– Ясно. Погодь пока – вишь, разговор серьезный.

А разговор и правда становился все серьезней.

– Нам бы только боеприпасов, хоть сколько-то, – продолжал Димка.

– Ну что я могу сделать?! – опять втолковывал гостю Платон. – У нас у самих только то, что вывезти успели. Или мне спасти вас, чтобы самим погибнуть?

– Если вы не поможете, то нам всем край, – медленно произнес мрачный, как московское небо, «воронец». – Тогда уж лучше меня тут на месте убейте – я с такой новостью назад не пойду. Лучше пусть люди умрут с надеждой, чем от безнадеги.

– Хорошо сказал, – произнес один из старшин – Борис.

– А ваши сильно о надежде думали, когда Марьяна с Клином в подземелья багов бросили? – не оценил речи разведчика Платон. – Хотя они у вас убежища просили. А теперь, как припекло, к нам же и прибежали!

– Ну так накажи за это всех – женщин, детей! – дерзко ответил Димка. – Пусть муты ими сегодня отужинают. Расскажешь потом своим внукам, как ты свой клан спас, в то время как других убивали. Если будет, конечно, кому рассказывать. Потому что, если задавят нас, то следом сразу за вас примутся.

– Ну, раз уж в разговоре нас упомянули, – решил все-таки вмешаться Марьян, видя как накаляется обстановка, – то дайте уж и мне сказать.

Платон, готовый сорваться, придержал эмоции и кивнул.

– Так вот все, почти все, кого генерал пустил на смерть, сейчас в этой комнате. Но, думаю, несмотря на весь ужас, который нас в подземельях поджидал, каждый из нас понимает, что все мы можем ошибаться. И рассказ Змея с Музыкантом это лишь подтвердил.

Лидер маркитантов бросил на старшину недоуменный взгляд.

– Да, Платон, – подтвердил его догадки Марьян, – я сейчас буду просить за «воронцов». Парень прав. Не так много людей в Москве осталось, и с каждым днем нас становится только меньше. Бабы не успевают рожать столько, сколько в боях с мутами да в Полях Смерти гибнет. Если сегодня не поможем им – завтра, может статься, некому будет помочь и нам.

– Ты предлагаешь оставить нас сейчас без прикрытия? – снова вскипел Платон.

– Зачем? – спокойно ответил Марьян. – У нас фенакодусы стоят без дела. Сколько их? Сотни две, больше? Вот пусть столько же добровольцев отправится на помощь. Ну и боеприпасов им дать, чтобы не нуждались.

– Да ты сбрендил, старый! – отмахнулся от него маркитантский лидер.

– Ты не горячись, – Марьян отвел Платона в сторону, переходя на шепот: – Ты сколько лет пытался с генералом отношения наладить? И что? А тут он сам к тебе обращается.

– Не то время он выбрал, – ответил лидер маркитантов.

– Тут особо выбирать не приходится, – настаивал Марьян. – Другого времени может не настать, пойми!

И торговец снова повысил голос, чтобы все его слышали:

– Это, конечно, мое мнение. Но я за него отвечаю и, что бы ты ни решил, сегодня же отправлюсь на помощь «воронцам». Со мной в подземельях были Клин и Третий – пусть тоже скажут свое мнение.

– А при чем тут Третий? – удивился Платон. – Может, еще Прохора попросишь высказаться?

– Да при чем тут этот трус? – скривился Марьян. – Он свой ошейник заслужил – пусть теперь камни для постройки базы потаскает. Я же тебе о мнении авторитетных членов клана говорю.

– В случае с Клином – это понятно. Но за каким лешим ты Третьего приплел? С каких пор голос рядовых бойцов учитывается на совете старшин?

– Ну раз уж на то пошло… – вздохнул Марьян. – Для нашего клана, – он подошел к кио и похлопал по спине, – Третий совсме не рядовой боец. Лично мне и Клину он спас жизни. Да и многим другим. Никто не станет спорить, что он один стоит целого отряда. В преданности его сомневаться не приходится. Выучки и опыта ему не занимать. Я уж молчу о знаниях, которыми Третий с нами делился все это время. А по возрасту он старше всех нас. Эту тему надо было поднять раньше, но в наше время тяжело спешить и легко опоздать. Потому поднимаю вопрос о возведении кио в старшины.

