Снова поединок взглядов. Разговор, не успев толком начаться, уже зашел не туда. Никто не отвел глаз первым. Просто я перестала его видеть из-за пелены слез и закусила дрожащую губу, пытаясь не расплакаться.

— Лучше уйди по-хорошему!

Слезы жгли глаза.

— Джая, ты что, плачешь? — прозвучало искреннее недоумение.

— А ты что, не видишь?

— Все, проехали. Извиняться не надо, достаточно будет за ушком почесать.

Угроза истерики заставила серого снова превратиться в дружелюбного волка.

— Прекращай реветь!

Наивный! Я еще толком и не начала…

Первые слезинки заскользили по щекам.

Слез было немного. Следующие минут двадцать я судорожно всхлипывала и стучала зубами. Дахор сгонял за крепким сладким чаем и бормотал неловкие утешения, но рук не распускал.

К чаю так и не притронулась. Не из вредности, просто не хотелось. И вообще, я больше кофе люблю.

Когда же истерика немного утихла, я была даже рада, что он не ушел. Нам правда надо поговорить. Сейчас.

— И каков расклад?

— Дай-ка подумать…

Оборотень оседлал стул и блеснул вернувшими привычный цвет глазами.

— Я укусил тебя первым, принадлежу к влиятельной семье, с большой вероятностью однажды стану вожаком и не имею сейчас постоянных отношений. Зато укус Вимара был сильнее, он уже вожак, владеет магией… но при этом почти женат. Велика вероятность, что решающее слово будет за тобой…

Облегчения не ощутила и на миг. Это же оборотни! Должен быть какой-то подвох!

— Если меня спросят, я выберу не тебя.

— Вимар?

Вместо слов кивнула.

— Хорошо хоть не полукровка.

— Прости.

— Обожаю сложные победы! — по-мальчишески заявил сероглазый и, ловко просунув руку под халат, погладил мое бедро.

За завтраком узнала, что Эрнст все же поручил Дориана врачу стаи и взял расходы по лечению на себя. Лерика молчала, но уж очень выразительно.

Просторная кухня была залита солнечным светом. За большим столом овальной формы уместились оба семейства Рендаллов и я. Вита, мать Дахора, дала мне кое-что из одежды. Серое платье было чуть широковато, но в целом подошло. И я больше не была пленницей, запертой в комнате.

— Как проходит полнолуние? — поинтересовался Эрнст, когда разговоры о моей персоне стихли.

— Вяло, — усмехнулся его брат. — Наш мальчик выбыл из строя, Ирма наказана, Игерн живет у подружки, часть молодежи еще не отошла от свары с белыми… На ночные гулянья, считай, никто и не пришел.

— Пропавшую девчонку так и не нашли?

— Нет. — Джусон удрученно покачал почти седой головой. — Завтра к вечеру влияние луны сойдет окончательно, будем прочесывать лес.

Отец Дахора в свое время входил в состав силовиков и был склонен связывать три случая: первое убийство, попытку украсть Гленду и последнее исчезновение. Но вожак не хотел нагнетать. Хотя, я была в этом уверена, тоже склонялся к худшему варианту.

Голова была забита собственными проблемами. Я не чувствовала вкуса еды, не воспринимала половины слов и время от времени начинала дрожать. Нет, так дальше продолжаться не может!

— Можно мне увидеть маму? — спросила чуть слышно и постаралась не расплакаться.

Оборотни переглянулись. Ответ не был произнесен, но спустя несколько секунд короткого молчания Дахор встал и протянул мне руку:

— Идем, я отвезу тебя.

Мне было известно, что ее заперли в камере. Такая имелась в одном из административных зданий. В прежние времена в нее сажали преступников, которых требовал выдать Совет, или как там называлось сборище представителей сильнейших стай? Потом организацию распустили, а камера стала ненужной. И вот теперь пригодилась…

Проигнорировав его помощь, я сама выбралась из-за стола и гордо прошествовала к выходу.

— Я мог бы перевести мадам Бушар под домашний арест, — прошептал Дахор мне на ухо, как только догнал.

Даже думать не хочу, что именно он попросит взамен!

