Осинин, не ожидавший такого вопроса, опешил от неожиданности и на время растерялся, но вида не подал.

— В принципе можно, — овладев собой, медленно проговорил Ураган.

Позвали Стропилу, и они вместе, втроем, разработали тщательный план. Решили свалить под шумок, убив ярого кумовского работника, своего собригадника Сергея Почивалова, на котором, как говорится, пробы негде было ставить.

Ради условно-досрочного освобождения этот прохиндей готов был идти по трупам и сдавать всех подряд. Почивалов был зам. руководителя СВП зоны и мечтал о том дне, когда станет руководителем СВП. Рассказывали, что у него был знакомый из его родных мест, который работал контролером. Прапорщик носил Почивалову продукты и чай, словом, подогревал его, как «кровного земляка», но в конце концов Почивалов все-таки выдал и его администрации, когда тот нес ему десять пачек чая.

Когда к Почивалову в прошлом году приехала издалека на свидание старушка-мать и, сильно рискуя, пронесла с собой грелку со спиртом, он тут же позвонил дежурному: «Она притащила мне спирт. Заберите его!»

Мать Почивалова лишили свидания, оштрафовали, сделав строгое внушение.

Старушка горько зарыдала и со словами: «Господи, прости меня, грешную, я проклинаю себя и тот день, когда родила такого выродка. Я проклинаю тебя, Сергей, у меня нет больше сына!» — заковыляла к проходной.

Почивалов молча слушал эту тираду, и ни один мускул не дрогнул на его лице, наоборот, он злорадно ухмылялся, так как знал, что получит от хозяина благодарность.

Поступок Почивалова шокировал всех. Даже сотрудники администрации, которые, хотя и выдали ему денежную премию за «героический поступок», но с омерзением произносили его имя.

После беседы с Кабаном Осинин начал тщательно готовиться к побегу. Он решил вызвать Тоню на личное свидание, хотя это было не лишено опасности. Были случаи, когда приезжающих на свидание молодых жен и пожилых матерей насиловали и грабили поселенцы, а то и убивали.

Осинину надо было предупредить Тоню о побеге, чтобы она приготовила ему хороший костюм, паспорт на другое имя и деньги и ждала в условленном месте в каком-нибудь близлежащем городе.

Глава пятьдесят седьмая— Как ты планируешь убрать Почивалова? — спросил Осинин у Кабана.

— Это не твоя забота. Много будешь знать — состаришься, — полушутя-полугрубо произнес Олег.

— Я хочу вызвать жену на свидание.

— Зачем? Нам надо скорее сваливать, пока холода не наступили.

— Да, но у нас нет деревянных, да и ксива мне нужна.

— Резонно, тогда поскорее отправь своей суженой письмишко, пусть она побыстрее приезжает. Пиши все, что надо. Объясни, как затарить бабки и все прочее.

— Она все знает. Ученая.

— А гонец у тебя есть?

— Есть, но не знаю, надежный или нет.

— Тогда пиши ксиву прямо сейчас. Я ее отправлю. У меня курвер в порядке. Пиши все в открытую, что хочешь.

Через некоторое время приехала Тоня. За несколько дней до свидания Осинин попросил Гиви оставить его в зоне, чтобы отъесться и отоспаться, словом, набраться сил и не ударить лицом в грязь, дабы не уронить мужского достоинства.

У Осинина было ложное представление о сексуальных взаимоотношениях, и он так же, как и многие зэки, придерживался превратного мнения, что мужчина во время свидания со своей супругой должен быть в течение двух-трех дней в боевом состоянии.

Личные свидания давались один раз в год, и каждый мужчина пытался наверстать упущенное время, да еще жаждал удовлетворить свои физиологические потребности впрок.

Это существенно отражалось на нервной системе и психике зэков.

Обычно вышедшие с личного свидания мужчины еле передвигали ноги от сексуальной перегрузки, но зато с гордостью похвалялись своими «подвигами» на спальном ложе.

Тоня приехала неожиданно быстро, быстрее письма, которое она отправила. Она прилетела на самолете вместе со своим «телохранителем», двоюродным братом Володей, в областной центр, а оттуда на мотовозе по узкоколейке добралась до зоны.

