— Я думаю, что не стоит чинить телефон.

Иеремия остановился и повернулся к Андрею.

— Просто подсказка, — добавил он, улыбнувшись.

— И почему?

— Очевидно, что Зильвия хочет диктовать вам какие-то условия. Стоит посмотреть, что будет, если, условно говоря, забрать у нее вожжи.

Андрей недоверчиво скривился.

— Жить вашей сестре или нет, она решит сама, независимо от наших действий. Пока она жива. Хью передал, что одна из подвальных комнат в доме стала тщательно охраняться, якобы под предлогом того, что там находятся ценности для казны Ордена. При этом один из членов Ордена практически в открытую бахвалится тем, как он смог незаметно похитить и вывезти госпожу Марию. Очевидно, что труп никто охранять не будет... Она предмет для торга, верно? Уникальный и нужный только вам. Но и у вас есть что-то, что позарез нужно ей, иначе она не пошла бы на такое рискованное дело. А тот, кто берет торги в свои руки, — Иеремия развел свои, поигрывая ладонями, как чашами весов, — тот и получает наибольшую выгоду.

— Не рассуждай о моей сестре, как о куске говядины.

— В данном случае, она куском говядины и выступает... Пока она в плену.

Возможно, в доводах Иеремии и был смысл, но Андрей пока не понимал его. Начал он слишком издалека. Оставалось только надеяться, что хромого не занесет совсем уж в какие-то дебри.

Его молчание Иеремия истолковал, как приглашение продолжить, и заговорил снова. Уже медленнее и перейдя на английский, видно, чтобы было легче:

— Нужно выдернуть у нее вожжи... Если будет работать телефон, во-первых, она всегда будет знать, где вы. У телефона или нет. Вы просто не сможете уехать — она тут же заподозрит неладное, — он задумчиво загнул один палец, а затем — и второй. — Во-вторых, все пойдет не по плану, это заставит ее делать ошибки...

— Которые могут стоить жизни моей сестре, — закончил Андрей за него, недобро щурясь. На лице Иеремии впервые проступило что-то похожее на раздражение. — Я все пытаюсь понять, хочешь ты мне помочь или наоборот — помешать. Иногда мне кажется первое, но вот сейчас — второе. Возможно, мне стоит перекупить твой заказ, поскольку от тебя явно есть толк. Но вот уверенности, что тебе и твоим советам можно доверять, у меня нет. Сейчас мне больше кажется, что ты хочешь чужими руками убрать Марию и меня, чтобы мы не мешали тебе и Даллесам выполнять заказ Совета.

Выражение лица Иеремии снова стало добродушным и умиротворенным. Он покрутил в пальцах трость — только сейчас Андрей заметил, что набалдашник трости выполнен в виде резной орлиной головы.

— Происходящее сейчас вполне в интересах Совета. Как и моя помощь вам, — спокойно пояснил Иеремия, постукивая ногтем по клюву орла. На пальце жирно поблескивал золотой перстень с лягушкой. — Только Даллесы этого не понимают. Талантливые ребята, но талантливые, как исполнители. Хью следует каждой запятой в инструкции, выданной ему, Уильям повторяет. Они неспособны увидеть всю картину. Я подозревал, что настоящая цель Ордена — это не Польша или Украина. Или весь Советский союз. Нет, тут что-то еще, и мои подозрения усилились с похищением госпожи Марии...

— Орден давно хочет развязать войну, это же очевидно, — хрипло пролаял Даллес, появившись в дверном проеме. Он все еще ходил с горлом, перемотанным побуревшим полотенцем, но уже мог говорить. К сожалению Андрея.

Уильям зло смотрел на них, скрестив руки на груди. Андрей не удержался и похлопал по дивану рядом с собой:

— Уилли, садись, не стой там.

Скрип его зубов был слышен даже сюда. Даллес старательно избегал его, стараясь держаться как можно дальше. И стал носить за поясом револьвер с длинным дулом. Андрея это развлекало даже в такой далеко не веселый момент.

— Уилли, кто же так войны развязывает? — снисходительно сказал он. — Хотели бы войны — напали бы первыми.

— Да голову они всем морочат...

