— Что-то это всё мне напоминает… — пробормотал я. — Инквизиция почему-то очень любит костры. Выходит, она отжала целый регион у империи?

— Не совсем. Закрепиться у Святой Нации не получилось, но житья там больше не стало. Много лет идут постоянные стычки и зачистки, а в последние годы туда ещё и людоеды с северных берегов захаживают. Жратвы им там вдоволь… Мы ещё в самом начале заварушки предпочли сбежать оттуда, иначе полегли бы все. Тогда случилась страшная многолетняя засуха, а знать наоборот — взвинтила налоги. Кто не мог выплатить подати из-за неурожая, попадал в рабство. Многие возмущались, но ничего поделать не могли. И тогда на эту благодатную почву Симеон со своими приспешниками посеял семена раздора. Он был один из лидеров давнишнего «красного мятежа», когда взбунтовалось множество имперских крестьян. Но ему единственному удалось уцелеть и увести верных людей в здешние горы. Чуть позже там начали собираться беглые рабы и всякий шальной народ. В Мочалке они хотели провернуть то же самое, только в большем масштабе. Опыта войны с карателями у мятежников предостаточно, а на тот момент большинство из нас считали их чуть ли не спасителями. Наивные идиоты… В итоге к мятежу примкнули почти все. Даже мы, чего уж греха скрывать. Пограничные гарнизоны не были готовы к удару в спину, и в первые же дни восстания большая их часть оказалась разгромленными. Остальным полностью отрезали все поставки, и капитуляция их была делом времени. Все это прекрасно понимали и готовились к переговорам. Но тут как из-под земли появился экспедиционный корпус Святой Нации. Это были отборные войска под предводительством святого инквизитора Сэто, который не оставлял после себя ничего живого. Договариваться он ни с кем не собирался. Тех, кого не убили на месте, угоняли в невольники. И это ещё считалось большой удачей. Смешно, да?

— За что боролись, на то и напоролись, — прокомментировал я. — А что случилось с Симеоном и его провокаторами?

— Они сбежали обратно в Синкаан, — вдохнул мужичок. — Нам повезло оказаться в стороне от основной резни, и мы тоже успели сделать ноги. Но я своими глазами видел красные от крови ручьи и зарево пожаров во весь горизонт. С тех пор мы здесь… Обитаем. Многие беженцы в конце концов примкнули к мятежникам, но нас от них воротит. Менять одну кабалу на другую, во имя пресловутой справедливости, дураков нет!

Пока бывший фермер изливал мне душу, мы покинули каньон и взобрались по пологому склону на вершину одного из хребтов. Судо ковылял вполне бодро, но на неровной местности пришлось подставить ему плечо и двигаться чуть ли не в обнимку. Арбалет теперь болтался на верёвке, и мой собеседник всё чаще бросал на него любопытные взгляды.

— Что-то не так? — в лоб спросил я у него.

— Странный аппарат у тебя, никогда таких не видел. Где ты его взял?

— С трупа снял, старого.

— Видать, то был тех-охотник, — предположил мужичок. — Они часто непонятные штуки находят. И мрут потом, как правило. Так что мой тебе совет — увидишь нечто странное, не вздумай приближаться, а то костей не соберёшь.

— А как на счёт Мумиё?

— Панацея? Верно, в таких местах её частенько собирают. Но она и так встречается практически везде. В некоторых ручьях достаточно оставить дубинку на пару дней, чтобы на неё налипло. На продажу не хватит, но вот для мелкого врачевания — вполне. Я ногу уже обработал, скоро будет как новенькая, хе-хе…

— А что на счёт более серьёзных увечий? — я кивнул на свою культю.

— Ну, руку ты себе не отрастишь, хоть с ног до головы измажься. Отравишься, да и только. Зато можно поставить механическую замену, но стоит это очень дорого. У вас там разве не было скелетов?

— Смотря что ты имеешь в виду.

— Ну, ходячие железяки, выглядят как набор человеческих костей, только из металла, — охотно принялся объяснять Судо. — Отсюда и прозвище такое. Я сам видел их всего пару раз, но на всю жизнь запомнил. Они… Жуткие.

— Роботы, ты серьёзно?! — выпалил я.