Антонина привезла много всякой снеди, тем более что груз тащили на пару. Как только смешной и неуклюжий Володя тактично оставил их одних, Тоня кинулась Виктору на шею. Поцелуй их был затяжным и опьяняющим для обоих.

— Милый, милый, — гладила она его лицо трогательно-нежно, с каким-то состраданием своими тонкими пальцами. — Как ты исхудал!

— А ты?! Посмотри на себя. Ты что, болела? — заботливо спросил он, гладя ее по голове.

И вдруг он понял: она курит! От нее исходил едва уловимый запах табака.

— Ты куришь? — Он нащупал в ее платье начатую пачку сигарет и спички. — Что с тобой? Ведь ты же врач.

Тоня залилась слезами.

— Одно спасение, — произнесла она, потупившись. — Хоть как-то спасает, а то бы сошла с ума.

— Ты себе это внушила, Тонечка! Ведь ты же слабенькая. Постарайся бросить, я умоляю тебя. У нас дети, пожалей хотя бы их. Ты должна быть совершенно здорова. К тому же я не люблю курящих женщин.

— Ладно, милый, я попробую.

Она снова улыбнулась своей неповторимой улыбкой, которая так нравилась и возбуждала его.

— Ну что, — нетерпеливо сказал Виктор, — давай разденемся, а то жарко..

— Может, покушаем вначале.

— Потом, потом, вначале я тебя хочу отведать.

Со свидания Виктор вышел, еле волоча ноги, но со счастливым, умиротворенным лицом.

— Ну что, натрахался? — подзадоривали его контролеры в то время, как тщательно ошмонали его.

— Да просто не спал долго.

— Рассказывай, — загоготал один из контролеров. — Вся комната ходуном ходила.

У выхода из вахты[143] его уже поджидал Кабан.

— Ну что, все путем? — настороженно и приглушенно спросил он.

— Как будто бы, — ответил Ураган, отдавая ему тяжелую авоську с продуктами, куревом и чаем. — Забери к себе в барак и приходи быстрей ко мне. Я буду в умывальнике.

— Зачем?

— Я «бабки» заглотил.

— Понятно.

Барак был пустой, все были на работе, кроме шныря, который мыл полы.

Виктор прошел в умывальник и выпил несколько стаканов воды.

— Постой на стреме, — обратился он к подошедшему Олегу.

Когда Кабан встал у дверей, Осинин еще раз оглянулся на дверь: всунул два пальца в рот и вызвал рвоту, вместе с водой выскочило несколько шариков. Быстро промыв их водой, он воровато оглянулся и спрятал их в носок.

— Все ничтяк? — спросил Олег, когда Ураган подошел к нему.

— Вроде да. Ну что, завтра на работе все обсудим.

— Ты давай отдыхай, завтра мы за тебя отработаем, а то я смотрю, ты совсем выдохся, — усмехнулся Олег.

— А Гиви и Стропила где? Ведь нам надо посидеть, чифирнуть, угоститься вольными деликатесами.

— Вечером давай, а сейчас иди отсыпайся, — похлопал его по плечу Кабан.

На следующий день Осинин улегся спать раньше отбоя, в 8 часов вечера, и проснулся бодрым и энергичным в половине шестого. Быстро размялся, отжался раз двадцать, помылся до пояса под умывальником, заправил койку и улегся поверх нее, обдумывая дальнейший план действий.

Неожиданно он увидел в проеме барака Кабана. Тот направлялся к нему.

— Ты уже встал? Сегодня валим, — шепнул он ему на ухо.

— Так быстро? А что мне делать? — растерянно проговорил Ураган.

— Собирай все, что тебе надо, цепляй всю мазуту[144] с собой на лесоповал.

Участок леса, который пилила и вырубала бригада Гогоберидзе Гиви, находился в десяти — двенадцати километрах от жилой зоны, и туда ездили на грузовиках с охраной — автоматчиками и злющими овчарками.

Утром, когда все еще чифирили, Кабан подозвал к себе Урагана.

— Возьми бензопилу.

— Зачем?

— Так надо.

Небо было наглухо затянуто сизыми тучами, собирался дождь, и Осинину хотелось чифирнуть, чтобы полностью разогнать утреннюю скованность и избавиться от ломоты в костях, которую он испытывал в непогоду.