Но поиски доказательства ее виновности… или невиновности, на этом не оставил.

По прошествии пары дней, вернувшись с занятий в комнату, Рэйм обнаружил там отца. Это удивило и вместе с тем заставило забеспокоиться, как он сюда попал без хозяев комнаты. Ключи имелись только у жильцов. И вспомнилось, что при поселении в общежитие он забрал один из ключей.

В свою очередь Таннари на лице сына заметил тень испуга, услышал участившееся сердцебиение, шумное глотание и неровное дыхание. Тот бесспорно был взволнован, и причиной тому была вовсе не радость от их встречи.

— Пап, а ты что здесь делаешь? — удивленно спросил Рэйм, оглянувшись на дверь, будто проверяя, на месте ли она.

— Приехал тебя проведать, — со слабой улыбкой ответил Таннари.

— Мама с тобой?

— Нет.

— А чего не позвонил? — укоризненно спросил парень, стараясь унять волнение.

Улыбка с лица отца исчезла, а взгляд помрачнел.

— А почему ты не признался, что у тебя проблемы? — Таннари двинулся к нему.

Пронзительный взгляд отца и мрачное выражение на лице указали на то, что он в курсе всего, что с ним произошло за последнее время, и ждет подробных объяснений. Рэйм раскрыл рот, чтобы оправдаться, но в этот момент вслед за ним в комнату шумно ввалились отставшие по дороге Иллар с Нортом, переговариваясь между собой. Войдя, увидели будущего главу стаи, и ошарашенные замерли на месте, хлопая глазами. Даже позабыли, что нужно поздороваться.

— Парни, идите-ка, погуляйте, — кивнул им Таннари с дружественной улыбкой на дверь.

Первым очнулся Норт и, схватив Иллар сзади за куртку, потащил за собой на выход.

— Да, конечно, мы погуляем. Не вопрос, — пробормотал он, пятясь к двери.

Только за ними закрылась дверь, Таннари приблизился к сыну, который, чуя, что грядет тяжелый разговор, опустил голову.

— А теперь объясни мне, почему ты ничего не говорил, что происходит с тобой здесь?

Таннари был немного выше ростом, и Рэйму приходилось поднять голову, чтобы смотреть ему в глаза. Выдержав строгий взгляд отца, парень обошел его и направился к свой кровати.

— Рэйм, — не отставал от него отец, следуя сзади.

— Что? — огрызнулся тот, швырнув рюкзак на стул.

— Почему ты ничего не сказал? — требовал ответа Таннари.

— Что я должен был сказать? — Рэйм обернулся к отцу, но не осмеливался встретиться взглядом. — Пожаловаться, что меня считают получеловеком? Не воспринимают, как чистокровного? Обзывают собакой?

Он поднял на отца укоризненный взгляд, и сразу отвел.

— Да, — холодно проговорил Таннари. — Это из-за нас над тобой издеваются, унижают. А значит, мы должны разбираться с этим. Тебя пытались убить!

Последние слова Таннари прорычал, не в силах совладать со своими эмоциями, и положил руку Рэйму на плечо, желая выказать свою поддержку. Но Рэйм ощущал только засевшую глубоко в душе обиду на родителей, ставших первопричиной его неприятностей, и раздраженно сбросил руку.

— Это уже не студенческие шутки, понимаешь? — произнес Таннари, стараясь поймать взгляд сына.

— Раньше надо было думать, — тихо проговорил Рэйм с обвиняющими нотками, — когда в пару выбирал человека…

Как изменился в лице отец, Рэйм заметил, даже не глядя на него прямо, боковым зрением, а изменение его эмоционального состояния прочувствовал каждой клеточкой.

— Что ты сказал? — сухо переспросил Таннари с рычанием.

— Ты прекрасно слышал, — отозвался Рэйм, не смея повторить сказанное, и напрягся в ожидании возможного наказания.

Отцовский гнев он ощутил незамедлительно, как произнес ту фразу. Обжигающей волной он окатил его, словно цунами. Перед ним был его отец, и в любом случае он будет подчиняться ему, почти так же, как и главе стаи, чтобы тот не предпринял. И уже пригнул голову, медленно подняв руку, чтобы защититься.

— Зачем ты так говоришь? — с горестью спросил его Таннари, сдерживаясь.