Но переводчик отказался конвертировать этот простейший термин и, само собой, фермер меня ни хрена не понял. Хотя достаточно вспомнить ту руку в пещере, чтобы мой вопрос стал риторическим.

— И что, эти самые скелеты торгуют собственными запчастями? — решил я зайти с другой стороны.

— Понимаю, это звучит страшно, но многие не готовы всю жизнь оставаться калеками. Хотя церковь учит, что человеческая душа в таком случае становится опорочена, в империи на это благополучно кладут хер. Как и на многое другое… Но если ты обзаведёшься рукой скелета, то лучше тебе не попадаться на глаза радикальным верующим. Особенно — Святой Нации.

— А сам ты как к этому относишься?

— В юности осуждал, было дело, — неохотно признался Судо. — Но потом осознал, что это — всего лишь инструменты. Такие же, как соха или мотыга, только мудрёней. Люди с ними ничем не отличались от обычных. Трудились, любили, умирали… Думаю, человеческая душа не настолько слаба, чтобы её запятнать какой-то глупой железякой. Окрану угодна трудолюбивая паства, а какой смысл в том, чтобы остаток жизни быть беспомощным обрубком? Так что я — еретик, как и большинство моих собратьев. Многие и вовсе отреклись от учения, разочаровавшись в боге.

— А здесь, в Синкаане, возможно добыть такую руку?

— Как и говорил тебе в начала, только если в форпостах. Туда частенько заглядывают контрабандисты, так что там чего только не бывает…

— А где, говоришь, ближайший?

— День пути отсюда, строго на юг. Ориентир — высокая скала с тремя зубцами. Мы туда иногда ходим сбывать… Продукцию. Так что ты можешь остаться у нас и отправится вместе.

— А что вы продаёте? — насторожился я.

— Всякое разное, — уклончиво ответил бывший фермер. — Выращиваем зелень, кое-какие приправы, ещё шкуры добытые сбываем и руду.

— С охотой я смотрю у вас не заладилось…

— Да, иногда такое случается, хотя нам обычно удавалось отбиться.

— А далеко ещё до вас?

— Да практически уже пришли. Сейчас дойдём до конца хребта, там будет спуск. За ним по ущелью до небольшой долины. Мы там своё хозяйство и разбили, благо вода рядом…

Воспользовавшись небольшой передышкой, которые мы организовывали каждую милю, я прикрыл глаза и без труда проследил описанный маршрут по встроенной в голову карте. Похоже, что подобное опциональное расширение напрочь отсутствовала у местных, иначе они бы ориентировались куда лучше, чем по светилу и прочим звёздам. То, что переводчик именовал южным направлением, дословно звучало как «левее от заката». Но рассказывать о своих возможностях первому встречному я не собирался. Как и слепо ему доверять.

На Окрана надейся, как говорится, а сам не плошай.

Я уже давно убедился опытным путём, что снимкам вовсе не пара тысяч лет. Кое-где чётко просматривались кроны отдельных деревьев, вплоть скопления кустарника или свежие каменные осыпи. Так что доверять им стоило если не на все сто процентов, то хотя бы на девяносто.

И ущелье впереди, и саму долину я обнаружил без труда. Вот только это был обычный пустырь между скалами, коих здесь сотни. Никаких признаков воды и тем более — сельского хозяйства, как и прочих построек. Выходит, что мой собеседник нагло врёт. Других похожих мест в округе не наблюдалось вовсе.

— Знаешь, сэмпай, — проговорил я вслух, поднимаясь на ноги. — Спасибо тебе за гостеприимство, но мне предпочтительней сразу направиться к форпосту.

— Так ночь уже скоро! — замотал головой взволнованный Судо. — Зачем рисковать, оставайся! Тем более, я без тебя быстро не дойду.

— Прости, но тут наши дороги разойдутся.

— Куда же ты пойдёшь? Тут же спуститься негде!

Здесь фермер был полностью прав — если поначалу склоны хребта были пологими, то сейчас они представляли собой одни крутые обрывы. Относительно ровной оставалась лишь вершина, да и то далеко не везде. Иногда двигаться приходилось по узким тропинкам, чтобы не сорваться в пропасть.

— Вернусь обратно, — пожал я плечами. — По нашим следам.