Эта неопубликованная рукопись на французском языке, вошедшая в рукописный сборник статей Юлии Данзас, собранный для «Общей истории религий» [8] , хранится в архиве Доминиканской провинции Франции, в досье «Истина». Она является докладом на мариологическом конгрессе в Париже 28 февраля 1938 года.

Как добросовестный историк религий, Юлия Данзас рассматривает почитание Богородицы в свете реминисценции языческого культа поклонения матери-земле и следов византийского монофизитства, объясняющих отказ от почитания Младенца Иисуса и «культ Матери-Заступницы, почти оторвавшейся от человеческой реальности Марии», почитание, «которое в некотором роде обожествляет Марию, затемняя в Ней тем самым Ее человеческий характер». Юлия показывает особенности почитания Богоматери в православии, будь то в иконографии или в свадебных обрядах, и, наконец, его вырождение в хлыстовстве. Она завершает статью пожеланием, чтобы диалог между православными и англиканами не привел к ослаблению почитания Богородицы в православии, и предлагает проводить под знаком молитвы к Богоматери всю работу по единению Церквей, «в радостном убеждении, что здесь общение в молитве возможно уже сейчас, еще до наступления окончательного и полного единства». Примечания к статье даны автором книги, а не автором статьи. Перев. Н. В. Ликвинцевой.

Говорить о русском благочестии – значит в первую очередь говорить о том страстном и напряженном благоговении, с каким русское христианство всегда относилось к Пресвятой Деве. В России, может быть, больше, чем где бы то ни было еще, почитание Богородицы стало центром, сердцевиной религиозного чувства и христианской жизни.

Это, как мы знаем, непосредственное наследие Византии, духовной дочерью которой и стала Россия. На византийском Востоке термин этот – Богоматерь – Théotokos – был не только самым нежным словом в словаре христианина, – порой он приобретал значение воинственного клича в той грандиозной борьбе, которая разгорелась в V веке вокруг христологической проблематики, поднятой Несторием[9]. Народные массы мало что понимали в тонких различениях, вдохновлявших богословов, но они очень болезненно восприняли то, что кто-то хотел отказать Пречистой Деве Марии в славном звании Богоматери, именно это поднимало толпы против любого, кто осмеливался посягнуть на божественную славу Марии. С тех пор это звание Богородицы, Théotokos, становится самым предпочтительным термином для обозначения Пресвятой Девы, священным словом, самым дорогим народу Византии, а после него, в славянском выражении Богородица, так же и народу России, принявшей христианство.

«Пресвятая Богородице, спаси нас!» Это молитвенное обращение вот уже девять веков непрестанно поется Русской Церковью; это молитва, которая срывается с уст каждого русского в любой момент его жизни. Обратим внимание на форму этого обращения. Это не молитва о заступничестве в прямом смысле этого слова, это не ora pro nobis[10] Латинской Церкви. Это прямая просьба о спасении к Той, которая может его даровать, к Той, которая является Матерью не только Ее божественному Сыну, но и всему человечеству. Верующий приходит к Ней, как ребенок приходит к собственной матери, с тем же доверием к Ее материнской любви, таинственным образом всемогущей.

Речь здесь идет не о богословской теории, а о том, как русский христианин, не слишком искушенный в богословии, понимает (часто даже не зная, как это определить) свое почитание Богоматери. И, чтобы понять мировоззрение, которым такое почитание вдохновляется, нужно попытаться проанализировать те различные элементы, из которых оно состоит.

Прежде всего тут налицо непосредственное влияние прекрасной византийской гимнографии, добравшейся до Руси уже на языке, доступном даже неграмотному человеку. Все эти песнопения несравненной красоты, обращенные к Марии, куда величайшие поэты Византии переплавили сокровища своего мистического опыта, русские получили в великолепном славянском переложении и теперь веками с упоением их повторяют; они зачарованы ими с детства, они у них в сердце и на устах на всем протяжении жизни. Именно эти песнопения освещают и дают глубокий смысл молитве «Пресвятая Богородица, спаси нас!», молитве, которую русский ребенок выучивает наизусть еще на коленях у матери и которую бормочет, не пытаясь ее понять. Молитвенное обращение к божественному Материнству предшествует сознательному христианскому чувству: оно не вывод из него, а источник вдохновения для него. И на этих, уже заложенных, основаниях и строится пламенное почитание, выраженное прекрасной литургической поэзией[11].

Тут нужно вспомнить, что почитание Богородицы было в Византии особым аспектом местного культа. Древняя столица Восточной империи находилась под особым покровительством Богоматери, Théotokos. Именно здесь рождается прямое молитвенное обращение – «Пресвятая Богородица, спаси нас!», – потому что это было выражением несокрушимого доверия к этой Небесной Заступнице посреди тех опасностей, что почти беспрестанно обрушивались на имперский Град. И именно этот местный культ, наполненный ревностным отношением к всепочитаемой и всемогущей Защитнице, Россия узнала уже в самом начале своей христианской жизни. Переданный как самый драгоценный дар византийского наследия, он становится для всей России своим, национальным культом. Не было ни одного русского города, в котором не было бы храма, посвященного Богоматери; как правило, это главный храм, главный собор во всех исторических центрах русской жизни – сначала в Киеве и Новгороде, позднее в Москве, затем в Санкт-Петербурге. В силу исторических обстоятельств Россия несколько раз меняла свой политический центр, и всякий раз место, посвященное Богоматери, сразу становилось ее сердцем. В Киеве, в первом большом соборе, построенном в России, стена, украшенная грандиозным образом Богоматери Оранты, теперь всегда называется «стеной нерушимой», и народная легенда говорит, что Россия жива будет до тех пор, пока стоит эта «стена». В Новгороде и Москве главный собор называли «домом Пресвятой Богородицы», и от этого стали так называть и всю Московскую Русь. Русские армии веками, защищая свои границы, которым всегда грозили внешние враги, защищали «дом Пресвятой Богородицы», о чем говорит их военный клич. Мы уже сказали: это местный культ, распространившийся на всю страну, впитавший в себя идею родины-матери. И так же, как образ Путеводительницы армий (Одигитрии) несли во главе византийских войск, иконы Богородицы сопровождали русские армии, а после побед именно вокруг них совершались благодарственные молебны. Территориальные завоевания, беспрестанно расширявшие Российскую империю, понимались как увеличение удела Богородицы.

Не вдаваясь в подробности, скажем хотя бы об одной черте, раскрывающей особенности этого мариологического культа. Задолго до обращения Руси в христианство, в один из тех тяжелых моментов, когда Византия призвала Небесную Заступницу, чтобы спасти город и империю от внезапного натиска врагов, люди уверовали, что Богородица, Théotokos, воспарила над Градом и покрыла его Своим омофором; победа, которая сразу за этим последовала, стала считаться чудом, а в память об этом заступническом видении Богородичный праздник был вписан в византийский календарь. Но никогда в Византии праздник этот не достигал такого размаха, какой позднее приобрел он в России. Этот праздник Покрова Пресвятой Богородицы, приходящийся на 1 октября, оставался и остается для русских одним из важнейших праздников годового круга, праздником народным и национальным, которому повсюду посвящены бесчисленные храмы. Это был день, когда всякий русский человек, каждый по отдельности и народ в целом, испытывали радостную уверенность в том, что находятся под особой защитой Матери Человечества.