Я оглянулась только однажды. Вампиры сомкнули круг. Зомби металась из стороны в сторону, пытаясь бежать. Но бежать было некуда.

Я вышла в перекошенную калитку. Ветер наконец спустился с деревьев на землю. Из-за изгороди донесся еще один вопль. Я побежала и больше не оглядывалась.

Я поскользнулась на мокрой траве. Чулки для бега не предназначены. И я сидела на траве, тяжело дыша и стараясь ни о чем не думать. Я подняла зомби, чтобы спасти другое существо, которое оказалось не человеком. Теперь поднятого мной зомби терзают вампиры. Черт. Еще и половина ночи не прошла.

– Что же дальше? – шепнула я себе.

И ответил голос, легкий, как музыка.

– Привет тебе, аниматор. Кажется, у тебя сегодня насыщенная ночь.

Николаос стояла в тени деревьев. С ней был Вилли Мак-Кой, держащийся чуть поодаль, как телохранитель или слуга. Скорее всего слуга.

– Ты возбуждена. Что такого случилось?

Голос ее взлетал и падал, будто она пела песенку. Опасная девчонка вернулась.

– Захария поднял зомби. Пропал предлог, чтобы его убить.

Тут я рассмеялась, и смех звучал отрывисто и резко даже для меня. Он и без того был мертв. Но вряд ли она знает. Она не умеет читать в умах, умеет только выдавливать из них правду. И уж точно ей не пришло в голову спросить: «Захария, ты живой или ты ходячий труп?» Я смеялась и не могла остановиться.

– Анита, что с тобой?

Голос у Вилли был такой же, каким был и при жизни.

Я помотала головой, пытаясь перевести дыхание.

– Ничего, все в порядке.

– Я не вижу в этой ситуации ничего смешного, аниматор. – Голос соскользнул вниз, как маска с лица. – Ты помогла Захарии поднять зомби.

Это прозвучало обвинением.

– Да.

Я услышала шорох травы. Шаги Вилли. Взглянув вверх, я увидела, что Николаос идет ко мне бесшумно, как кошка. Она улыбалась – милое, красивое, безобидное дитя. Нет. Лицо чуть длинновато. Совершенная девочка-невеста уже не была столь совершенной. Чем ближе она подходила, тем больше можно было заметить недостатков. Я начинала видеть ее такой, какой она была на самом деле. Или нет?

– Ты очень пристально смотришь на меня, аниматор. – Она рассмеялась высоким диким голосом, как ветровые колокольчики в бурю. – Как будто увидела привидение. Ты увидела привидение, аниматор? Ты увидела что-то, чего испугалась? Или дело в другом? – Ее лицо было от меня на расстоянии вытянутой руки.

Я задерживала дыхание, впившись пальцами в землю. Страх охватил меня холодным слоем, как вторая кожа. Это лицо было такое приятное, улыбающееся, ободряющее. Честно, ей не хватало ямочек на щеках. Голос у меня был хриплым, и мне пришлось откашляться.

– Я подняла зомби. И я не хочу, чтобы его мучили.

– Но это всего лишь зомби, аниматор. У них нет настоящего ума.

Я просто пялилась на это приятное тонкое лицо, боясь отвернуться, боясь на нее глядеть. Грудь стискивало желание бежать.

– Она была когда-то человеком. Я не хочу, чтобы ее пытали.

– Они ей особо больно не сделают. Мои маленькие вампирчики будут разочарованы. Мертвый от мертвого не подкормится.

– Гули кормятся. Они едят мертвецов.

– А что такое гуль, аниматор? Он воистину мертв?

– Да.

– А я мертва? – спросила она.

– Да.

– Ты уверена? – У нее над верхней губой был небольшой шрам. Наверное, она получила его еще при жизни.

– Уверена.

Она рассмеялась – это был звук, который вызывает улыбку на лицах и радость в сердцах. Меня от этого звука передернуло. Вряд ли мне еще будет когда-нибудь приятно смотреть фильмы с Ширли Темпл.

– По-моему, ты ни капельки не уверена.

Она встала одним плавным движением – тысячелетие практики дает себя знать.

– Я хочу, чтобы зомби положили обратно сегодня, сейчас, – сказала я.

– Ты не в том положении, чтобы чего-нибудь хотеть.

Ее голос прозвучал холодно и очень взросло. Дети не умеют голосом сдирать кожу.