Пятнадцатиминутная поездка на байке помогла немного проветрить голову. Странно, но воспринимать сероглазого брюнета как врага не получалось. Да, он напирает, и он покусал меня. Но я больше суток нахожусь во власти его семьи. И при желании он бы мог сотворить со мной что угодно, но ограничился лишь прикосновениями.

Злится. Ревнует. И очень хочет победить.

Мы остановились у желтовато-коричневого пятиэтажного здания.

— Она со мной, — бросил наследник серых полукровке, дежурившему на входе, и уверенно повел через холл в один из боковых коридоров.

Когда проходили мимо зеркала, я успела заметить раскрасневшиеся от ветра щеки и нервно блестящие глаза. Черт, мне нужна косметика! И другие мои вещи!

Впереди показалась открытая дверь и узкая лестница, ведущая в подвальные помещения, когда Дахор вдруг остановился и прижал меня к стене. Оперся руками по обе стороны, блокируя пути к отступлению. Сильный, красивый. Чрезмерно избалованный, он не знает слова «нет». Просто не верит, что ему можно отказать…

И я бы, наверное, не смогла, если бы не Лан.

— Поцелуй, — пророкотал серый волк.

— Что? — изобразила непонимание.

— Ты хочешь, чтобы Ювелина ближайшие дни провела дома в комфорте, — он счел необходимым пояснить. — Я хочу поцелуй. Давай меняться?

Я даже не разозлилась! Губы сами собой сложились в холодную улыбку.

— А давай сразу переспим? — предложила шепотом.

Секунды не прошло, как меня выпустили из захвата. Дахор резко отпрянул и хватанул ртом воздух, как после удара под дых.

— Что-о-о?!

— А что?

Я невозмутимо пожала плечами, понятия не имея, как стану выкручиваться, если идея ему понравится.

— Если отбросить шелуху, твой укус значил именно это. Предлагаю решить все быстро и разбежаться в разные стороны.

Оборотень стоял в двух шагах от меня бледный как полотно и кусал губы. Кое-где уже выступила кровь.

Нет, предложение ему не понравилось. Как же, жертва примеряла на себя роль охотника…

— Ты несерьезно, — прошелестел мой бывший друг.

Молчу. Мы уже начали спускаться, когда у него созрел ответ.

— Я так не хочу. Это даже на нечестную победу не похоже.

Увидев меня, мама вскочила с кушетки и вцепилась трясущимися пальцами в решетку:

— Слава Всевышнему, ты цела!

Обсуждать случившееся не хотелось. Я взяла себе стул, устроилась на некотором расстоянии от камеры и тихо спросила:

— Почему ты до сих пор здесь? Почему папа не вытащил тебя? И разве нашей семье не полагается какая-то защита?

Она застыла на миг, невидяще глядя сквозь меня. Потом оставила в покое решетку и села на кушетку, застеленную чем-то белым. Потерянная, изможденная. Злость внутри меня погасла, оставив после себя только горечь.

— Адастис приходил ко мне, — наконец заговорила она. — Он делает все возможное, но из защиты у нас только браслеты от общины и гарантированные выплаты, если вдруг что-то случится.

Новость мне не понравилась. Так вообще бывает? Нет, я понимаю, что отчим всего лишь юрист при правительственной организации, но в таком случае зачем он здесь? Не мелковат ли? И какие должности занимают те, кто прибыл с нами?

Нет, не о том думаю! Его жена… ну, можно сказать, в тюрьме, ему позволили ее навестить, и заботливый муж не принес даже сменной одежды? На маме были те же вещи, в которых она меня похищала, и в волосах запуталось несколько травинок.

— Скорее всего, тебя переведут под домашний арест.

Я встала. Когда шла сюда, внутри все клокотало, и я думала, что собираюсь кричать и обвинять. Но увидела ее, и внутри все погасло. Как же я устала от всего этого!

— Джая!

Знаю, она волнуется. Но все уже не как раньше, и понятия не имею, будет ли когда-нибудь.

— Оставь меня в покое, — сказала очень тихо и направилась прочь из подвала.

Серебряного пистолета не было среди вещей, когда мы приехали в Ростань. Вероятно, именно он лежал в коробке, присланной от Джералда Ланс-Эльшенгера. Еще лекарство, которое мне вкололи.