«До завтра!» — решил Кристофер.

Рано утром горничная принесла ему чай.

— А что, — спросил Кристофер у девушки, — комната сэра Уолтера Равена такая же, как у меня?

— Такая точно, мистер.

— И такая же резьба?

— Такая точно, но другого рисунка. Если вас интересует комната сэра Уолтера Равена, в которой висит древний портрет Карла Второго, то не угодно ли взглянуть, я провожу вас. Многие туристы любуются этим портретом. Он необыкновенной выразительности.

— Но, может быть, сэр Вальтер еще у себя, и имею ли я право воспользоваться вашим приглашением?

— Само собой разумеется, мистер Рейс, что я говорю не иначе, как имея на то основание. Сэр Уолтер Равен уехал с мисс Сидни Честер прогуляться.

— Как рано встает сэр Уолтер Равен!

— Очень рано. Кажется, он страдает бессонницей. Без ума влюблен в нашу барышню. Дай им Бог всякого счастья! Пожалуйте!

Кристофер пошел за горничной. Она отперла соседнюю спальню, где царил порядок: малейшая вещица аккуратно лежала на своем месте, и нигде не было ни пылинки. Художественный портрет короля занимал чуть не полстены, той, которая прилегала к комнате Кристофера Рейса.

Быстрым взглядом окинул Кристофер все подробности и обратил внимание настолько на художественную живопись, в которой знал толк, сколько на толстую, позеленевшую от времени золотую раму удивительной работы, и даже заглянул за картину.

— Какая везде чистота, — похвалил он, — и нет пыли там, где больше всего ее можно ожидать.

Кристофер посмотрел на пол и прошелся по паркету взад и вперед, отступая и приближаясь к портрету, как бы любуясь им.

— Нет, я ничего не понимаю, — пробормотал он. — Я хотел сказать, что я ничего не понимаю в живописи, — пояснил он горничной.

Но та подумала, суда по странному выражению, с которым он посмотрел на нее, что он зато понимает толк в хорошеньких лицах, покраснела и сурово сказала:

— Мистер Рейс, я должна спешить к своим обязанностям.

Он наклонился и подарил ей шиллинг.

Не без сожаления покинул он комнату сэра Уолтера Равена.

Кристофер Рейс вышел в сад и выкурил сигару. Какая-то паутина облекала его мозг, и он старался удалить ее крепким табачным дымом. Гуляя, он поднимал голову и смотрел на свое окно, которое он мог узнать днем по развернутой книге, нарочно поставленной им на подоконнике.

«Промежуток между нами так велик, что может быть только пустым пространством», — решил он и еще раз поднял голову.

Тут за высокими кустами он заметил искусно скрытое плющом крохотное оконце, похожее на отдушину и пробитое как раз посередине между окнами.

«Не знаю, какую связь имеет это окошечко с таинственной пропажею вещей в гостинице, но меня страшно интересует оно. И жаль, что я не могу, за неимением лестницы, подняться и заглянуть в него».

Сердце у него забилось с страшной силой. Открытие было сделано. А труден только первый шаг. Не докурив сигару и бросив ее, он быстро вернулся к себе в спальню и, пользуясь отсутствием соседа, стал выстукивать стену. Деревянная панель, которой была обшита ее нижняя часть, на всем протяжении издавала такой звук, как издает пустая бочка. Забравшись с ногами на стол, он постучал в верхнюю часть стены и убедился, что вся она деревянная. В том, что между его спальней и спальней сэра Уолтера Равена существует очень узенькая и, может быть, невысокая комната, он ни минуты больше не сомневался и, кроме того, был почти уверен, что за портретом. Карла Второго находится потайная дверь.

Со свойственной ему энергией Кристофер решил действовать.

Ему захотелось пропилить отверстие в стене. Дерево было уже старое и все в глубокой резьбе. Легко было хорошим стальным инструментом высадить любое панно. Надо было только достать острую пилу. После завтрака он сел на автомобиль и отправился в ближайший городок Рейгорст, где купил великолепную маленькую пилу и электрический фонарь.

На обратном пути он встретил в лесу мисс Честер и ее жениха. Вместе с ними он вернулся на автомобиле в Вуд-Хаус.

— Что с вами, мистер Рейс? — удивилась молодая девушка. — У вас как-то глаза провалились.