– Я ее подняла. Я не хочу, чтобы ее пытали.

– Это очень плохо?

Что я могла сказать?

– Я прошу.

Она посмотрела на меня пристально:

– Почему это для тебя так важно?

Вряд ли я могла бы ей объяснить.

– Просто важно, и все.

– Насколько важно?

– Я не поняла вопроса.

– На что ты готова ради своей зомби?

Страх сгустился под ложечкой свинцовым комом.

– Я тебя не понимаю.

– Вполне понимаешь, – ответила она.

Тут я встала – хотя это вряд ли помогло бы. Я даже была выше ее. Она была крошечной, как фея или дитя. Ладно.

– Чего ты хочешь?

– Не делай этого, Анита.

Вилли стоял поодаль от нас, будто боялся подойти. После смерти он стал умнее, чем при жизни.

– Тихо, Вилли.

У нее была совершенно разговорная интонация – без повышения голоса, без угрозы. Но Вилли тут же затих, как хорошо обученная собака.

Может быть, она перехватила мой взгляд. Как бы там ни было, она сказала:

– Я наказала Вилли за то, что он не сумел нанять тебя с первого раза.

– Наказала?

– Наверняка тебе Филипп рассказывал о наших методах.

Я кивнула:

– Гроб с крестом?

Она улыбнулась сияющей радостной улыбкой. Тени превратили ее в оскал.

– Вилли очень боялся, что я его там оставлю на месяцы, если не на годы.

– Вампиры не могут умереть с голоду. Я понимаю принцип наказания.

И про себя я добавила: «Сука ты мерзкая». Меня можно пугать лишь до тех пор, пока я не разозлюсь. Злость – это более приятное ощущение.

– Ты пахнешь свежей кровью. Дай мне тебя попробовать, и я прослежу, чтобы твою зомби уложили без вреда.

– Попробовать – это значит укусить? – спросила я.

Она рассмеялась весело и сердечно. Сука.

– Да, человечинка, это значит укусить. – Вдруг она оказалась рядом, и я отдернулась, не успев подумать. Она снова рассмеялась. – Кажется, Филипп меня опередил.

Минуту я не могла понять, о чем она говорит, потом я коснулась рукой следа на шее. Мне вдруг стало неловко, будто меня застали голой.

Снова смех поплыл в летнюю ночь. Он серьезно начинал действовать мне на нервы.

– Никаких проб, – сказала я.

– Тогда позволь мне войти в твой разум. Это тоже вроде питания.

Я покачала головой – слишком быстро, слишком много раз. Лучше сдохну, чем впущу ее в свой разум еще раз. Если у меня будет выбор.

Поблизости раздался вопль. Эстелла обрела голос. Я вздрогнула, как от пощечины.

– Дай мне попробовать твою кровь, аниматор. Без зубов. – При последних словах она сверкнула клыками. – Ты только стой и не пытайся меня остановить. Я попробую свежую рану у тебя на шее. Питаться от тебя я не буду.

– Кровь оттуда уже не идет. Рана закрылась.

Она улыбнулась, и так очаровательно!

– Я ее пролижу.

Я сглотнула слюну. Я не знала, что делать. Донесся еще один вопль, высокий и отчаянный. О Господи.

– Анита… – начал Вилли.

– Молчание или ты рискуешь меня прогневить.

Голос ее прорычал низко и мрачно.

Вилли уменьшился вдвое. Его лицо под черной шапкой волос стало белым треугольником.

– Все путем, Вилли, – сказала я. – Ты за меня не переживай.

Он смотрел на меня с расстояния нескольких ярдов, но это с тем же успехом могли быть и мили. Бедный Вилли. Бедная я.

– А что тебе толку, если ты не будешь от меня питаться? – спросила я.

– Абсолютно никакого. – Она протянула ко мне бледную ручку. – Конечно, страх – это тоже вид субстанции.

Холодные пальцы охватили мое запястье. Я дернулась, но не стала вырываться. Я же собиралась позволить ей это сделать?

– Назовем это тенью питания, человек. Кровь и страх всегда драгоценны, как бы ни были получены.

Она шагнула ко мне и выдохнула мне на кожу, и я попятилась. Но ее рука удержала меня.

– Погоди. Я хочу, чтобы сначала отпустили зомби.

Она пристально посмотрела мимо меня, видя что-то, чего не было или что было не видно мне. Я ощутила напряжение в ее руке, почти электрический удар.