Однако, первые представители инопланетной живности ко всеобщей радости спустились самостоятельно. Ими оказалась троица волкоподобных существ, которых вёл бомжеватого вида погонщик, от которого за километр несло перегаром.

Поддатый мужичок в пальто-безрукавке кое-как добрёл до возвышенности, где мы складировали груз, и завалился спать. Звери пристроились рядом, тихонько порыкивая в сторону тех, кто проходил мимо. Они действительно чем-то напоминали представителей семейства собачьих, только помимо чёрной шерсти с серыми подпалинами, на их телах имелось множество костяных наростов. Будто поверх шкуры на них нацепили части чьего-то скелета. Поначалу я в сумерках принял эти нашлёпки за примитивную броню, но после рассвета стало понятно, что это часть их организма. Веса в каждой зверюге было примерно под центнер, а по клыкам они запросто уделывали саблезубого тигра.

Неудивительно, что местному кинологу позволили спокойно проспаться, хотя большая часть «песчаных охотников» вкалывала наравне с рабами. Кто-то с деловым видом орудовал на палубе, а кто-то не чурался замочить штаны внизу, на мелководье.

Улучив свободную минутку, я спросил про зверюг у моего напарника и по совместительству — невольного гида. Благо, мы вместе тащили очередной ящик на бархан. Ку зябко поёжился от одного взгляда в сторону дрессированных хищников, после чего выдал следующее:

— Это костяные волки, или проще — костепсы. Очень-очень опасные, жрут только мясо.

Я и сам уже догадался, что они совсем не по травке с ягодками специализируются. Другое дело, что система дополненной реальности впервые на моей памяти выдала сразу два варианта перевода, так и не определившись с наиболее приближенным к нужному значению. Фонетически это звучало как «Поб ча буто», но мне больше нравился сокращённый «почабыт», который и являлся аналогом русского «костепса».

Оставалось только надеяться, что нас прихватили с собой в поход не в качестве самоходного собачьего корма. Такие бестии человека за один присест заточат, не подавятся. И пугало это куда больше гипотетической опасности Великой пустыни, расписываемой гуманоидом.

Следующими спустились шестеро массивных существ, ревевших так, что закладывало уши. И вот с ними уже пришлось основательно повозиться, так как шагать по кривоватому помосту они не хотели совершенно. Пока одни люди толкали упрямцев с борта, другие подтягивали их к себе с помощью многочисленных верёвок. А размер у зверушек был куда побольше, чем у баранов.

Животные активно сопротивлялись, будто их вели на забой, а иногда и вовсе делали попытки откусить кому-нибудь голову. Но стоило им почувствовать под широкими лапами твёрдую опору, как они моментально превращались в смирных двухметровых увальней. Как я понял, это был местный аналог верблюдов, используемых в качестве грузового транспорта. Хотя роднил их, разве что, крутой горб на спине. А так они больше напоминали какую-то несмешную пародию на динозавров. Вроде бы должны смотреться грозно, а по факту получается сплошная нелепость.

Грубая шкура вся в каких-то бородавках, мощные лапы с несуразно широкими ступнями, на которых срослись пальцы до самых когтей, напомнивших копыто. От чешуйчатого хвоста остался жалкий обрубок — явно купировали в своё время. Ну, а голова так вообще — будто бухие палеонтологи в музее из разных частей собирали. Если верхняя часть чем-то походила на черепашью, то широченная нижняя челюсть, выступающая вперёд, сводила это сходство на нет. Зубы отсылали прямиком к Щелкунчику — такие же крупные и ровные, как пеньки. Ну, а вишенкой на торте стали широкие висячие уши, на зависть любому спаниелю.

Звали этих красавцев гарру, что переводчиком никак не конвертировалось, и они являлись главной тягловой силой любого приличного каравана. По крайней мере, так поведал мне Ку, у которого в родном улье как раз и разводили подобных носильщиков. Помимо сложной системы из ремней и хомутов, предназначенной для поклажи, каждый тащил на себе небольшое седло в районе лопаток. А уж навьючивали их без всякой жалости всем тем, что мы накануне вытащили из трюма. По итогу животные превратились в ходячие тюки, мерно топчущиеся на месте.