— Но не с целью развязать войну, — перебил его Иеремия. — Ты уже начинаешь думать, но немного не в ту сторону. Не всегда агрессия означает начало военных действий и желание устроить бойню. Совет все еще мнется и не решается действовать. Безликий рассчитывает именно на это, на то, что Совет Девяти Лордов боится и не хочет войны... Но очевидно же, что Ордену в прямых столкновениях не выстоять. У них только и есть, что пушечное мясо да безмозглые химеры, которыми они сами не в состоянии управлять. Пускают пыль глаза они не хуже Германии на последней Олимпиаде, а на деле — пшик. Молохи с дарами сами в состоянии о себе позаботиться. Им нет никакого проку вступать в Орден, сам должен понимать. А звероподобные уроды и лишенные даров бродяги, которые ради крова и денег к ним примыкают, не противники ни мне, ни ему, — он махнул рукой в сторону Андрея, — ни даже тебе.

Их спор прервал звонок в дверь. Пришел монтер, чтобы установить новый аппарат. Иеремия вопросительно посмотрел на Андрея, ожидая его решения. К собственному удивлению он заколебался.

— Сколько мне нужно тебе заплатить, чтобы ты сказал мне правду? — нервно спросил он. Хромой усмехнулся:

— Спасти вашу сестру, не снисходя к переговорам с Зильвией, уже входит в мои интересы. Вы должны помнить, что я представляю не Совет, а гильдию убийц. Йотуну интересно не поддержать Совет, а угомонить Безликого. Чтобы понять его планы, нужно нарушить их ход, заставить исполнителей ошибаться. Если мы будем играть им на руку, то ничего не узнаем. Да и... Я сам полагаю, что на, хм, переговоры с Зильвией у вас свои планы... — его глаза странно сверкнули. — Ждите посланника с письмом от нее, он-то найдет вас хоть здесь, хоть в Киеве. Заодно расспросите обо всем, что он видел... А видел он побольше Хью, уж поверьте.

И Андрей... согласился. Оставался еще один важный звонок, но его можно было сделать и из телефонной будки.

— Мне кажется, я тебя знаю… — сев в машину, Андрей задумчиво пощелкал пальцами. — Лицо знакомое. Ты ведь не новенький?

Этих комиссаров, которые служили передаточными звеньями между верхушкой компартии и Андреем, сменилось уже несколько штук. Имени первого он не помнил. Помнил только, что он был низкорослым, лысеющим и всюду совал свой нос. У следующего была фамилия Морозов, он был высоким и с пышной шевелюрой, но нос совал во все точно так же. А третий…

— Илья Федорович. Сергиенко, — напомнил комиссар, слегка хмурясь. Его порой коробило, что юный с виду Андрей обращался к нему на «ты».

— Точно! У тебя раньше были… усы, кажется.

— Пришлось сбрить. Жене не нравилось, — говорил он обо всем сухо и кратко. Этот комиссар нравился Андрею больше всего за патологическое безразличие к происходящему вокруг. Он, кажется, не удивился бы, даже если бы ему явилось целое ангельское войско. Даже когда Андрей демонстративно ковырялся в зубах, комиссар мог равнодушно обсуждать погоду или последний съезд ЦК КПСС.

Сергиенко завел старенькую машину. Андрей проводил взглядом все более удалявшийся дом. Он казался пустым и мертвым, несмотря даже на заново высаженный сад. В окне мелькнуло чье-то лицо. Нельзя было сказать, что ему легко пришлось решение оставить гостей одних в доме, но выбора не было.

— Ваш запрос был принят. Товарищ Сталин не слишком доволен вашим отъездом во время переговоров с Финляндией, но все же он дал положительный ответ... Понадобится некоторое время, но, возможно, уже следующей ночью вы сможете уехать. Вам ведь нужны не просто билеты на поезд.

— Да, нам нужен целый вагон. Чтобы никто не мешал. Не бродил. Выезд ночью. Сойти мы тоже должны ночью, — Андрей еще раз отрывисто повторял условия. Он не мог ждать. Каждый день, каждый час были на счету. — И из Киева нужен будет поезд на Варшаву. По первому требованию. Никаких проверок на границах.

Сергиенко только кивал. Они остановились на светофоре.

— Там сзади папка.

Андрей схватил ее и принялся распутывать завязки.

— Транспорт будет. Что-то еще? Документы?

— Да не нужны документы, если проверок не будет, — он, наконец, разорвал веревочки и достал несколько прошитых листков. Прошитых пачек было всего две. В одной список имен, в другой — что-то похожее на отчет. — Хотя, если успеют, пусть делают… Это моя плата? Я еще легко отделался, да?