Лицо Платона вытянулось от удивления. Да и Клин с Борисом явно были не готовы к такому разговору. Для самого Третьего это стало неожиданностью.

– Тем более, Семен погиб при нападении мороков, – как будто не заметив реакции командира, продолжал Марьян. – Нам нужен новый старшина.

Платон переглянулся с Борисом и посмотрел на Клина. На лице дознавателя, как всегда, трудно было что-либо прочесть, кроме того, что тот всерьез задумался.

– Да ты понимаешь, что предлагаешь? – наконец, заговорил лидер маркитантов. – Я тоже уважаю Третьего, но как воспримут люди киборга-старшину?

– М-да… – произнес Клин. – Кио, командующий людьми… звучит как сказка.

Платон кивнул:

– Вот видишь, Марьян…

– Но не в нашем случае, – не дал ему закончить дознаватель. – Мы говорим о конкретном кио, и я поддержу Марьяна. Как и в вопросе с оказанием помощи воронцовским.

Димка разом ожил, услышав два голоса в поддержку. Все взгляды устремились к Борису. Его мнение теперь было решающим. Старшина обвел взглядом всех, потом поднялся и подошел к Третьему.

– Не думал, что когда-нибудь такое случится. Но времена меняются… – произнес Борис и протянул руку: – Ну, успеха в новом звании, старшина Третий!

Платон так и застыл при этих словах. Решения в клане принимались большинством голосов, и он сегодня оказался в меньшинстве. Киборг же почувствовал, как внутри него шевельнулось что-то, от чего по телу побежали волны тепла. Контролировать голосовые связки стало тяжело, сердцебиение непонятно почему участилось. Ранее такого с ним не случалось. Кажется, похожие симптомы наблюдались у людей, когда они испытывали чувство глубокой благодарности? Третий только надеялся, что из глаз не потечет жидкость – в теле киборгов слезные железы отсутствовали, и несвойственная функция могла свидетельствовать о серьезных неполадках. Или чуде, в которое кио готов был поверить после услышанного им сейчас.

Между тем все в комнате смотрели на него и чего-то ожидали.

– Спасибо за доверие! – запоздало вспомнил он и пожал Борису протянутую руку.

– Если кому-то интересно мое мнение, – подал голос Платон, – то я не против Третьего, но лишь опасаюсь разговоров среди людей!

– Не боись! – успокоил его Марьян. – Разговорами еще никого не удалось убить.

– Моя община может стать первой, – напомнил Димка.

– С этим теперь, как я понимаю, все будет в порядке, – нервно посмеиваясь, сказал Платон. – Сдается мне, новый старшина поддержит решение своего поручителя.

Кио подтвердил.

– Что ж, большинством голосов решено оголить нашу оборону и отправить помощь дружественной воронцовской общине, – постановил маркитантский лидер. – Я только попросил бы не увозить все боеприпасы и оружие с базы! И ничье голосование этого постановления не изменит.

– Да ладно тебе, – утешил его Марьян, – никто твоего лидерства не оспаривает.

– Уйди с глаз долой! – махнул рукой Платон. – Главное – возвращайтесь живыми!

– Будет сделано! – весело козырнул торговец.

Марьян обернулся к Третьему:

– Я теперь не твой командир, но надеюсь, мы все равно пойдем вместе?

Киборг покачал головой:

– Я остаюсь.

Старшины удивленно посмотрели на кио, Платон так вообще хохотнул:

– Вот так, Марьян! Пожинай свои плоды!

Третий поторопился объясниться:

– Мне надо Спая починить, да и за базой приглядеть – когда шамов устраняли, нео проговорились, что вечером все хомо будут на вертелах жариться.

– Так, а подробнее? – оживился лидер маркитантов.

– Ничего конкретного. Так и сказал. Может, просто бахвалился, а может, и затевается что-то. Так что лучше я тут на всякий случай побуду.

– Если так, то, конечно, никаких вопросов, – пожал руку киборгу Марьян. – И я бы тоже остался, но слово купца тверже тантала.

– Береги себя! – пожал руку торговцу кио. – И спасибо!

– Да ладно, какие счеты? – улыбнулся Марьян. – За наше общее дело радеешь! До встречи!