— На меня дурно действует климат гостиницы, — отвечал Кристофер. — Прежде я мог делать какие угодно расстояния, а теперь сдаюсь после нескольких миль.

— В нашем доме, — отвечала девушка, — все тоскуют.

Прислуга измучилась. Так дальше жить нельзя. Увы, придется покинуть гнездо!

— Да переезжайте же вы с мамашей ко мне. Поверьте, что в Колорадо ничего подобного не бывает. Ах, если бы вы послушались меня!

«Искренний молодой человек, — подумал о женихе Кристофер, — он сегодня мне даже нравится. Но ошибаюсь я или нет, а начинает пахнуть развязкой».

Пили чай в общей зале, когда Кристофер приехал в Вуд-Хаус. Старший слуга подал ему пачку писем. Пробежав их, он громко сказал, так что все слышали:

— Придется покинуть Вуд-Хаус утром.

— И не вернетесь? — с тревогой спросила мисс Сидни.

— Местность превосходная, и я огорчен, но я и так уже засиделся. Две недели я здесь и больше — не могу.

Девушка не настаивала. Но она, видимо, была взволнована.

— Как жаль, — с грустью прошептала она.

Кристофер пошел к себе переодеться перед обедом.

«Что ж, вставить запонки и взять с собой часы? Но, черт возьми, не обокраду же я сам себя!.. Я еще не выжил из ума!»

Он взял часы и вставил в пластрон две жемчужины.

Всегда он обедал за одним и тем же маленьким столом, и только в двух случаях изменил он своей привычке, когда его пригласили знакомые. Теперь он пригласил сэра Уолтера Равена разделить с ним трапезу.

— Сегодня я был в вашей комнате, — объявил Кристофер, — и видел портрет Карла Второго. Нельзя было уехать, не повидав его….

— Не правда ли, удивительные глаза?

«Глаз-то я и не заметил», — подумал Рейс и сказал вслух:

— Они пронизывают вас насквозь.

— Вот-вот!

— А позвольте, где же ваши запонки?

— Запонки?

— Я уверен, что на вас были сейчас две прелестные жемчужины.

Кристофер вскочил и с гневным недоумением посмотрел на свою грудь.

— Да, они были, но их нет. Пропали также часы и золотые пуговицы из манжет… Положительно, непостижимо!

— Но это, наконец, невыносимо. Надо позвать мистера Морлея Честера и заявить ему об этом!

— Нет, зачем, я не люблю шум. Меня лично нисколько не занимает всеобщее сочувствие.

Мистрис Морлей Честер прошла мимо стола со своей милой, застенчивой улыбкой. На Кристофера Рейса встреча с ней производила самое благотворное впечатление. От нее веяло какой-то лучистой нежностью. Ее маленькая, стройная фигура будила в сердце Кристофера неопределенное чувство симпатии или зависти к ее мужу, обладающему таким ангелом. Она, по-видимому, знала, что Рейс не вовсе равнодушен к ней. Застенчиво улыбнулась, отвела от него глаза и покраснела. Она ушла к мужу за ширму. Кристофер проскрипел зубами. Ему было теперь не до прелестной мистрис Морлей.

Обед кончился. Кристофер нетерпеливо ждал, когда все уйдут из столовой, поднялся, ушел к себе и заперся. Ему было известно, что значительную часть вечера сэр Равен сначала проведет в курительной, а затем на половине своей невесты, и будет петь с ней дуэт. Немедленно приступил он к работе: пробил отверстие в панели, всадил пилу и стал двигать ей взад и вперед с остервенением. Дерево в ложбинке, образуемой квадратной каймой, было тонко, а пила — острее бритвы. Через час панно поддалось, и таинственное пространство было вскрыто, как коробка с анчоусами. Кристофер просунул руку в отверстие и осветил мрак пустоты электрическим фонарем. Никакой двери в противоположной стене не было. Тайник представлял собой длинный и низенький коридорчик, а в глубине белелось что-то длинное. Кристофер приставил обратно выпиленное панно и стал ждать, пока заснет дом. Слышно было, как прошел сэр Уолтер Равен и щелкнул замком в своей спальне. На башне часы пробили час и, наконец, два. Гостиница погрузилась в немую тишину.