Вторник, 16.56, Санкт-Петербург

Когда Валя Сапарова увидела неожиданный кульбит английской шпионки на лестнице, первой ее мыслью было, что та собирается в нее выстрелить. Валя инстинктивно пригнулась, но тотчас же поняла, что англичанка падает. Вскочив, Валя бросилась за ней. Поразительно, какую информацию можно вытянуть из раненого или умирающего человека. Теряя контроль над собой, люди говорят самые разные вещи, в том числе и очень важные.

Посетители музея, ахая, расступались в стороны, пропуская упавшую женщину. Та съехала на плече ступенек двадцать и, не ударившись головой, сделала неуклюжий кувырок, достигнув следующей площадки. Съежившись в комок, англичанка стонала, слабо подергивая ногами. Вокруг нее столпились посетители. Кто-то попросил охранника позвать на помощь, двое опустились на корточки, один из них быстро скинул с себя пиджак и подложил женщине под голову.

– Не трогайте ее! – крикнула Валя. – Расступитесь!

Добежав до лестничной площадки, она выхватила из кобуры на щиколотке пистолет с коротким стволом.

– Эта женщина – преступница, которую разыскивает милиция! – продолжала Валя. – Предоставьте все нам.

Русские посетители быстро попятились назад. Иностранцы, хотя и не поняли слов Вали, увидели у нее в руках оружие и последовали их примеру.

Валя склонилась над Пегги. Затем она обвела суровым взглядом зевак.

– Я же сказала – разойдитесь! – пронзительно вскрикнула она, отмахиваясь от них рукой.

Коша все посетители наконец ушли, Валя снова повернулась к Пегги. Глаза шпионки были закрыты, правая рука, придавленная телом, лежала около подбородка, левая безвольно обмякла.

Вале было наплевать на возможные переломы и травмы внутренних органов пострадавшей. Приставив англичанке пистолет к подбородку, она перекатила ее на спину.

Пегги поморщилась, ее рот изогнулся в болезненный овал, веки, дернувшись, поднялись.

– Неприятное было падение, – по-английски произнесла Валя. – Вы меня понимаете?

С видимым усилием Пегги слабо кивнула.

– Вы, англичане, падаете, словно осенние листья, – продолжала Валя. – Сначала я прикончила редактора комиксов и его команду, теперь на очереди вы. – Она воткнула дуло пистолета в шею Пегги. – Я позабочусь о том, чтобы вас доставили в больницу... после того как мы поговорим.

У Пегги зашевелились губы.

– До... до того...

– Нет-нет, – криво усмехнулась Валя. – После. Сначала я хочу выяснить некоторые подробности вашей операции. Начнем с Хельсинки. Как звали того...

Пегги действовала так стремительно, что Валя не успела опомниться. Она вскинула сжатый кулак, лежавший на груди, в котором был зажат нож, извлеченный из воротника. Лезвие было направлено вниз, Пегги вонзила его в углубление над ключицей Вали и рванула вверх, к гортани. Одновременно левым локтем она прижала правую руку Вали к полу, на тот случай, если пистолет случайно выстрелит.

Выстрела не последовало. Выпустив пистолет, русская контрразведчица отчаянно вцепилась Пегги в кулак обеими руками, тщетно пытаясь вытащить нож из раны.

– Напрасно ты меня не дослушала, – презрительно произнесла Пегги. – Я хотела сказать вот что: "До того, как беспокоиться насчет больницы, убедись, что падение не было инсценировано!" – Она вонзила нож глубже. Из горла Вали вырвалось предсмертное бульканье; она повалилась на бок. – Тот английский агент, которого ты убила, был моим осенним листом, – добавила Пегги, – и это тебе за него.

– Ни с места! – крикнул по-русски кто-то с лестницы.

Обернувшись, Пегги увидела поджарого мужчину аскетического вида в форме полковника спецназа. В вытянутой, совершенно неподвижной руке он сжимал бесшумный пистолет "П-6". У него за спиной стоял мужчина в коричневых брюках, на которого напал Волков. Он все еще растирал шею, пытаясь отдышаться.

– Сейчас я выберусь из-под вашей подруги, – ответила Пегги по-русски.

Она повернулась, чтобы сбросить Валю с себя. Глаза русской контрразведчицы были закрыты, лицо стало мертвенно-бледным. Жизнь стремительно вытекала из нее на мраморные плиты пола.

Полковник спускался по лестнице, держа Пегги под прицелом. Она взвалила тело Вали себе на спину и поднялась на ноги, спиной к лестнице.

– Руки вверх! – приказал офицер.

Если он и испытывал сострадание к жертве Пегги, в голосе его это никак не прозвучало.

– Да знаю я порядки, – сказала Пегги.

Медленно оборачиваясь, она начала поднимать руки.

Когда они были на уровне груди, Пегги внезапно развернулась, сжимая короткоствольный пистолет, выпавший у Вали из руки. Посетителей на лестнице не было, и Пегги выстрелила в полковника Росского. Тот, остановившись на месте на семь ступенек выше нее, принял ее пули так, словно был на дуэли. Он открыл ответный огонь, но Пегги не собиралась стоять неподвижно. Сразу же после первой короткой серии выстрелов она отскочила влево, бросилась на пол и откатилась до самой балюстрады.

Через несколько секунд отголоски выстрелов затихли, и единственным напоминанием о перестрелке остались прозрачные облачка едкого дыма, быстро рассеивающегося в воздухе, и красные пятна, расплывающиеся на груди форменного кителя полковника Росского.

Выражение лица офицера российского спецназа не изменилось. Он был обучен терпеть боль молча. Но все же через какое-то мгновение его вытянутая правая рука задрожала, пистолет вывалился на пол, и Росский последовал за ним, выполнив изящный полуоборот перед тем, как грохнуться на спину. С распростертыми руками, ветеран спецназа головой вниз сполз по лестнице и остановился рядом с Валей.

Пегги направила пистолет на Погодина, который присел на корточки наверху лестницы, прячась за красивой вазой. У нее на глазах русский контрразведчик убил Волкова, тем самым заслужив смерть. Но, словно прочтя мысли Пегги или увидев свою судьбу у нее на лице, Погодин внезапно вскочил и побежал назад в галерею. До Пегги долетел отдаленный топот ног; она не могла сказать, кто это – объятые паникой туристы или охранники, горящие желанием поучаствовать в драке. И как бы ей ни хотелось расправиться с убийцей Волкова, она поняла, что времени гоняться за ним у нее нет.