У меня к этим трудягам тут же прорезалась симпатия, ведь они взвалили на себя большую часть груза, не считая нескольких крупных ящиков, тащить которые приходилось вчетвером. На их счёт у меня имелись самые серьёзные опасения, но они тут же развеялись, когда из трюма показалось последнее тягловое животное.

От громкого трубного рёва по водной глади пошла заметная рябь. Костепсы вскочили на лапы, вздыбив шерсть и костяные пластины, а люди на палубе забегали, как растревоженные муравьи. Существо протискивалось в широкое отверстие грузового отсека с большим трудом, порождая громкий треск досок. Что тут скажешь — роды выдались тяжёлые, да и плод шёл вперёд задницей.

А когда он ступил колонноподобной лапой на мостки, я понял — они не выдержат при всём желании. Только не такую тушу. Поэтому отошёл от них как можно дальше, насколько позволяла верёвка.

Если гарру с натяжкой можно было сравнить с верблюдами, то тут напрашивалась аналогия как минимум, со слоном. Только эта хрень на него походила лишь циклопическими размерами, да сероватой морщинистой кожей. Внешне же она, скорее, напоминала гигантского бульдога за счёт широченной грудной клетки и коротких толстых лап. А вот голова на толстой шее больше походила на кабанью из-за толстого пятака вместо носа и маленьких глазок, расположенных в крупных впадинах черепа. Позади лобастой башки задорно торчала парочка маленьких заячьих ушек, умилительно дёргающихся из стороны в стороны.

Но заметил я их уже после того, как меня окатило волной с ног до головы, когда гигант грузно плюхнулся в воду. Сходни всё же не выдержали, лишь замедлив неизбежное падение. А вместе с водой во все стороны брызнули деревянные щепки, только чудом никого серьёзно не зацепив. Но количество матерных выражений на квадратный метр всё равно побило все рекорды, едва не перегрев мой несчастный переводчик до сильной головной боли. Нужно срочно учить язык, ведь в таких случаях система субтитров практически бесполезна. Когда возгласы звучат со всех сторон, они только мельтешат перед глазами, как неразборчивая рябь.

Гомон поднялся такой, что впору было себе уши заткнуть. Ругались все, включая вымокших до нитки рабов, и только виновник погрома довольно фыркал в воде, не торопясь подниматься на ноги. Вроде бы он приземлился удачно.

Внезапный душ пошёл мне на пользу, но смыть с меня всю многодневную грязь он был не в состоянии. Поэтому я отошёл чуть в сторону, быстренько скинул с себя грязные тряпки и занялся гигиеной, используя мокрый песок в качестве мочалки. Всё равно ведь работа подошла к логическому концу. Последние члены экспедиции, оставшиеся на борту, спускались при помощи верёвок. А другие наоборот — взбирались наверх или обвязывали наиболее крупные обломки сходней. Древесиной тут явно не разбрасываются.

Я ожидал косых взглядов со стороны аборигенов, но вскоре ко мне присоединились ещё несколько невольников, включая немногочисленных женщин. Они совершенно не стеснялись нашего присутствия, стараясь как можно быстрее навести марафет. Я про себя автоматически отметил, что с нижним бельём у рабынь всё очень плохо, а вместо бюстгальтеров они носят тугие тканевые повязки.

Среди них оказалась и Маша, щеголявшая точно таким же средневековым набором. Я даже догадывался, кто именно прикарманил её фирменное бельишко. Девушка немного осунулась с нашей последней встречи, но выглядела вполне здоровой. А ещё над её головой красовалось правильное имя, а не фамилия, как у некоторых торопыг. Видать, с операционной системой она освоилась куда лучше меня. Только вот взгляд, брошенный в мою сторону, мне совершенно не понравился. Там плескалось столько неприкрытой ненависти, что я не стал окликать землячку.

Жива, ну и ладно. Не спрашивать же у неё в самом деле дежурное «Как дела, как поживаешь?». Ответ мне прекрасно известен. Сам в таком же паршивом положении.