Суббота, 10.30, Москва

Ворвавшись в свой номер в только что отреставрированной гостинице "Россия", Кейт Филдс-Хаттон швырнул ключ на тумбочку и поспешил в туалет. По дороге он, нагнувшись, подобрал два скрученных листка бумаги, выпавших из факса.

Именно эту часть своей работы Кейт ненавидел больше всего. Не опасность, временами значительную; не долгие часы, проведенные в аэропорту в ожидании рейса "Аэрофлота", который так и не вылетел; и не долгие недели разлуки с Пегги, самое мучительное во всем этом.

Но больше всего Кейт ненавидел все эти бесчисленные чашки чая, которые ему приходилось выпивать.

Приезжая в Москву раз в месяц, Филдс-Хаттон неизменно останавливался в "России", расположенной у самых стен Кремля. Каждое утро он подолгу завтракал в изящном ресторане гостиницы. Это давало ему время прочитывать газеты от первой полосы до последней. Но, что гораздо важнее, постоянно пустеющая чашка давала официанту Андрею повод подходить к столу и наполнять ее снова, принося три, четыре, а иногда пять свежих пакетиков заварки. К каждому пакетику на ниточке был прикреплен картонный ярлычок со словами "Майский чай". А внутрь ярлычка была спрятана кассета с микропленкой, которую Филдс-Хаттон убирал в карман, когда никто на него не смотрел. Как правило, с него не спускал глаз метрдотель, поэтому Филдс-Хаттону приходилось убирать микропленку в тот момент, когда метрдотель отвлекался, встречая новых посетителей.

На Андрея вышла Пегги. Его фамилия значилась в списке бывших солдат, и Пегги уже гораздо позднее узнала, что он сначала собирался зарабатывать деньги на нефтяном месторождении в Западной Сибири. Но дала знать старая рана, полученная в Афганистане. После операции на спине Андрею врачи запретили поднимать тяжести. А когда к власти пришел Горбачев, ему стало трудно сводить концы с концами. Андрей оказался идеальным связным; в его задачу входило передавать информацию от глубоко законспирированных агентов, которых он в глаза не видел и чьих имен не знал, Филдс-Хаттону. В случае разоблачения Андрея рисковал один только Филдс-Хаттон... а это уже было в пределах допустимого.

Несмотря на общее заблуждение, распространенное среди непосвященных, КГБ не развалился с падением коммунизма. Напротив, преобразованный в Федеральную службу безопасности, он стал вездесущим как никогда. Ведомство просто превратилось из армии профессионалов в еще более многочисленное полчище гражданских вольных стрелков. Этим людям платили за каждую крупицу достоверной информации. Как следствие, ветераны и любители дружно искали шпионов повсюду. Пегги назвала это российским вариантом "Вечернего развлечения"[2] , с внештатными сотрудниками повсюду. И она была права. Вместо знаменитостей охота велась на иностранцев, однако цель была той же самой: сообщать обо всех скрытых или подозрительных действиях. А поскольку многие деловые люди наивно полагали, что угрозы больше нет, они попадали в беду, помогая своим российским партнерам обменивать рубли на доллары или немецкие марки, привозя ювелирные украшения или дорогую одежду для продажи на «черном рынке» или шпионя за конкурирующими иностранными компаниями, ведущими дело в России. А вместо уголовного преследования – иностранные безделушки, а также видеокассеты и игрушки. Филдс-Хаттон не уставал поражаться, как дешевым подарком, вроде кружки с героем комикса, махрового полотенца со звездно-полосатым флагом или футболки с логотипом известной хоккейной команды, можно завоевать расположение сотрудников авиакомпаний, гостиничных служащих и даже милиционеров. И неважно, продавали ли они эти вещи на «черном рынке» или отдавали своим детям, – бартер в России представлял собой великую силу.

Среди обилия журналов и игрушек в своем багаже Филдс-Хаттон без труда прятал микропленки – иногда вложив их в корочку книжки с комиксами, в другой раз засунув в полый коготь игрушечного человека-тигра. Как это ни смешно, распространение комиксов зажило своей собственной жизнью, и британская разведка Д-16 получала с этого неплохие доходы. Правда, ее устав запрещал всякую предпринимательскую деятельность. "В конце концов, это ведь правительственное ведомство", – ответил однажды Уинстон Черчилль одному агенту, предложившему продавать криптографическую игру, в которой нужно было бы вскрывать учебные шифры. Однако затем премьер-министр Джон Мейджор, заручившись поддержкой парламента, разрешил направлять прибыль от продажи комиксов на социальные программы помощи родственникам сотрудников британских спецслужб, погибших или искалеченных при исполнении своих обязанностей.

Хотя Филдс-Хаттону настолько полюбился книжный бизнес, что он даже решил, выйдя в отставку, стать писателем, – реального материала у него было более чем достаточно, – на самом деле его работа в британской разведке заключалась в том, чтобы наблюдать за строительством новых объектов в европейской части России, осуществляемым как местными, так и иностранными компаниями. Тайные комнаты, глубоко запрятанные подслушивающие "жучки", многоуровневые подвалы никуда не делись – и когда удавалось их обнаружить и, что еще лучше, установить за ними наблюдение, это оказывалось настоящим кладом развединформации. Нынешние агенты Филдс-Хаттона, Андрей и Лев, художник-иллюстратор из Санкт-Петербурга, обеспечивали его чертежами и сделанными на месте фотографиями всех новых зданий, которые возводились в двух российских столицах, а также всех старых зданий, в которых осуществлялась капитальная реконструкция.

Выйдя из туалета, Филдс-Хаттон присел на край кровати и, достав из кармана ярлычки от пакетиков чая, поочередно их вскрыл. Осторожно достав из каждого ярлычка крошечный рулон микропленки, он вставил их в мощный диапроектор – который, как он объяснил на таможне, ему нужен для просмотра слайдов с изображениями обложек. ("Да, сэр, таких бейсболок у меня действительно больше, чем мне нужно. Разумеется, можете взять одну для своего сына. А почему бы вам также не взять еще парочку для его друзей?")