения и больше не стали расспрашивать, дабы не сердить лишний раз.

Рабочий день только начался, а ректор был уже погружен в дела. Сигнал внутреннего коммуникатора издал жалобный писк.

— Господин Альфар, — послышался из динамика голос секретаря, — к вам мистер Нарвин.

— Пусть проходит, — ответил ректор, нажав кнопку обратной связи.

Дверь отворилась, и Нарвин вошел в кабинет ректора. Альфар указал визитеру на одной из кресел, и тот прошел к нему и сел.

— Что у тебя? — поинтересовался ректор, откладывая дело, которым занимался.

— Рэйм, — вздохнув, произнес Нарвин с расстроенным видом.

— С ним что-то случилось? — обеспокоено спросил Альфар, напрягшись.

— Нет, — мотнул головой Нарвин. — Но вчера вечером он порвал горло Максварду.

На лице Альфара отразилось задумчивое выражение, с которым он хранил молчание несколько минут, глядя куда-то в сторону. А Нарвин не осмеливался нарушить воцарившую тишину.

— Сильно? — осведомился он, переведя взгляд на Нарвина.

— Жизни ничего не угрожает, — доложил Нарвин, — но пару дней говорить он точно не сможет.

— Что ж, в таком случае мы не должны вмешиваться, — спокойно проговорил ректор. — Как наследники, они должны учиться решать между собой подобные разногласия сами.

— Но он чуть не загрыз Максварда, — с беспокойством возразил Нарвин.

— Не думаю, что это стоит лишнего беспокойства, — невозмутимо ответил Альфар, разглядывая бумаги на столе. — Если бы хотел, то загрыз. Рэйм прежде никогда не проявлял лишней агрессии. И если Макс получил от него, значит, заслужил. Хотя если учесть, что парень последнее время на взводе, то присматривать за ним стоит.

— Может отселить Рэйма в другой корпус? — неуверенно предложил Нарвин.

Не оставляли опасения, что стычка может повториться. Молодые волки часто могли не контролировать свою агрессию, особенно когда имелся серьезный повод.

— Ни в коем случае, — вскинул голову Альфар. — Если мы попытаемся хоть как-то отделить его от других студентов, то тем самым признаем, что он не такой, как они. Это только усилит их уверенность, что он полукровка. А глупых щенков и так сложно в чем-либо переубедить, когда в их семьях до этого всю жизнь им толковали совсем иное. Не во всех стаях желают признавать равенство с людьми. Из-за этого страдает волчонок.

— Я наблюдаю за ним, — вздохнув, ответил Нарвин. — Но что делать, если он опять с кем-то сцепится?

— Не стоит вмешиваться, пока это не зайдет слишком далеко, — ответил Альфар с совершенно спокойным видом. — Задача нашего заведения не только давать им знания, записанные в книгах, но и жизненный опыт. И только при взаимодействии между собой молодняк может его приобрести. Мы — волки, а не кролики пушистые. Они будущие главы стай, и уже сейчас должны учиться отстаивать свои позиции. Кому как ни тебе знать об этом, Нарвин?

— Я не стал главой стаи, — напомнил тот, — потому что у меня был выбор, по какому путь идти дальше.

В семье Нарвина было два наследника, и он имел возможность отказаться от возглавления клана в пользу своего брата. А решение стать одним из преподавателей в университете несказанно обрадовало его руководство. Каждый наследник, не ставший главой, был на счету и сделанный им выбор жизненного пути влиял на общество в целом. Поскольку их силу и опыт старались направить на его развитие и укрепление. Тогда как главы по большей части заботились о своих стаях.

— А у них, как ты понимаешь, скорее всего, нет, — кивнул ректор. — Одному Звериному Богу известно, будут ли в их семьях другие наследники или нет. Тем, у кого уже есть, проще, а у первенцев этот выбор ограничен.

— Хорошо, я буду приглядывать за ними, — кивнул Нарвин с покорным видом.

Хоть ректор говорил ненавязчивым тоном, но он уловил те стальные нотки, которым нельзя было возражать.

…

На следующий день после нашей драки Макс не явился на занятия. Это порадовало, значит ранение, нанесенное мной, еще не зажило. Теперь я был точно уверен, что он больше не посмеет выступать против меня.

Конечно, информацию о нашей драке постарались особо не распространять. Наследник позволил повредить себе горло — это было большим позором, чем мое приковывание к ограде. Но, как говорится, шило в мешке не утаишь. Все равно находились те, кто перешептывались по этому поводу.

Через день Макс явился на занятия с шарфом на шее и постоянно молчал. Видимо повреждения еще до конца не восстановились, не позволяя ему говорить. Косые убийственные взгляды в мою сторону заставили меня почувствовать превосходство победителя, и отвечать торжествующей улыбкой. Ясное дело, что весь наш курс знал о произошедшем, что заставило многих притихнуть и пересмотреть свое отношение ко мне. Прекратились насмешки и поддевки, а презрительные взгляды сменились на опасливые. Может, стоило с самого начала хорошенько кого-то потрепать, тогда бы все встало на свои места?

Но расслабляться было рано, хватало тех, кто не желал менять свое мнение. А также наоборот появились те, чье внимание я привлек после произошедшего с Максвардом.

Война войной, а занятия по расписанию. Чтобы подготавливаться к учебе, необходимо было ходить не только на сами занятия, но и знакомиться с дополнительным материалом, который находился в основном в библиотеке. Информация о нашем народе и магии нельзя было нигде найти, кроме как в книгах. По закону запрещалось ее переносить на электронные носители, фотографировать или сканировать. Это было залогом того, что о нас никто не узнает. В ином случае, эти вещи могли оказаться в общем доступе во всемирной информационной сети. Никто не посмел бы нарушать этот закон, иначе это несло угрозу для каждого из нас. И как бы там не враждовали между собой кланы, этого закона придерживались все.