— Ты спрашиваешь, почему я ничего не сказал? — ответил Рэйм, глянув на отца искоса. — Потому, что всячески доказывал, что я чистокровный волк, наследник своего рода, способный постоять за себя. Даже самому себе!

— Тебе нет нужды что-либо доказывать, — постарался убедить его отец, — потому что ты волк. От носа до кончика хвоста!

— Больше нет! — озлобленно прорычал Рэйм, посмотрев прямо в глаза отцу.

— Сынок, я понимаю, что тебе пришлось нелегко, — возразил Таннари, — но это не повод затравливать самого себя. С остальным разберусь я.

— Я не затравливаю, — огрызнулся Рэйм, оскаливая клыки, и подергав себя за рубашку. — Я больше не могу становиться волком. У меня больше нет звероформы!

— Что ты такое говоришь? — не поверил ему отец.

— То, что слышишь, — хрипло ответил Рэйм. — Теперь я больше человек, чем волк…

— Такого не бывает, — замотал головой Таннари, не веря его словам.

— Так же, как и человек не может стать волком? — горько усмехнулся Рэйм, опуская взгляд. — Мать почетно стала волчицей, а я почетно превратился в человека. Достойный обмен… И что только мешало тебе выбрать пару среди волчиц?..

Резкое движение и Рэйм ощутил, как одна рука отца вцепилась в его рубашку, а вторая в шею. Он подтащил его к себе, впиваясь взглядом и сдавливая горло.

— Не смей. Слышишь? — прорычал Таннари, обдавая сына вспышкой магической энергии наследника. — Твоя мать — волчица. И не смей думать по-другому! Иначе ты бы не появился на свет.

— Легко тебе говорить, — огрызнулся Рэйм в попытке оттолкнуть его. — Не твоя мать была человеком и не тебя собачьим отродьем называют. Не тебя все тычут носом в это! Надо было подумать об этом, когда потомство заводили!

Он принялся вырваться, но хватка отца была надежной.

— Ты глупый щенок! — зарычал на него Таннари. — Твоя мать в тебе души не чает, а ты так о ней неуважительно отзываешься! Не имеет значения, что она была человеком. Теперь она волчица, а ты родился волком.

— Значит, это ошибка. Другие так не считают, — продолжал огрызаться Рэйм, сквозь зубы, несмотря на сдавливающие горло пальцы. — Я больше не могу становиться волком, возможно расплачиваясь за то, что моя мать была человеком.

Таннари от ярости, подогреваемой упрямством отпрыска, сжал руку на шее еще сильнее, так что тот начал кашлять, а в глазах волчонка отразился животный страх за свою жизнь. Это вернуло здравомыслие и заставило охладить гнев. Рассерженно зарычав, Таннари с силой оттолкнул от себя сына, чтобы серьезно не покалечить в приступе ярости. Парень от этого упал на кровать, находившуюся позади, а при попытке подняться, в придачу получил ощутимый подзатыльник. После чего решил остаться лежать с покорным видом, прикрыв руками голову, откашливаясь. Оказывать какое-либо дальнейшее сопротивление ему не позволяло природное чувство подчинения родителю. В этот момент Рэйм постигнул, каково было его друзьям, когда он на них рычал.

— Маленький глупец, — рыкнул отец, нависнув над ним. — Происхождение твоей матери никак не влияет на твою звероформу. Если у тебя с нее проблемы, то причина тому только ты сам.

— Конечно же, вся моя вина в том, что я вообще появился на свет, — сдавлено проговорил Рэйм, внутрене сжавшись.

Приподняв голову, он посмотрел на отца с такой глубокой обидой и укором, со слезами в глазах, что у Таннари от этого взгляда кольнуло в сердце. Его высказывания в отношении матери вызвали бешеный гнев, так что он готов был устроить сыну хорошую трепку за такое непочтение к родительнице, но только сейчас он заметил, как страдает из-за всего этого его волчонок.

Он потянулся к нему, отчего тот дернулся в сторону от его руки, считая, что отец хочет продолжить наказание. Но Таннари был быстрее и успел схватить его за шиворот. Потянув к себе и, усевшись на кровать, обнял его. Рэйм, испуганно зажмурившись, хотел начать защищаться, но почувствовал, что вместо ударов его обнимают.

— Прости, малыш, — прошептал Таннари, прижимая его к себе.